Незнакомцы - Кунц Дин Рей (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
— Ну все, — глотая слезы, сказала Джинджер, — довольно, пора убираться отсюда.
Первой ушла машина с семеркой, которой позже предстояло разделиться на две группы и по отдельности добираться до Чикаго и Бостона. Чистый снег сыпал с неба столь быстро и густо, что отяжелевший «Чероки» скрылся из виду спустя считанные мгновения, растаяв, словно призрак, в плотной белой пелене. Однако он не направился прямо по шоссе к холмам, где, как с помощью своего теплоуловителя определил Джек, укрылись наблюдатели, а поехал по дну оврага, выходящего в ложбину, которая, в свою очередь, соединялась с лощиной, тянувшейся вдоль магистральной дороги. Вскоре унылый вой ветра заглушил и рокот мотора.
Джинджер, Доминик и Джек забрались в кабину пикапа Сарверов и последовали за «Чероки», который, вырвавшись со старта вперед, уже пропал в белом месиве. У Джинджер, втиснувшейся между Домиником и Джеком, снова защемило в груди: за эти дни она успела полюбить всех, кто уехал на «Чероки», и сейчас ей стало страшно за них. Подскакивая то и дело на сиденье прыгающего по ухабам пикапа, она сосредоточенно всматривалась в пургу, надеясь хотя бы на мгновение увидеть за мелькающими перед глазами «дворниками» силуэт автомобиля, уносящего навстречу опасностям тех, кто был дорог ее сердцу.
Нам небезразлична судьба других людей — в этом главное, что отличает нас от животных. Именно эти слова часто повторял Иаков Вайс. Разум, мужество, любовь, дружба, сострадание и сочувствие — каждое из этих качеств важно для человека не менее, чем все другие, говаривал он. Некоторые считают, что главное — иметь мозги, уметь быстро решать возникающие проблемы, приспосабливаться к обстановке, видеть свою выгоду и не упускать ее. Да, эти качества, как и многие другие, способствовали возвышению человечества, но одного лишь интеллекта для этого было бы мало: человеку необходимо обладать еще и силой воли, способностью любить, дружить, сочувствовать и сострадать. Другие люди не должны быть ему безразличны. В этом и заключается бремя и счастье рода человеческого.
Сперва Паркер Фейн опасался, что пилоту десятиместного коммерческого самолета не удастся посадить машину из-за начинающейся снежной бури и тогда придется лететь до какого-нибудь другого аэропорта на юге Невады. Когда же самолет наконец приземлился, Паркер уже и не был рад этому, натерпевшись во время снижения немало страху: порывистый ветер и слепящий снег поневоле вселяли в пассажиров сомнение в исходе полета, хотя за штурвалом и сидел умудренный опытом «слепых» посадок пилот. Едва колеса самолета благополучно коснулись земли и все с облегчением вздохнули, как диспетчер аэропорта Элко объявил о его закрытии. Крытого трапа здесь не было, и, спустившись по ступенькам открытой лесенки, Паркер, прикрывая лицо рукой, почти бегом пересек заснеженную бетонную площадку, поеживаясь от уколов холодных и колючих снежных крупинок.
В аэропорту Сан-Франциско он купил в киоске ножницы и электробритву и поспешно избавился в туалете от бороды, которую носил вот уже десять лет. Его новая внешность ему понравилась, и он даже подровнял свои космы.
— Скрываешься от полиции, приятель? — пошутил парень, мывший над соседней раковиной руки.
— Нет, от жены, — ответил художник.
— Понимаю, — сочувственно кивнул незнакомец, — я тоже.
Чтобы не оставлять следов, Паркер расплатился за билет до Рино наличными, а не кредитной карточкой и, совершив 45-минутный перелет над горами Сьерра-Невада, умудрился спустя двадцать минут уже занять место в крохотном самолете, вылетающем на Элко, снова расплатившись наличными и оставшись с 21 долларом в бумажнике. Немного утешил Фейна в двухчасовом полете над Большим Бассейном лишь легкий обед, насладиться которым мешали частые воздушные ямы и тревожные мысли о друге, попавшем в беду в горах Невады.
После всего пережитого в Монтерее и утомительных перелетов Паркер, казалось бы, должен был чувствовать себя как выжатый лимон, но, как ни странно, он был полон сил и энергии, целеустремлен и решителен. Он ощущал себя быком, намеревающимся круто расправиться с пугающим его стадо волком.
В маленьком зале аэропорта Элко оказалось только два телефона-автомата, из которых лишь один был исправен. Найдя в справочнике номер мотеля «Спокойствие», Паркер попытался связаться с Домиником, но телефоны в мотеле молчали. Это можно было бы объяснить непогодой, но у Паркера зародилось беспокойство и сомнение. Надо было как можно скорее добраться туда, где он был нужен.
Уже спустя две минуты он выяснил, что машину напрокат здесь не дают, а ждать такси придется не менее полутора часов, потому что в единственной на весь город таксомоторной компании их всего три и все они в данный момент заняты. Паркеру ничего не оставалось, как с тоской оглянуться на парочку бродяг вроде него с того же рейса и нескольких бедолаг, прилетевших другим частным самолетом за минуту до закрытия аэропорта, в надежде, что у кого-то из них есть автомобиль на стоянке возле аэропорта. Разочарованно отворачиваясь от одного из не оправдавших его надежд, Паркер буквально столкнулся с седовласым джентльменом весьма почтенного вида, который был, однако, возбужден не менее его самого. От волнения незнакомец расстегнул пальто, и Паркер увидел белый воротничок католического священника.
— Извините, пожалуйста, — обратился к Паркеру святой отец, — но дело в том, что мне необходимо срочно добраться до мотеля «Спокойствие». Это вопрос жизни и смерти. У вас есть машина?
Прижавшись правым боком к дверце пикапа и ощущая левым плечом плечо Джинджер, Доминик Корвейсис напряженно вглядывался в бушующую впереди, за лобовым стеклом, метель, муслиновым завесам которой, казалось, не было конца. Выпрямив спину, он подался всем скованным ожиданием корпусом вперед, словно готовясь к встрече с невероятным открытием, затаившимся за очередным белоснежным вьюжным пологом, но всякий раз автомобиль проходил сквозь него, не встречая ни малейшего сопротивления, и все новые и новые тончайшие белые полотна возникали, трепеща, надуваясь и беззвучно лопаясь, у него на пути.
Наконец Доминик понял, чего он так напряженно ждет: возвращения воспоминаний, озаривших его при выходе из гриль-бара.
Реактивные самолеты.
Что же произошло после того, как над крышей гриль-бара промчался третий истребитель? Тот самый, что поверг его на асфальт?
Мириады снежинок сплетались в причудливые кружева, драпируя зимний день в белоснежные гобелены, но в лощине от этого не становилось светлее. Хотя до настоящих сумерек оставалось еще около часа, вокруг уже царила серая мгла, из которой внезапно выплывали, словно из первобытного тумана, причудливо изогнутые каменные глыбы и заснеженные кусты, напоминающие доисторических животных, готовых к прыжку. Однако Джек не решался включить фары, опасаясь, что отраженный снегом и льдом свет заметят с холмов.
Они достигли места, где лощина расходилась на два рукава; след от колес «Чероки» уходил на восток, в овраг, огибающий шоссе. Джек не последовал за Недом Сарвером и остальными, а вместо этого, следуя разработанному плану, продолжал держать курс на север, время от времени поглядывая на сверяющегося с компасом Доминика.
Лощина вскоре стала сужаться, начался довольно крутой подъем. Доминик уж было решил, что им придется вернуться назад к развилке и последовать за «Чероки», но Джек и не думал так легко сдаваться: энергично работая ручкой коробки передач и педалью газа, он уверенно повел пикап вверх по ухабистому уклону. Джинджер и Доминика то и дело швыряло друг на друга, что, однако, не вызывало у них неудовольствия.
Несмотря на окружающую серую мглу, Джинджер выглядела ярче и эффектнее, чем когда-либо. На фоне ее отливающих серебром волос даже снег казался блеклым и тусклым.
Наконец машина совершила последний отчаянный рывок, грузно ударившись днищем о колдобину, Доминика подбросило вверх, он стукнулся головой о крышу. Джек вдруг ударил по тормозам и вскрикнул:
— Самолеты!
Еще не придя в чувство после сотрясения, Доминик от удивления раскрыл рот и уставился в ревущую за лобовым стеклом метель, ожидая увидеть там летящий на них истребитель, но потом сообразил, что Джек имеет в виду самолеты из прошлого. Видимо, он вспомнил тот же эпизод, что и Доминик час тому назад.
