Спящие красавицы (ЛП) - Кинг Стивен (бесплатные полные книги .txt) 📗
Магда Дубчек сказала, что, конечно, ей придется вернуться.
— Я нужна Антону.
Ее улыбка была ужасна в своей невинности. Эви увидела эту улыбку, и ее сердце разбилось.
(С расстояния в нескольких ярдах, почесываясь спиной об дуб, лиса смотрела на голубое покрывало Энди Джонса, лежавшего на заднем сидении гольф-кара. Ребенок крепко спал, никем не охраняемый. Вот она, заветная мечта. Забудь про курицу, забудь всю чертову курятину, забудь все курятники, которые когда-либо были. Самый лакомый из всех кусочков — человеческое дитя. Она осмелится? Увы, она этого не сделала. Она могла только фантазировать — но, ох, какая же это была яркая фантазия! Розовая и ароматная плоть, чисто масло!)
Одна женщина рассказала о своем муже. Он был отличным парнем, он действительно, действительно им был, взял вину на себя и теперь тянул срок, и все такое. Другая женщина рассказала о своем партнере по написанию песен. Они организовывали пикники, и когда работали сообща, все было просто отлично. Он был словами, она была музыкой.
Некоторые просто скучали по дому.
Кэрол Лейтон, преподаватель обществоведения в старшей школе, сказала, что хочет съесть Кит-кат, [387] которые ей не приедаются, сесть на свой диван, смотреть фильмы по Нетфликс и гладить кота.
— Мой опыт с мужчинами был на сто процентов паршивым, но я не создана для начала нового мира. Может я трусиха, но я не могу притворяться. — Она была не одинока в своем желании вернуть обычные блага цивилизации, оставшиеся по ту сторону.
Но в основном, причиной, которая тянула их обратно, были сыновья. Новое начало для каждой женщины в этом мире было прощанием навсегда со своими драгоценными сыновьями, и они не могли этого вынести. Это разрывало сердце Эви на части. Сыновья убивали сыновей. Сыновья убивали дочерей. Сыновья оставляли оружие там, где другие сыновья могли найти его и случайно подстрелить себя или своих сестер. Сыновья сжигали леса, и сыновья сбрасывали химикаты в землю, как только инспекторы Агенства по охране окружающей среды уходили. Сыновья не звонили в дни рождения. Сыновья не любили делиться. Сыновья били детей, душили подружек. Сыновья узнавали, что они выросли, уходили, и никогда больше не возвращались. Сыновьям было наплевать на близких, они бросали своих сыновей или дочерей, когда по их словам, им надо было бежать в офис.
Змея скользнула вниз по Дереву и свернулась клубком, прямо перед Эви.
— Я видела, что ты сделала, — сказала она змее. — Я видела, как ты отвлекала Жанетт. И я ненавижу тебя за это.
Змея ничего не сказала в ответ. Змеям не нужно извиняться за свое поведение.
Элейн Наттинг стояла рядом с дочерью, но она не прислушивалась к говорившим, а витала в своих мыслях. В ее голове, она все еще видела влажные от слез глаза мертвой женщины. Они были почти золотые, эти глаза, и очень глубокие. Взгляд в них не был злым, просто настойчивым. Элейн никуда не могла укрыться от этого взгляда. Сын, сказала женщина, у меня есть сын.
— Элейн? — Спросил кто-то. Пришло время ей принять решение. — У меня есть дело, которое мне очень нужно сделать, — сказала Элейн. Она обняла Нану. — К тому же, моя дочь любит своего отца.
Нана обняла ее.
— Лила? — Спросила Дженис. — А как ты?
Они все повернулись к ней, и Лила поняла, что сможет отговорить их, если захочет. Она могла бы сохранить этот новый мир и уничтожить старый. Хватило бы нескольких слов. Она могла бы сказать: Я люблю вас всех, и мне нравится то, что мы здесь сделали. Давайте не будем этого терять. Она могла бы сказать: Возможно, я потеряю мужа, каким бы героем он ни был, но я не хочу терять все это. Она могла бы сказать: вы, женщины, никогда не будете такими, какими были раньше, и какими они ожидают вас видеть, потому что часть вашего разума всегда будет здесь, где вы были по-настоящему свободны. С этого момента вы будете носить в себе Наше Место, и вы всегда будете их околдовывать.
Но разве мужчины не желали быть околдованными женщинами? Женщины всегда были магией, о которой мечтали мужчины, и иногда их мечты превращались в кошмары.
Могучее голубое небо исчезло. Последние полоски света создавали магниевые мазки над холмами. Эви наблюдала за Лилой, зная, что до нее наконец-то все дошло.
— Да, — сказала она им. — Давайте вернемся и приведем этих парней в форму.
Они обрадовались.
Эви заплакала.
Подвое, они пошли, словно из ковчега на Арарате. Бланш и малыш Энди, Клаудия и Селия, Элейн и Нана, миссис Рэнсом и Платина Элуэй. Они шли рука об руку, осторожно переступая через гигантский сучковатый корень, а затем заходя в глубокую ночь внутри Дерева. В промежутке между ними мерцал рассеянный световой луч, как будто источник света находился где-то за углом — а вот что там действительно, за углом? Свет увеличивал тени, ничего не раскрывая. Каждый путешествующий потом вспоминал какой-то шум и чувство тепла. Внутри этого слабо освещенного прохода ощущалась потрескивающая реверберация, как будто кожу щекотали крылья мотыльков — а затем они просыпались на другой стороне дерева, в мире людей, их коконы таяли… но мотыльков не было. Не в этом случае.
Магда Дубчек проснулась в больничной палате, куда полиция передала ее тело после того, как они обнаружили, что она спит в комнате, обняв тело своего мертвого сына. Она стерла паутину с глаз, удивилась, увидев целую палату женщин, поднимавшихся с больничных коек, рвущих на клочья коконы в этой безумной оргии воскресения.
Лила наблюдала, как Дерево проливает свои блестящие листья, словно плачет. Они усеивали землю и образовывали блестящие курганы. Струны мха скользили вниз, свистя с ветвей. Она смотрела на попугая, его чудесные зеленые крылья, окаймленные серебряными отметинами, взлетевшего с дерева и устремившегося в небеса — смотрела, как он уносится прямо в темноту и исчезает. В отличие от голландского вяза, о котором предупреждал ее Антон, по корням дерева быстро распространялись пятна. В воздухе стоял странный запах, похожий на гниль. Она знала, что Дерево заражено, что что-то пожирает его изнутри, пока оно умирало снаружи.
— Увидимся, миссис Норкросс, — сказала Мэри Пак, махнув одной рукой, держа руку Молли в другой.
— Можешь называть меня Лилой, — сказала Лила, но Мэри уже ушла.
Лиса потрусила вслед за ними.
В конце концов, остались только Дженис, Микаэла, Лила и тело Жанетт. Дженис принесла лопату из одного из гольф-каров. Могила, которую они сделали, была глубиной всего три фута, но Лила не думала, что это имеет значение. Этот мир вряд ли будет существовать после того, как они его покинут; никаких животных, чтобы выкопать тело. Они завернули Жанетт в пальто и прикрыли ее лицо детским одеялом.
— Это был несчастный случай, — сказала Дженис.
Лила наклонилась, зачерпнула пригоршню грязи и бросила её на закутанную фигуру в яме.
— Копы всегда так говорят, после того, как застрелят какого-то бедного черного мужчину или женщину или ребенка.
— У нее был пистолет.
— Она не хотела использовать его. Она пришла спасти Дерево.
— Я знаю, — сказала Дженис. Она похлопала Лилу по плечу. — Но ты этого не знала. Помни это.
Толстая ветвь дерева треснула и рухнула, подняв с земли тучу листьев.
— Я бы отдала все на свете, чтобы её вернуть, — сказала Лила. Она не плакала. Слез не было. — Я отдала бы даже свою душу.
— Я думаю, пришло время уходить, — сказала Микаэла. — Пока мы еще можем. — Она взяла руку матери и затянула ее в Дерево.
На несколько минут Лила была последней женщиной в Нашем Месте. Однако она не стала задумываться над этим феноменом. Она решила быть практичной, начиная прямо с этой минуты. Ее внимание было сосредоточено на грязи, лопате и могиле. Только когда работа была выполнена, она вошла в темноту Дерева и перешла через него. Она ушла, не оглядываясь. Сделав это, она почувствовала, что её хрупкое сердце разбилось.
