Лэшер - Райс Энн (книга жизни .txt) 📗
Мужское мое орудие находилось в полной боевой готовности. И вот наконец, содрогаясь от наслаждения, я вошел в распахнувшуюся передо мной шелковистую расщелину.
Охвативший меня исступленный восторг был сопоставим лишь с тем, что я испытывал, когда сосал молоко из материнской груди. Я вновь сжимал в объятиях проституток из Флоренции, слышал их заливистый серебристый смех, ласкал их упругие груди, пальцы мои блуждали и путались в шелковистых волосах меж стройных ног, встречались с нежной, увлажненной желанием плотью. Неистовое вожделение, разгораясь во мне, исторгало из груди стоны и крики. Я никак не мог утолить голод плоти, не мог умирить сжигавшее меня пламя, унять жар соблазна… Я входил в нее снова и снова…
«О, как глуп я был, даром потеряв столько лет. Как глуп я был, так долго избегая наивысшего наслаждения, дарованного человеку. Как мало я вкусил от самого сладостного из земных плодов!» – только такие мысли посещали меня в те минуты безумного наслаждения.
Доски стола, на котором мы лежали, отчаянно скрипели и трещали. Кубки и тарелки летели на пол. Я весь взмок от пота, но мне казалось, что огонь страсти испепелит меня дотла.
А подо мной на жестких голых досках, посреди луж пролитого вина, объедков и рваных салфеток лежала вовсе не рыжеволосая красавица, а отвратительная горбатая карлица со зловещей ухмылкой на тонких губах.
– Господи, мне все равно, мне все равно! – стонал я. – Я хочу ее, хочу!
Я утолял свою похоть бесконечно долго и наконец, пресыщенный, впал в какой-то дурман. Думать о чем-либо я был не в состоянии. Я забыл, кто я есть, забыл, почему нахожусь в замке.
Словно сквозь пелену тумана, я чувствовал, как меня оторвали от карлицы. Я видел, как она в судорогах корчится на столе, видел, как из потайной влажной расщелины, в которую я изверг свое семя, появляется на свет нечто…
– Нет, я не хочу на это смотреть! – закричал я, словно очнувшись от столбняка. – Не хочу! Господи, прости меня!
Но огромный зал сотрясался от раскатов смеха, а волынки и барабаны подхватили этот смех, производя такой нестройный шум, что я в ужасе закрыл уши руками. Наверное, стоны мои перешли в звериный рев. Да, я ревел подобно раненому животному. Но в эти кошмарные минуты сам я не слышал собственного голоса.
Из чресл уродливой карги вышел новый Талтос – сначала длинные скользкие ноги, которые вытягивались на глазах, потом тонкое туловище, руки с невероятно длинными пальцами и, наконец, голова – вытянутая, покрытая какой-то слизью. Мать издала довольный крик. Да, он появился на свет, новый Талтос, наделенный прирожденными знаниями. Талтос, за несколько минут созревший из семени, зароненного в лоно ведьмы. То был мой сын, плоть от плоти моей. И, родившись, он сразу устремил на меня пронзительный взгляд.
Едва выйдя из материнской утробы, он начал расти с поистине невероятной скоростью. Глаза его сверкали, а гладкая кожа казалась такой же нежной, как кожа любого новорожденного младенца. Как некогда я, он жадно припал к груди своей матери и принялся сосать. Опустошив сначала одну, а потом другую грудь, он встал во весь свой исполинский рост, и люди приветствовали его радостными криками.
– Талтос! Талтос! Породи еще одного! Прежде чем солнце взойдет, породи женщину!
– Нет, нет! – лепетал я коснеющим от ужаса языком.
Но новорожденное чудовище, уже достигшее гигантских размеров, не мешкая навалилось на свою мать и совокупилось с нею точно так же, как недавно сделал это я. И через несколько минут из чресл горбатой карги вышло новое отвратительное создание – на этот раз женского пола. Новорожденную ведьму положили на стол передо мной. Клянусь, я не хотел вступать с ней в соитие, но плоть моя, возбужденная исходившим от нее ароматом, взбунтовалась и отказалась подчиняться.
О мои святые покровители, где вы были в эти минуты? Как позволили вы свершиться подобному грехопадению!
Меж тем люди, собравшиеся в зале, предавались безудержному веселью: все они плясали и пели под оглушительный аккомпанемент барабанов и волынок. Наконец меня оттащили от ведьмы. Перед взором моим стояла густая пелена, я ничего не видел. Кто-то плеснул мне в лицо вином. В следующее мгновение на свет появилось еще одно чудовище, рождение которого вновь было встречено приветственными криками.
– Талтос, Талтос, Талтос!
Едва успев разглядеть, кого ведьма извергла из своих чресл на этот раз, присутствующие оживленно загалдели:
– Это женщина! Теперь у нас есть оба!
Стены зала сотрясались от ликующих воплей. Одержимые нечестивым экстазом, свидетели рождения двух Талтосов вновь пустились в пляс. На этот раз они не стали образовывать круги, а, взявшись за руки, принялись так высоко подпрыгивать, словно хотели достать макушками до потолка. Я увидел перекошенное яростью и отчаянием лицо отца, главы клана. Он что-то кричал мне, но слова его терялись в грохоте музыки, топоте танцующих и гуле возбужденных голосов.
– Продолжай создавать их! Порождай новых Талтосов вплоть до наступления утра Рождества! – кричала толпа– Порождай и сжигай их!
Ноги отказывались меня держать. Опустившись на колени, я увидел, как люди схватили Талтоса, родившегося первым и за несколько минут сравнявшегося со мной ростом. Протащив несчастного через весь зал, они бросили его в очаг.
– Прекратите, прекратите, ради Бога! – молил я, но никто не обращал внимания на мои горестные вопли.
Шум в зале стоял такой, что я и сам не слышал своего голоса. Даже пронзительные крики гибнущего в огне юного Талтоса, моего сына, были неразличимы в этом шуме. Я видел лишь, как младенчески гладкое лицо его исказилось гримасой страдания.
Не в силах выносить это жуткое зрелище, я низко склонил голову.
– Помоги нам, Господи, – шептал я, стоя на коленях. – Прекрати все это мерзостное колдовство, уничтожь богопротивную черную магию. Господи, спаси нас. Они хотят, чтобы мы породили новых Талтосов, дабы принести их в жертву. О Милостивый Боже, спаси нас от участи жертвенных агнцев! Прошу Тебя, Господи, вразуми, останови этих людей.
А толпа, охваченная исступлением, по-прежнему орала, ревела, визжала. Но вдруг громоподобные возгласы перекрыли этот шум. Грозные вопли, казалось, вырвались сразу из множества глоток. К ним присоединился грохот, столь яростный, что не расслышать его было невозможно.
В двери замка ломились солдаты! Через несколько мгновений сотни атакующих ворвались в зал. То были не только воины в доспехах, со щитами и мечами, но и местные крестьяне, вооруженные топорами и вилами.
– Ведьмы, ведьмы, ведьмы! – кричали они. – Вы устроили здесь шабаш! Но теперь всем вам пришел конец!
Я поднялся на ноги и закричал, пытаясь остановить бойню. Но было уже поздно. Головы полетели с плеч, хлынули реки крови. Те, кто недавно вопил от радости, ныне стонали, умоляя о пощаде. Мужчины пытались защитить своих жен. Даже маленькие дети не избежали общей горестной участи.
Солдаты схватили меня и выволокли прочь из зала. Вслед за мной тащили двух ведьм, новорожденную и ту, что привели с собой протестанты. За стенами замка стояла ледяная непроглядная тьма. Вопли жертв бойни, лязг и грохот битвы эхом отдавались в окрестных горах.
– Милостивый Боже, помоги нам, спаси нас! – громко молился я. – Не дай сотвориться великому злодеянию! Ведь ты справедлив, Господи. Ты милосерден. Не оставь же нас своей милостью. Если я согрешил, накажи меня, но не отнимай у меня жизнь. Прошу тебя, Господи!
Потом меня швырнули на каменные плиты собора и потащили в центральный придел. Со всех сторон доносился жалобный звон разбиваемых вдребезги витражных окон. Я видел, как пламя жадно лижет украшенные росписью стены. Густой черный дым наполнил собор. Я начал задыхаться, но чьи-то безжалостные руки по-прежнему волокли меня по каменным плитам. Краем глаза я заметил, что ясли, устроенные у алтаря, тоже охвачены пламенем. Стреноженные животные не могли спастись бегством и жалобно мычали.
Наконец я оказался у подножия гробницы святого Эшлера.
