Сепультурум (ЛП) - Кайм Ник (прочитать книгу .TXT) 📗
Раскопки?..
Сомнительно, чтобы горнодобывающие консорциумы Нижнего Стока вели работы. Их владельцы наверняка уже сбежали в верхний улей, спасаясь от кошмара.
Из бара донеслись громкие голоса, ненадолго привлекшие к себе внимание Барака — остальные спорили о своих мелочных планах. В воздухе незваным гостем висело напряжение. По Меагру бродила смерть. Пока что ее тень прошла мимо, но она оставалась где–то неподалеку, в городе-призраке с пустыми строениями и безмолвными улицами.
В третий раз свет не появился. Вместо этого взгляд Барака привлек блеск металла. Это было кольцо на пальце скрючившейся в смерти руки. Та выпала из–под грубого покрова. Самоцвет на кольце был сочно-зеленого цвета.
Решив, что он уже достаточно настоялся на веранде, Барак вернулся в бар.
Смрад крови и разложения никуда не делись.
Все было кончено, Барак это понимал. Даже если допустить, что он переживет дальнейшие события, Святой Тупичок — нет. Уже не пережил. На нем лежала порча, нечто омерзительное и неизбывное, словно неизгладимое воспоминание. Он перенес огонь, потоп, войну банд и поборы, но не это. Чем бы это ни было, оно его прикончило.
Яна находилась там же, где он ее оставил — лежала в кресле с кожаной спинкой в одной из кабинок. Она урывочно спала. Рядом с ней была Маэла, заботливо державшая ее за руку. Шагнув через порог, Барак кивнул ей, и она улыбнулась в ответ, проявив изящество, которого он, к своему стыду, и не предположил бы у куртизанки в рабстве у Фаркума.
Он украдкой бросил взгляд в тень на краю помещения, с облегчением обнаружив, что мрачной статуи все так же нет. Хотела убийца того или нет, но от нее исходила угроза. Он видел, что она сделала с бледными, и без стыда готов был признаться, что это напугало его до усрачки. Ему доводилось встречать душегубов прежде. От некоторых он отделывался, других отправлял в грязь. В нижнем улье находилось проявление множеству людских бесчинств. Однако он никогда еще не сталкивался с кем–либо подобным, обладающим такой уникальной предрасположенностью к искусству смерти. Так что, хотя убийца и ушла, Барак оставался начеку, будто человек, потерявший след дикого зверя, но знающий, что тот может в любой момент вернуться.
Немногочисленные прочие собрались вокруг стола — единственного, оставшегося более-менее целым.
Ранее Барак нашел на складе несколько старых натриевых ламп, и сейчас их мерцающий свет озарял древнюю вощеную карту, которую Перегонщик придавил монетами и кружками. Все уже успели быстро перезнакомиться, обменявшись именами и, порой, приветствиями, как будто это еще действительно имело значение. «Люди будут искать себе любое утешение», — подумал он и приблизился к столу.
— Добраться до здания участка будет непросто, — говорил Перегонщик. — Вот эта дорога, — он указал на карту, проведя по ней пальцем перчатки, — самый прямой проезд, но потому и самый загруженный. Это место настоящая крепость, в нее никак не вломиться. — Он поднял взгляд на подошедшего Барака. — Будем надеяться, твои старые товарищи настроены милосердно и откроют нам.
— Я могу убедить их открыть ворота, — произнес Барак с большей уверенностью, чем ощущал на самом деле. Ему пришлось бы задействовать старые связи, и даже тогда он не смог бы всерьез поручиться за каждого в комнате. Лишь бы они с Яной оказались в безопасности…
«Еще один план», — подумалось ему. «Я ничем не лучше всех прочих».
Район участка окружала стена, отделявшая его от остального нижнего улья, что было на руку в случае бунта кварталов или войны банд. Единственным входом являлись высокие ворота. Наблюдение осуществлялось с пары сторожевых башен, укомплектованных снайперами и автоматическими турелями. На сто пятьдесят футов от стены простиралась запретная зона.
Перегонщик внимательно оглядел Барака, словно оценивая, насколько правдивы его слова.
— Тогда мне уже полегчало, — сказал он с улыбкой, которая не затронула его глаз.
Фаркум что–то рявкнул на своем родном наречии. Ему явно надоело изъясняться на готике.
Он сидел в отдалении от остальных, привалившись к стене, потея и напиваясь. Его слуга Харата встал рядом и стал переводить для господина:
— Нам нечего делать у надзирателей.
Перегонщик откинулся назад, одну за другой положил ноги в ботинках на стол и скрестил их.
— Эдак можно подумать, что вы избегаете блюстителей «Лекса».
— Ты им доверяешь? — поинтересовался Харата.
— Дело вряд ли в этом, да? Я и тебе не доверяю, — затем он указал на Фаркума, который что–то бормотал себе под нос, или, как минимум, так казалось, — и я реально не доверяю ему. Но никому из нас тут не остаться.
Фаркум презрительно фыркнул, удосужившись вступить в разговор.
— Я не имею дел с надзирателями, — сказал он.
— Как и я, — произнесла Маклер, сидевшая напротив Перегонщика будто само воплощение выдержки и обдуманной безучастности. — Она переглянулась с Фаркумом, и Барак почувствовал, что они о чем–то договорились. — Этот кризис может кончиться через несколько часов, дней, или уже завершился.
— Если бы ты так на самом деле считала, то уже бы ушла, — отозвался Перегонщик.
— Помни, кто тебе платит, — сказала Маклер с явной угрозой.
Перегонщик выглядел невозмутимо.
— За твои деньги куплена моя рука с оружием, а не свобода воли, — он метнул взгляд на сомелье у нее за спиной. Тот выглядел довольно неприметно, но Перегонщик явно знал больше.
Маклер не стала развивать тему.
— В любом случае, прежде чем я смогу уйти, мне нужен инквизитор, — парировала она. — Мне еще причитается.
— Я поклялась, что долг будет выплачен сполна, — произнесла Моргравия, слышавшая все. Она остановилась в дверном проеме. Бронированную заслонку подняли вручную при помощи кривошипного механизма в сарае, так что ее внушительный силуэт был окружен проникавшим снаружи белесым светом.
— И так оно и будет, — пообещала она, входя внутрь.
Она выглядела бледной, почти что затравленной, и Барак задался вопросом, не начали ли проявляться последствия «бездны», о которой она говорила ранее. Он не забыл, как она упала во время боя, но решил об этом не упоминать.
— Однако мы больше не можем оставаться здесь, — сказала Моргравия. — Меагр обесточен, возможно, и весь Нижний Сток. Похоже, что порядка тоже нет. Вне зависимости от того, улегся ли этот кризис, либо на смену, либо вдобавок к нему начался новый. Здание участка недалеко. Там есть бойцы и оружие. Мы это уже обсуждали.
— На самом деле ты объявила это как факт, — заметила Маклер.
Проигнорировав ее недовольство, Моргравия двинулась дальше:
— Мы направимся туда, выясним, что известно надзирателям. Если после этого захочешь уйти… Никто тебя не станет останавливать.
Маклер согласно кивнула, но Бараку не показалось, что она успокоилась.
— Ты, инквизитор… — проговорил потный и всклокоченный толстяк-торговец. Он произнес слово так, что оно прозвучало не как обращение, а как ругательство. На лице инквизитора застыло презрительное выражение. — Что это за… — он указал на кровь и жгуты внутренностей, которыми все еще была облеплена частично закрытая защитная дверь. — …дерьмо.
Он глумливо улыбнулся Моргравии, и та ответила тем же, прищурившись так, что ее глаза стали похожи на порезы от ножа.
— Тебе не понять, — сказала она.
Барак видел, что Фаркум обшаривает тени глазами, пытаясь определить, поблизости ли еще убийца. Он задумался, что замышлял торговец — если бы ему хватило смелости попробовать что–либо сделать руками своего наемника. Тот выглядел испуганным, а испуганные люди склонны принимать неудачные решения.
— Я уже видал нечто подобное раньше, — вмешался Перегонщик, упреждая насильственные порывы. — В стадах. Это называли «ненасытность». Когда звери едят других зверей, пускают пену, беснуются. Неприятно. Правда, я никогда не слышал, чтобы это передавалось людям.
«Ненасытность», — подумал Барак, — «вечно такие цветастые названия».
