Талтос - Райс Энн (книги серии онлайн .txt) 📗
– Да, сэр… бросят на пол.
– И музеи в башнях. Мне нужен список лучших двадцати пяти пентхаусов, выставленных на продажу в центральной части города, с ценами продажи или сдачи внаем и со всеми необходимыми деталями. Я хочу устроить музей в небе – так, чтобы люди могли выходить и на крытую стеклом галерею…
– А что будет там выставляться, сэр, – куклы?
– Куклы, соответствующие определенной тематике. Двум тысячам художников-кукольников следует дать одно и то же задание. Пусть выразят в трех объединенных между собой фигурах свои представления о человеческой семье. Нет, пусть это будут четыре фигуры. Одна из них может быть детской. Да, описания должны быть точными. Нужно, чтобы мне напомнили… Выбери наилучший вариант.
– Да, сэр, я поняла это, да, – произнесла она, изящным почерком заполняя свой блокнот.
– И по поводу поющих кукол… Каждому следует объяснить, что в конечном итоге это будет целый хор. Ребенок или коллекционер мог бы постепенно, за годы, собрать целый хор или группу – назови это как хочешь. Понимаешь? Ты следишь за ходом моей мысли?
– Да, сэр…
– И я не желаю видеть никаких допотопных проектов. Все должно быть сделано в электронном виде, на компьютере – словом, по последнему слову техники. И там должно быть… Там должен быть применен какой-нибудь способ соответствующего изменения в голосе, что послужило бы сигналом для ответа другой куклы. Но это детали. Запиши все…
– Материалы, сэр? Фарфор?
– Нет, не фарфор. Ни в коем случае! Я не желаю, чтобы они разбивались. Запомни, они никогда не должны разбиваться! Никогда.
– Простите, сэр.
– И я сам буду создавать их лица. Мне понадобятся рисунки – все, какие есть. Я хочу видеть работы всех мастеров. Если еще жива та старая женщина – кукольница в деревне, в Пиренеях, мне нужны и ее работы. И Индия. Почему у нас нет кукол из Индии? Я уже не впервые задаю этот вопрос, однако до сих пор не получил ответа. Напомни об этом вице-президентам и менеджерам по маркетингу. Индия. Кто занимается изготовлением художественных кукол в Индии? Думаю, мне самому следует отправиться туда. Да, пожалуй. Выбери время для моей поездки туда. Я разыщу людей, изготавливающих кукол, если больше ни у кого не хватает на это разума…
Снегопад снаружи все усиливался, ослепительно белые снежинки пролетали мимо стекла.
Все остальное заполнила тьма. С улицы изредка доносились слабые звуки – не то гудели трубы, не то снег падал на крышу, а может быть, дышали стекло и сталь – словно живые. Казалось, все здание дышит, слегка раскачиваясь на ветру, будто гигантское дерево в лесу.
Он все говорил и говорил, наблюдая, как энергично движется маленькая рука, держащая шариковую ручку. О копиях монументов, о маленькой пластиковой версии Шартрского Кафедрального собора, в который могли бы входить дети. О важности соблюдения пропорций, масштаба. А что, если разбить здесь парк с огромным кругом из камней?
– Да, и еще. Специальное поручение, которое ты должна выполнить завтра, возможно послезавтра… Нет, позже. Ты сделаешь это. Ты должна спуститься в мой музей…
– Да, сэр.
– Бру. Ты знакома с моей Бру, большой французской куклой? Моей принцессой.
– С той Бру, сэр? Да, конечно. О, какая кукла!
– Бру; тридцать шесть дюймов в высоту; парик, туфли, платье, комбинация и прочее… – все подлинное. Экспонат номер один.
– Да, сэр, я знаю.
– Ее должна упаковать ты сама, и никто другой, с надлежащей помощью, и затем, соответственно, застраховать. И ты проследишь за всем сама и отправишь… отправишь…
Но кому? Не сочтут ли слишком бесцеремонным такой дар еще не родившемуся ребенку? Нет, посылку следует адресовать на имя Роуан Мэйфейр, не так ли? Конечно, это правильно. Что же касается Майкла… Что-нибудь на память – столь же драгоценное, но в его стиле, что-нибудь искусно вырезанное из дерева, одну из очень, очень старых игрушек, фигурку рыцаря, например, сидящего на лошади… Да, вот ту, с сохранившейся подлинной краской…
Впрочем, это неподходящий подарок… не для Майкла. Это должна быть действительно ценная вещь, нечто столь же прекрасное, как Бру, и что-то такое, что ему бы хотелось самому передать в руки Майкла.
Эш поднялся из-за стола, приказав Лесли оставаться на месте, прошел через просторную гостиную и спустился вниз через холл в свою спальню.
Он положил эту вещь под кровать, что служило сигналом для Реммика: вещь драгоценная и ее не следует трогать даже наиболее доверенным слугам. Он встал на колени, нащупал ее рукой, а затем осторожно вытянул – великолепную, сверкающую драгоценными камнями на переплете.
Воспоминания о мгновении, пережитом очень давно, вновь ожили: боль, унижение, насмешки Ниниана, говорившего ему, какое ужасное святотатство он совершил, изложив их историю священным стилем и на священном языке.
Эш долго сидел, скрестив ноги, прислонившись плечом к краю кровати. Он держал в руках свою книгу. Да, для Майкла, с детства полюбившего чтение. Майкл… Майкл, возможно, никогда не сможет прочесть ее, но это не имеет значения. Майкл будет хранить ее. А кроме того, вручив книгу Майклу, он одновременно подарит ее и Роуан. Она поймет это.
Он вернулся в кабинет и принес с собой книгу, завернутую в белое полотенце.
– Вот. Это для Майкла Карри, а Бру – для Роуан Мэйфейр.
– Бру, сэр, принцесса?
– Да, Бру. Упаковка чрезвычайно важна. Быть может, тебе придется передать эти подарки лично. Не могу допустить даже мысли о том, что Бру разобьется. Ни один подарок не должен пропасть. Теперь перейдем к другим делам. Пошли за едой, если ты голодна. У меня здесь есть памятная записка, что «Прима-балерина» распродана по всему миру. Скажи мне, что это неправда.
– Это правда.
– Возьми старые записи. Это в первом из семи факсов, касающихся «Прима-балерины»…
Они продолжили работать над списком, и когда наконец он посмотрел на часы, было уже за полночь, точнее, стрелка приближалась к часу. Снегопад все еще продолжался. Лицо юной Лесли побледнело и стало цвета бумаги. Сам Эш настолько устал, что стоило попытаться заснуть.
Он упал на свою громадную пустую постель, лишь временами как в тумане сознавая, что Лесли продолжает мелькать где-то рядом и задает вопросы, которые он не в силах расслышать.
– Спокойной ночи, милая, – сказал он.
Реммик слегка приоткрыл окно, ровно настолько, насколько и всегда, – так Эш его приучил. Ветер взвыл столь яростно, что на время заглушил все остальные звуки, любые мыслимые звуки, более слабые, возникающие в этих узких промежутках между темными, мрачными зданиями. Порыв свежего ветра коснулся его щеки, и наслаждение от тепла тяжелых покрывал показалось еще более восхитительным.
«Не мечтай о ведьмах, об их рыжих волосах. Не думай о Роуан в своих объятиях. Не думай о Майкле с твоей книгой в руках, лелеющем ее столь нежно, как никто в мире никогда не делал, за исключением дьявольских братьев, предавших Лайтнера. Не думай обо всех вас троих, сидевших вместе у твоего камина. Не возвращайся в долину ни сейчас, ни завтра, ни когда-либо в будущем. Не гуляй среди каменных кругов, не посещай пещеры. Не поддавайся искушениям прелестниц, которые могут умереть от твоего прикосновения… Не зови их, не умоляй – в ответ услышишь в их голосах только сухость, отстраненность, уклончивость».
И ко времени, когда дверь закрылась, он уже впал в легкую дремоту.
Бру. Улица в Париже, женщина в магазинчике, кукла в коробке, большие стеклянные глаза, смотрящие на него снизу вверх. Внезапная мысль пришла ему в голову под уличным фонарем: что этот момент должен войти в историю, что деньги создают возможность творить любые чудеса, что погоня за деньгами одной-единственной личности может иметь громадные духовные последствия для тысяч, что в сфере производства массовой продукции обретение богатства может привести к колоссальному росту творческих возможностей.
В магазине на Пятой авеню, всего в нескольких шагах от своей двери, он остановился посмотреть Келлскую книгу – превосходную репродукцию, ныне доступную всем, и с любовью пролистал драгоценную книгу, над которой трудилось множество монахов на Айоне.
