Мистер Икс - Страуб Питер (книги серии онлайн txt) 📗
– Что с вами происходит, курсант? Я спросил, что он имеет в виду.
– Вы ведь не такой, как все, а?
– Разрешите расценить это как комплимент, сэр.
– Могу привести пример того, что я имею в виду, прямо здесь и сейчас. После приема на пехотный курс выясняется, что большинство новичков – пустое место. – Он одернул форменный пиджак, распрямляя складки. – Каждого из них повыгоняли из стольких школ, что у их родителей осталась последняя надежда отрехтовать, так сказать, сынков здесь. И даже несмотря на то, что большинство из них недостаточно смышлены, все они считают себя умнее, чем есть на самом деле. Буквально каждый из них имеет большие, очень большие проблемы с властями.
– Только не я, сэр, – вставил я. – Я власть уважаю. Он бросил на меня зловещий взгляд:
– Я искренне советую вам перестать валять дурака, курсант.
Все мы здесь назывались курсантами, независимо от того, на каком курсе числились. Я уж было собрался ляпнуть: «Сэр, понятия «курсант» и "валять дурака" несопоставимы, сэр», но вовремя прикусил язык.
– На нашу долю выпал нелегкий труд заставить этих безмозглых бунтарей взяться за ум, и мы делаем это так хорошо, насколько возможно. Как правило, сорок – шестьдесят процентов из них держится до следующего года обучения. Если они попадают на курс артиллерии, шансов вбить им в головы хоть немного здравого смысла остается пятьдесят на пятьдесят. Ну, а на кавалерии это уже вообще пустой номер. Все, что нам остается, это сконцентрироваться на том, чтобы выучить их стоять по стойке «смирно» и отличать левую ногу от правой на строевых занятиях, и мы тянем их за уши весь курс до тех пор, пока они не выметутся отсюда к чертовой матери. – Капитан переломился пополам, как тряпичная кукла, подтянул шнурки на ботинках и резко выпрямился. – Будь моя власть, я б запретил переводить студентов откуда-то из других заведений на курс кавалерии. В восемнадцать лет уже слишком поздно адаптироваться к нашему жизненному укладу.
Скуадрон повернулся, чтоб взглянуть в зеркало над моим комодом, и снова несколькими точными движениями тщательно одернул и пригладил китель. Вскинув подбородок, он внимательно исследовал результат.
– Эти сопливые клоуны все поднимают на смех, и мне приходится тратить уйму времени на то, чтобы достучаться до их сознания любыми способами, которых в моем распоряжении немало, и потешаться над этими способами я не позволю. – Он поймал мои глаза в зеркале. – Могу заявить, что у меня стопроцентная вероятность успеха в выполнении этой конкретной миссии. Возможно, тупицы были крайне далеки от реальной возможности стать солдатами в момент, когда покидали училище, однако даю вам твердую гарантию: они в это верили. – Капитан все еще смотрел мне в глаза.
– Я поверил в это в ту самую минуту, как прибыл сюда, – сказал я, – сэр.
Скуадрон развернулся и, прямой как палка, спиной прислонился к шкафчику. Круглое, грубо скроенное лицо капитана портил сломанный нос, который делал бы его похожим на бойца, если бы не размер этого носа на его словно усохшей голове.
– А вам я вот что скажу: вы меня одурачили.
– Сэр?
– Вы заставили меня думать: этот курсант заставит вас пересмотреть свои позиции в отношении правил приема в училище, капитан! Через пару дней он отдает честь до того рьяно, аж дух захватывает. Содержит свою форму в таком порядке, как выпускник Уэст-Пойнт. Через неделю он назубок знает устав и «Звания и традиции». Почтителен и всегда готов к занятиям. Случился, правда, казус с соседом по комнате, но с кем не бывает… Да, курсант Скуайерс болтун несусветный, которого следует селить только с глухонемым. Новенький курсант подошел по всем статьям, едва ступил на плац, и стал ценным пополнением своего курса. Вы только посмотрите, как он гоняет этих наглецов из пехотного! Да он, черт побери, настоящий самородок! Вы понимаете, что это за молодой человек? – Он оттолкнулся от комода, воздел руки и вперил взгляд в потолок. – Этот молодой человек – прирожденный офицер!
– Рад стараться! – рявкнул я.
Капитан Скуадрон, чуть отклонившись назад, снова привалился к шкафчику и сунул руки в карманы. Четкая линия недавно постриженных волос изгибалась над крахмальным воротничком его желто-коричневой форменной рубашки. Темная щетина на голове и маленький изогнутый нос делали его похожим на заправщика бензоколонки.
– Нет, ты – произведение искусства, а? – Он улыбнулся так, будто собрался кому-то врезать по лицу.
– Что-то я не пойму, сэр…
– Сколько у тебя здесь друзей? Приятели хотя бы есть? Я назвал имена пары олухов из моей группы.
– Когда последний раз ты со своими дружками ездил на автобусе в город, ходил в кино, покупал бургеры, и все такое?
Вопрос подразумевал то, что ответ ему известен заранее. Покидать территорию в увольнении нам было разрешено только в составе группы. Как-то раз я поехал на автобусе в Оулберг, поглядел на серые улицы и тут же повернул обратно.
– Выходные я стараюсь посвящать учебе. Он качнулся назад и снова улыбнулся:
– Я склонен думать, что друзей у тебя нет, а интерес в их приобретении нулевой. И на День благодарения домой не ездил, да? И на рождественские каникулы?
– Вы же знаете, что не ездил, сэр. – Меня начала раздражать театральность капитана.
– Рождество очень большой праздник. Редко кто из курсантов не уезжает домой на Рождество.
– Я уже объяснял, – сказал я. – Родственники пригласили меня на Барбадос, но я остался здесь готовиться к выпускным экзаменам.
Его ухмылка напомнила волчий оскал.
– Может, спустимся в холл, и я позвоню твоим родителям, задам пару вопросов?
Он и на этот раз знал правду. Скуадрон покопался в моем личном деле.
– О'кей, – сказал я, кляня себя за то, что поддался искушению цветистой лжи. – Если б я ладил со своей семьей, добился бы я успехов здесь? Ведь нелегко признаться в том, что родители ненавидят тебя так, что не хотят видеть дома даже на Рождество.
– Почему же это они ненавидят собственного сына?
– Мы поссорились.
Он опять поднял глаза к потолку:
– Твое поведение произвело на меня глубокое впечатление, и я задался вопросом, каким же образом такого молодого человека, как ты, попросили уйти из нескольких начальных школ. Из пяти, чтобы быть точным. Никак не вяжется с тем, что видел я. Пришлось заглянуть в твое личное дело. – Он посмотрел на меня с самодовольным вызовом. – И будь я проклят, если нашел там что-то, кроме полного тумана.
– Тумана, сэр?
– Отговорки. «Дурное влияние на школу». «Агрессивное поведение». «Представляет угрозу». Чушь собачья. Ни один из этих болванов не снизошел до подробных деталей. Как ты думаешь, какой я сделал вывод?
– Стыдно признаться, но, наверное, поведение мое можно расценить как хулиганское, – сказал я.
Он сделал вид, что не слышал.
– Вывода я сделал два. Судя по записям, твои нарушения дисциплины исключали возможность приема на учебу куда бы то ни было, кроме государственных исправительных учреждений. Однако тебе ничего не могли вменить в вину, поэтому избирали самый легкий путь и просто-напросто исключали.
– Я не думаю…
Рука его поднялась как стоп-сигнал.
– В этом году по собственному желанию отчислено пока что шесть курсантов с пехотного, обычно же за такой срок уходит от силы двое. Почти все шестеро ушли по состоянию здоровья, через лазарет. Ну прямо какая-то эпидемия – переломанные кости. Как правило, раз-два в год кто-то из курсантов ломает руку. Теперь же раз в неделю мы имеем сломанные пальцы, запястья, руки. Контузии. У одного мальчишки обнаружили внутреннее кровоизлияние вследствие разрыва селезенки. Как это его угораздило? «Нога подвернулась, и я упал на лестнице». А затем последовал случай с курсантом артиллерийского Флетчером. Ты ведь знал его, не так ли?
– До некоторой степени, – ответил я, имея в виду, что «некоторая степень» нашего знакомства очень необычна. Эта тема была чрезвычайно серьезной, и я надеялся, что капитан Скуадрон не затронет ее. Скромный, похожий на школьника паренек со свежим розовощеким лицом в круглых роговых очках, Флетчер обогатил мою жизнь и погубил свою благодаря роковому дружескому жесту.
