Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 1 - Коллектив авторов (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Затем Анафас, зверь-чародей полностью выкатился из-под арки, могущественный в своем мертвящем ужасе, и долго демонически хохотал над маленьким испуганным воришкой. А потом позволил ораве раболепных и неистово голодных зеленых саламандр завершить свое медленное неумолимое восхождение на помост.
Перевод: А. Черепанов
Март, 2014
Говард Филлипс Лавкрафт и Лин Картер
КОЛОКОЛ В БАШНЕ
Говард Филлипс Лавкрафт и Лин Картер. «The Bell in the Tower», 1989. Впервые на русском языке. «Мифы Ктулху» и «Посмертное сотрудничество». У Лавкрафта был незаконченный рассказ «Потомок» (The Descendant, 1926) — о человеке, который кричал каждый раз, когда звенел церковный колокол. Через 60 лет Лин Картер решил дописать этот рассказ.
Источник текста:
«The Xothic Cycle: The Complete Mythos Fiction of Lin Carter»
Когда-то в Лондоне жил человек, который кричал каждый раз, когда раздавался звон церковных колоколов. Он жил уединённо со своей полосатой кошкой в Отеле Грея, и люди принимали его за безобидного сумасшедшего. Его комната была заполнена книгами самого банального и легкомысленного содержания, и час за часом он пытался потеряться среди этих глупых страниц. Очевидно, всё, чего он искал в жизни, — ни о чём не думать. По какой-то странной причине необходимость размышлять очень пугала его; и от всего, что могло всколыхнуть глубины его воображения, этот человек бежал, как от чумы.
Он был очень худым, седым и морщинистым, но некоторые люди утверждали, что он не так стар, как выглядит. Страх сжимал его сердце своими ужасными когтями, и от любого внезапного звука его глаза округлялись, а лоб покрывался капельками пота. Если у этого жильца отеля и были друзья-знакомые, то он их избегал, потому что не хотел отвечать ни на какие вопросы относительно своего странного поведения. Те же, кто когда-то знал его как учёного и эстета, говорили, что им очень жалко видеть его в таком состоянии. Он бросил всех своих знакомых много лет назад, и никто из них не знал наверняка: покинул ли он страну или просто скрылся из виду, поселившись в какой-нибудь тайной глуши.
В те дни, о которых я пишу, исполнилось уже десять лет с тех пор, как он снял комнату в Отеле Грея и ни с кем не разговаривал до того самого вечера, когда молодой Вильямс приобрёл Некрономикон.
Это Вильямс был мечтателем, и ему было всего двадцать три года; и в первый же день, когда он вселился в этот старинный дом, молодой человек почувствовал странность и холодное дыхание космических ветров, исходящих от седого, сморщенного мужчины, живущего в соседней комнате. Будучи любопытным, Вильямс постарался сдружиться со своим соседом, хотя старые друзья не осмеливались приближаться к старику. Молодой человек удивлялся страху, который засел в этом измождённом наблюдателе и слушателе. Никто не сомневался, что этот старик постоянно за чем-то следит и к чему-то прислушивается. Но наблюдал и слушал он скорее разумом, чем глазами и ушами, и каждую свободную минуту он старался утопить в непрестанном потоке легкомысленных, скучных, популярных романов. Но когда начинали звонить церковные колокола, он закрывал уши и вопил; и полосатая кошка, жившая в его комнате, выла с ним в унисон, пока не стихал в отдалении последний звук.
Как ни пытался Вильямс, он не мог заставить своего соседа говорить о чём-то серьёзном или сокровенном. Старик во время встреч с молодым соседом принимал несвойственные себе вид и поведение, симулировал улыбку и лёгкое настроение, лихорадочно и безумно болтал о всяких весёлых мелочах, но его голос с каждой минутой становился высоким и напряжённым, пока не превращался в пронзительный неразборчивый фальцет. Но знания старика были глубокие и основательные, его самые тривиальные замечания были предельно ясны; Вильямс не удивился, узнав, что его сосед обучался в Харроу и Оксфорде.
Позже выяснилось, что старик был ни кем иным, как лордом Нортхемом, о древнем родовом замке которого, на побережье Йоркшира, ходило так много странных легенд; но когда Вильямс попытался заговорить о замке и его предполагаемом римском и даже доримском происхождении, старик отказался признать, что в этом строении есть что-то необычное. И он лишь пронзительно хихикал, когда юный посетитель заговорил о тайных подземных склепах, которые, согласно легенде, высечены в сплошных гранитных скалах, которые хмуро смотрят на бурные воды Северного моря.
В таком духе проходили посиделки между двумя соседями до той самой ночи, когда Вильямс принёс домой печально известный Некрономикон безумного араба Абдула Альхазреда. Он знал об этой страшной книге с тех пор, как ему исполнилось шестнадцать лет, и зародившаяся любовь ко всему необычному заставляла его задавать определённые вопросы согбенному от старости, хитрому книготорговцу, который содержал странный и пыльный магазинчик на Чандос-стрит; и Вильямса всегда удивляло: почему люди бледнели, когда он упоминал про Некрономикон? Старый книготорговец сказал Вильямсу, что по слухам только пять экземпляров пережили гневные эдикты священников и жестокое подавление со стороны законодателей, и что все экземпляры считались благополучно спрятанными теми напуганными, заботливыми хранителями или архивариусами, которые осмелились прочесть ненавистные чёрные буквы.
Но теперь, наконец, Вильямс не только нашёл доступную копию пресловутой книги, но и купил её за такую низкую цену, что это казалось смешным. Он приобрёл её в лавке иудея, находящейся в самом убогом закутке рынка Клэр, где молодой человек иногда покупал необычные, любопытные и мрачные артефакты; и он почти вообразил, что закрытые спутанной бородой губы сварливого, старого левита изобразили улыбку, как бы с облегчением, когда Вильямс обнаружил книгу и объявил о своём желании купить её. На самом деле, растрёпанный кожаный переплёт с застёжками из латуни, изъеденной яркими пятнами, был размещён на полке так заметно, и цена представляла такое абсурдно малое число, что всё это почти заставило Вильямса подозревать, что книготорговец был нетерпелив, даже обеспокоен тем, чтобы поскорей избавиться от проклятой книги.
Одного взгляда на заголовок было достаточно, чтобы это привело Вильямса в восторг, а некоторые из диаграмм, вставленных в непонятный латинский текст, возбуждали самые напряжённые и самые тревожные воспоминания в его уме. Он не мог терять ни минуты, но был охвачен нетерпением — взять тяжёлую книгу домой и окунуться в дешифровку её страниц. Вильямс так быстро ушёл с покупкой, что едва ли слышал, как старый хихикал, когда молодой человек вышел из книжного магазина. Но когда Вильямс, наконец, благополучно донёс книгу до своей комнаты, запер за собой дверь и начал просматривать пожелтевшие страницы, он с огорчением обнаружил, что комбинации из чёрных букв, которые были почти нечитаемы, и исковерканные идиомы, которыми был переполнен текст, сопротивлялись тем способностям в лингвистике, которыми он обладал. Затем Вильямс вспомнил о своём странном соседе, чьи научные достижения намного превышали его собственные, и он постучал в дверь своего загадочного, испуганного друга в поисках помощи в распутывании витиеватой средневековой латыни.
Лорд Нортхем бессмысленно улыбался своей полосатой кошке, когда в комнату вошёл молодой человек, и старик вздрогнул при виде неожиданного гостя. Затем он увидел книгу и его затрясло, а когда Вильямс громко произнёс её заголовок, старик совсем потерял сознание. Только когда Нортхем полностью пришёл в себя, он начал безумным шёпотом рассказывать свою историю или вымысел сумасшедшего. Он решился заговорить, чтобы убедить Вильямса немедля сжечь эти отвратительные страницы, а пепел рассеять по ветру.
История лорда Нортхема
Наверное, (шептал лорд Нортхем), было что-то очень неправильное с самого начала; но это никогда бы не пришло мне в голову, если бы я не слишком погрузился в исследование одной тайны. Я — девятнадцатый барон в родовой линии, начало которой простирается настолько пугающе далеко в прошлое, невероятно далеко, если верить семейной традиции. Есть древние легенды о нашем происхождении в досаксонские времена, когда некий Луний Габиний Капито, военный трибун Третьего Легиона Августа, тогда располагавшегося в Линдуме, в Римской Британии, был без промедления отстранён от командования за участие в неких секретных обрядах, не связанных с какой-либо известной и признанной религией.
