Столкновение миров - Кинг Стивен (читать книги полные TXT) 📗

21 декабря 1981 года мальчик по имени Джек Сойер стоял у самой кромки воды на берегу океана, обняв руками предмет определенной ценности, вглядываясь в по-ночному спокойный Атлантический океан. В этот день ему исполнилось тринадцать лет, хотя он и не знал об этом. Он был чрезвычайно прекрасен. Коричневые волосы были длинны, возможно слишком длинны, но морской бриз отбросил их с красивых бровей. Он стоял здесь, думал о своей матери и о комнатах в том месте, где они жили вместе. Собирается ли она включить свет? Ему казалось, что да.

Джек повернулся, глаза его бешено горели в сиянии Талисмана.

Лили скользила по стене дрожащей, тощей рукой в поисках выключателя. Она нашла его и нажала. Если бы кто-нибудь увидел ее в этот момент, то сразу же отвернулся. Последнюю неделю рак начал суетиться внутри нее, как бы чувствуя, что ничто не может помешать его наслаждению. Сейчас Лили Кавано весила семьдесят восемь фунтов. Болезненно-желтая кожа свисала складками. Коричневые круги под глазами окончательно превратились в мертвенно-черные; сами глаза лихорадочно сверкали из глазниц. Грудь впала. Руки превратились в костлявые палки. На спине и ягодицах появились пролежни.

Но это еще не все. В течение этой последней недели она подхватила пневмонию.

Конечно, в ее состоянии она была первым кандидатом на это или любое другое респираторное заболевание. Возможно, что при более благоприятных обстоятельствах ее миновало бы это, но… Батареи давно перестали отапливать Альгамбру. Она не знала точно, как давно. Время было так же безразмерно и безразлично для нее, как и для Джека. Она знала, что тепло ушло в ту же ночь, когда она поранила руку, заставляя улететь похожую на Слоута чайку.

С той ночи Альгамбра превратилась в вымерший морозильник. Склеп, в котором она скоро умрет.

Если Слоут был замешан в том, что произошло в Альгамбре, то он проделал свою работу чертовски хорошо. Все исчезли. Все. Нет больше горничных в коридорах. Нет обслуживающего персонала. Нет больше сладкоречивого клерка-подхалима. Слоут собрал их всех в карман и забрал с собой.

Четыре дня назад, когда ей что-то понадобилось, она поднялась с постели и медленно побрела по коридору к лифту. В эту экспедицию она взяла с собой стул и пользовалась им, как подпоркой. Ей понадобилось сорок минут, чтобы продолжать сорок шагов по коридору к лифту.

Она нажала на кнопку вызова, но лифт не приехал. Кнопка даже не засветилась.

— Черт побери! — хрипло пробормотала Лили и медленно проделала еще двадцать шагов к лестничной площадке.

— Эй! — крикнула она вниз и просто захлебнулась кашлем, вцепившись в спинку стула.

«Может быть, они не услышали крик, но ясно, как день, что они услышали хрипение того, что осталось от моих легких», — подумала она.

Но никто не пришел.

Она снова крикнула, и снова приступ кашля. Потом она направилась назад по коридору, длинному, как шоссе Небраски в ясный день. Она не рискнула спуститься вниз по лестнице, так как она никогда не сможет найти в себе силы подняться вверх. Здесь никого не было: ни в вестибюле, ни в кофейне, нигде. Телефоны не работали. По крайней мере, телефон в ее комнате не работал, и она не слышала ни единого звонка в этом старом мавзолее. Плохи дела. Она не хотела окочуриться от холода в вестибюле.

— Странник Джек, — бормотала она, — где ты…

Затем она снова закашлялась, этот приступ был ужасным, и где-то посередине его она потеряла сознание, переворачивая уродливый стул. Лили пролежала на холодном полу около часа. И, возможно, именно тогда пневмония прокралась в то, что было телом Лили Кавано.

Кое-как она добралась до своей комнаты, и с этого момента она существовала в углубляющемся водовороте лихорадки, прислушиваясь к усиливающемуся дыханию, дыхание становилось все громче и громче, пока в ее горящем лихорадочном мозгу образ легких не превратился в два огромных аквариума, в которых перекатывалась груда камней. И все-таки она держалась, потому что часть ее обезумевшего ума с уверенностью осознавала, что Джек возвращается оттуда, где бы это ни было.

Начало последней комы было похоже на воронки в песке. Воронки, которые затягивали водоворотом. Звук гремящих камней в ее легких превратился в один длинный сухой рокот: «Хр-р-р-р…»

Затем что-то вывело ее из углубляющегося кружения и заставило шарить по стене в поисках выключателя. Она сползла с кровати. У нее не осталось сил сделать это: доктор рассмеялся бы даже от одной мысли об этом. Но все-таки она сделала это. Дважды она падала, но потом встала, рот кривился от неимоверных усилий. Она потянулась к стулу, нашла его, и поковыляла по комнате к окну.

Лили Кавано, Королева Боевиков, умерла. Это был ходячий ужас, съеденный раком, сожженный лихорадкой.

Она достигла окна и выглянула наружу.

Увидела очертания человека внизу и светящийся шар.

— Джек! — попыталась крикнуть она. Но послышался только свист. Она подняла руку и попыталась помахать рукой. Слабость

(Хааххххххх…)

омыла ее. Она схватилась за оконную раму.

— Джек!

Внезапно светящийся шар в руках фигуры ярко засиял, освещая его лицо, это было лицо Джека, это был Джек, о благодарения Господу, это был Джек. Джек вернулся домой.

Фигура бросилась бежать.

— Джек!

Эти впалые, умирающие глаза засияли. Слезы текли по ее желтым впалым щекам.

— Мама!

Джек пробежал через вестибюль, замечая, что старинный коммутатор оплавился и почернел, как от замыкания в электросети. Он увидел ее, и она выглядела ужасно. Это было похоже на силуэт огородного пугала, выставленного в окно.

— Мамочка!

Он перескакивал через ступеньки, сперва через две, потом через три, несся вверх по лестнице, Талисман вспыхнул красно-розовым светом, а потом потемнел в его руках.

— Ма-а-а — ма-а-а!

По коридору, к их апартаментам, ноги едва касались пола, и, наконец-то, он услышал ее голос: не позвякивающий металлическим оттенком или слегка хрипловатый, — это было пыльное карканье существа, стоящего на самом краешке смерти.

— Джек!

— Мама!

Он ворвался в комнату.

Внизу, в машине, нервничающий Ричард Слоут смотрел вверх через поляроидное стекло дверцы. «Что он делает здесь, что здесь делает Джек!» Глаза Ричарда болели. Он попытался разглядеть окна верхнего этажа в вечерних сумерках. Когда он согнулся, заглядывая вверх, ослепительный белый свет вырвался из нескольких окон, посылая молниеносный, почти осязаемый на ощупь поток искрящегося света, осветившего фронтон гостиницы. Ричард опустил голову на колени и застонал.

Она лежала на полу под окном. Наконец-то он увидел ее. Скомканная, выглядящая грязной и пыльной постель была пуста, вся спальня, беспорядок которой напомнил детскую, казалась покинутой… В желудке у Джека похолодело, слова застыли в горле. Затем Талисман выстрелил еще одним огромным сверкающим огнем, превращая все вокруг и внутри в чисто белый цвет. Она прохрипела:

— Джеки?

Он вскрикнул:

— Мамочка! — увидев ее, напоминающую конфетную обертку, под окном. Ее тонкие волосы разметались по грязному ковру. Руки напоминали худенькие тоненькие лапки насекомого.

— О Господи, мамочка. Милая радость моя, — причитал он, передвигаясь, почти не касаясь пола, он перелетал, он плыл через холодную спальню Лили. В лужице грязного ковра плавали ее худенькие руки.

Он вдохнул густой запах болезни, наступающей смерти. Джек не был врачом, и он абсолютно не разбирался в процессах, убивающих тело Лили. Но он знал одно — его мать умирает, у нее осталось совсем мало времени. Она дважды прошептала его имя, на это она потратила почти всю оставшуюся энергию. Еле сдерживая рыдания, он положил руку ей на голову, она была без сознания, а Талисман пристроил рядом с ней на полу.