Мир без огня: путешествие в пустоте (СИ) - "Felix Comrade" (электронные книги без регистрации .txt) 📗
— Давно, — металлическим голосом ответил мужчина.
— Он хороший человек, не так ли?
— Хороший.
— А вы немногословны, — слабо улыбнулась Хотару. — Как вас зовут?
— Кашива Субару.
— Что вы думаете обо всей этой ситуации, Кашива-сан?
— Я думаю, что Маэда-доно поступает мудро, — мужчина отвечал так, словно читал текст с бумажки. — Нет причин сомневаться в его решениях.
Дверь вновь открылась, и Хотару наконец-таки запустили внутрь. Уже долгое время всё здесь оставалось без изменений. Девушка устало вздохнула и привычно ступила на лестницу, ведущую на второй этаж.
Такеши, как и следовало ожидать, стоял на балконе, устремив взгляд в ночное небо. Вошедшую девушку он заметил уже давно, однако делал вид, словно не обращал внимание на её появление. Так он поступал всегда, вынуждая Хотару начинать разговор первой.
— Я пришла, Такеши, — она остановилась в дверном проёме, между комнатой и балконом.
— Зачем?
— Чтобы увидеть тебя.
— Опасно, — он развернулся, смерив Хотару холодным взглядом. — Опасно и безрассудно.
— Любовь сама по себе безрассудна, — девушка игриво улыбнулась.
— Что-то хочешь мне сказать? — самурай вернулся в комнату.
— Да, — она кивнула. — Я люблю тебя, Такеши.
— Я это уже слышал много раз, — он тяжело вздохнул. — Что-то ещё?
— Помнишь, как мы впервые встретились?
— Помню.
Такеши прошёлся по комнате и устало сел на футон, проведя руками по лицу. Он окончательно запутался в происходящем. Жители Сатомори оказались намного более крепкими, чем он рассчитывал, когда впервые сюда ступил.
С Хотару он встретился около года назад, на торговой площади в Киото. Он часто прогуливался среди толпы горожан, дабы самолично убедиться в том, что не назревает никаких бунтов и смуты. Он заприметил девушку, что рьяно спорила с одним из торговцев.
Горячий нрав, хитрый прищур глаз и совершенно непредсказуемый характер тут же завладели сердцем Маэда Такеши. Хотя у него и были женщины до Хироки Хотару, такое с самураем случилось впервые.
Их отношения начали стремительно развиваться. Почти всё то время, что Хотару пробыла в Киото, они жили вместе. Среди знати даже начали ходить неприятные сплетни, которые, однако, развеивал суровый взгляд Такеши.
— Нам ведь было так хорошо в Киото, — девушка села рядом. — Неужели ты не хочешь, чтобы так было всегда?
Маэда промолчал.
— Мне всё равно, что ты будешь думать обо мне, — она обхватила его за плечи. — Я никогда не перестану тебя любить, Такеши.
— Крыша, — неожиданно напрягся самурай.
— Что?
— Мы не одни.
— Здесь никого нет, Такеши.
Дальнейшие события развивались с невероятной скоростью. Маэда резко расчехлил тати и встал в боевую стойку. Не прошло и пары секунд, как комнату рёкана затянуло тёмным непроглядным дымом. Раздался оглушающий выстрел, однако снаряд из *тэппо ушёл мимо цели и с дребезгом разбил вазу, стоявшую неподалёку от Такеши.
Хотару растерялась и металась из одного угла в другой в поисках укрытия. Теперь ей было по-настоящему страшно. Не найдя укрытия лучше, она укрылась за небольшой ширмой, зажав уши руками.
Наконец, в комнате появилась третья фигура. Невысокий, хорошо сложенный мужчина в тёмной маске, закрывающей лицо. Правая его рука лежала на поясе, крепко держась за рукоять танто, левая выставлена вперёд, словно он пытался схватить Такеши.
Движения нападающего были плавными и чёткими, он медленно ходил по периметру комнаты, заставляя Такеши крутиться вокруг своей оси. Стоило самураю дёрнуться, как раздался очередной хлопок. В этот раз снаряд ушёл точнее, оставив очередной шрам на щеке.
Нападавший опустил руку и выхватил из-за пояса кинжал, готовясь к броску. Однако Такеши, хотя и был ошеломлён прогрохотавшим прямо под ухом выстрелом, собрал волю в кулак. В один прыжок он настигнул противника и мощным взмахом тати вывел его из равновесия. Парень потерял такт и отступил.
Маэда слишком хорошо владел своим тати, с которым никогда не расставался. Он чувствовал это оружие, словно оно было продолжением его руки. Бороться с ним в закрытом помещении один на один — самоубийство. Нападающий это прекрасно осознавал. Между пальцами противника что-то блеснуло. Мгновение, и сюрикэн устремился к самураю. Лязг металла, и блестящая звёздочка отлетела от тати в другой конец комнаты. Ниндзюцу отступал дальше.
Бросив надменный взгляд на Такеши, нападающий скрылся также резко, как и появился. В это же мгновение в комнату ворвались асигару в безуспешных попытках поймать посягнувшего на жизнь их господина.
— Довольно! — рявкнул Маэда, утирая кровь с лица. — Я больше этого терпеть не намерен!
— Приказ, Маэда-доно? — поклонился один из асигару.
— Если я задержусь здесь ещё на день, следующее покушение будет удачным, — прорычал самурай. — Выводи всех на главную площадь!
— Такеши… — из-за ширмы вышла Хотару. — Что ты хочешь делать?
Однако мужчина в очередной раз промолчал.
***
Кровь лилась по Сатомори рекой. Кровь невиновных и виноватых, кровь женщин и детей, кровь асигару и обычных крестьян. Впервые за всё существование деревни над холмами зазвучал лязг стали и громыхание тэппо.
Пороховая бочка, которой так боялся Хироки Суэно, взорвалась. До того, как люди Маэда вышли из рёкана, на улицах Сатомори случилось несколько жестоких расправ. Это стало последней каплей. Крестьяне взялись за вилы.
Гнедая лошадь Такеши гарцевала по улицам деревни, тати резала плоть, словно нож масло. И сколько бы человек не полегло, сколько бы жутких вскриков не раздалось, лицо самурая не меняло своего холодного выражения.
Поле битвы растягивалось всё дальше и с главных улиц Сатомори уходило в леса, где у селян было огромное преимущество. Такеши хотел было отправиться за своими людьми, однако его остановил знакомый жёсткий и хрипловатый голос.
— Куда собрались, Маэда-доно? — Хироки стоял в нескольких метрах от самурая.
Старый, но от того не менее крепкий доспех дома Такэда, блестящее при лунном свете лезвие катаны. Не смотря на то, что Хироки не являлся самураем уже довольно давно, он не терял своего гордого и жёсткого нрава, закалённого в боях.
— Это вы довели всё до этого, — монотонно и спокойно проговорил Такеши. — Выдай вы беглецов раньше, сейчас кровь не лилась бы.
— Моя вина… — кивнул Хироки, крепче сжал катану. — Моя вина в том, что я не прикончил тебя ещё на въезде в деревню. Моя вина, что позволил вашему жалкому клану драть с нас налоги. Моя вина. И я отвечу за этот просчёт.
Маэда тяжело вздохнул, поднял лошадь на дыбы и с таким же безразличным взглядом, как и всегда, бросился на Суэно. Тати и катана с лязгом соприкоснулись и в то же мгновение снова потеряли друг друга.
Второй наскок закончился для Маэда менее удачно, лёгким движением Хироки подсёк лошадь, отчего та, сбросив наездника, проехалась несколько метров по земле и, издав протяжное ржание, замерла.
Тати и катана схлестнулись вновь. Оба смотрели друг на друга в упор, прожигая взглядом. По Сатомори раздавались крики: воинственные, радостные или жуткий вой. Мгновение спустя катана прошлась по поверхности доспеха, заставив тати отступить.
Протяжный выкрик. Легенды, что лицо этого самурая не меняется — ложь. Сейчас в них читалась настоящая ненависть, животная жестокость и желание убивать. Тати тяжело опустилось на наплечник, в миг сорвав его.
— Медленный, — раздалось со стороны катаны. — Тяжёлый, неуклюжий. И с чего это ты считаешься одним из лучших, а?
— Когда вороны будут выклёвывать тебе глаза, — тот же спокойный тон со стороны тати. — Поймёшь.
Очередной удар катаны, пришёлся между предплечьем и плечом. Тати, вместе со сжатой в кулак рукой, с лязгом упало на землю. Над холмами Сатомори раздался рёв, точно бы льва, ошпаренного огнём.
— И это о тебе слагают легенды? — катана возвысилась над головой противника. — Легендарный самурай Маэда Такеши?
Плавное и быстрое движение, чувство тяжести в левой руке и танто глубоко вошёл прямиком в шею. Перед смертью он увидел лишь тот же взгляд, в котором, кроме желания убивать не читалось более ничего. Катана упала на землю, подняв вокруг себя клубы пыли.
