Последний Люцифер: утраченная история Грааля (СИ) - Поли Светлана (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗

— И тогда приглашаются мигранты.

— Точно. А дешёвая рабочая сила где? Там, где нет такой «демократии», где люди знают, что такое тяжёлый труд и недоедания. В данном случае, мигранты хлынули из Африки и арабских стран, Индии и Китая, Вьетнама и Латинской Америки. Сначала приехал один, потом перетянул свою семью, потом друзей и дальних родственников. И вот в итоге этих мигрантов стало больше, чем коренных европейцев. Это не говоря о рабовладельческом пятне в истории Европы и Америки. Чем это грозит?

— Да, ты всё правильно говоришь. Теперь некогда меньшинство диктует свои порядки бывшему большинству. Как в Египте шасу и иудеи стали предъявлять претензии фараону. Но в то время шасу ушли сами, а сегодня они просто захватывают страны.

— И постепенно европейская цивилизация придёт в упадок. А оставшиеся блага захватят новые господа, превратив бывших господ в прислугу.

— Повторяется история противостояния богов и людей.

— Именно. А теперь отвечаю на твой вопрос о преступниках касты. Если в какой деревне крестьяне поднимали бунт против своего наместника из-за его произвола и несправедливости, то карали не бунтовщиков земледельцев, а наместника. Его могли продать в рабство, конфисковать имущество или даже казнить. Чувствуешь разницу между тем временем и нынешним?

— О, да. Очень отчётливо. В государстве всё принадлежало царю или фараону. А наместники были всего лишь управленцы царя или позже султана, — дополнил Лука.

— Совершенно верно. Если ремесленники терпели убытки из-за непогоды или стихийного бедствия, то им компенсировали убыль из казны царя или какое-то время не взымали налог. Если ремесленников притесняли чиновники, то этих чиновников казнили. И так по возрастающей до самой вершины пирамиды власти. Потому простые люди никогда не стремились наверх. Они были под присмотром царя или фараона и могли напрямую обращаться к нему. Земледельцы, крестьяне и ремесленники были под защитой самого фараона. Не зря он называл их своими детьми.

— Что было на самом деле так, ибо царями были боги, сотворившие людей.

— Именно. Поэтому скорее наместники были слугами царя, а вот крестьяне и ремесленники были его детьми, его подданными. А сегодня всё перевернулось с ног на голову, всё извращено. Слуги теперь мнят себя господами, а истинные созидатели благосостояния государства в унижении и обиде. Вот потому они и пытаются влезть во власть, дабы защитить свои права и права таких же, как они животноводов, земледельцев и ремесленников, учителей, врачей и певцов истины. Но упадок и есть упадок во всём, и в головах в первую очередь, как говаривал профессор из романа Булгакова «Собачье сердце». Вчерашние крестьяне, забравшись наверх, забывают быстренько, что вчера отошли от сохи и игнорируют своих соплеменников. Вот что натворила твоя хвалёная демократия.

Лука виновато повесил голову и промолчал, будто чувствовал вину за все несправедливости на свете.

— Ну, что, ты до сих пор приверженец лживой «власти народа», так называемой? Или всё же я тебе открыл глаза на истину современных вещей и реального положения в мире?

— Согласен, ты открыл мне глаза. Но я хочу и самолично убедиться в том, что ты мне сказал.

— Поверь, у тебя будет достаточно времени, чтобы убедиться в этом. Это точно.

— Это всё, чем хороши касты?

— Разумеется, не всё. Каждой касте помимо обязанностей были назначены царём или фараоном определённые блага и поощрения, так сказать привилегии, закреплённые законом царя. Крестьяне должны были быть здоровы, сыты и счастливы. Если что-то нарушало эти три принципа их существования, они могли обратиться к царю с требованием соблюсти этот закон. И все нарушители этого закона были всегда наказаны. Справедливость соблюдали все касты. Потому что исключений ни для кого не было. Если виноват, то отвечай по закону. Высокий чиновник не имел права унижать и притеснять нижестоящего или перекладывать на него свои обязанности. Это был закон. Поэтому переход из одной касты был не то, чтобы невозможен фактически, он просто не был нужен. Это был стабильный общественный механизм, опробованный, отработанный и закреплённый тысячелетиями. Хотя вопиющие факты случались. Но, как ты помнишь, всегда это каралось смертью, даже среди богов. Справедливость — она либо есть, либо её нет. Когда люди были сыты и довольны, они занимались своими личными делами, и поверь, у них не было нужды забивать свои головы управленческими делами. Они пели, танцевали, устраивали праздники урожаев, праздники женщин и мужчин, мальчиков и девочек, они чествовали царя и природу, воспевали богов, складывали легенды о справедливых царях или о злодеях притеснителях, которых карали добрые или злые боги, защищая пострадавших от злодеев. Царь всегда был хорошим, потому что закон был хорош. А кто его нарушал, того наказывали.

— Да, я всё понял. Многодетную семью казнили. Оч-чень справедливо, — саркастически заметил Лука.

— Здесь тоже всё было не однозначно. Если кто хотел иметь большую семью, ему это позволялось, но лишь в провинции. Если человек соглашался уйти на задворки цивилизации, то ему даже выдавали что-то типа «подъёмных», дабы он начал своё хозяйство в другом месте, но при этом он продолжал оставаться подданным или даже представителем фараона на той земле.

— А если через какое-то время эта провинция хотела независимости?

— Думаю, ты сам прекрасно понимаешь, чем всё заканчивалось. Вспомни отделение Руси от Тартарии.

— Да, христианская часть Тартарии отделилась от основной части Великой Орды, чему свидетельствуют летописи о Куликовской битве. Всё заканчивалось гражданскими войнами, — подтвердил Лука, припоминая отрывки из летописей, которые ему подкидывал отец Яков.

— Именно.

— В итоге огромное царство раскололось: на западе образовалось христианское государство — Киевская Русь, на юге — иудейский Хазарский каганат, а на востоке мусульманская и буддистская Татария.

— Да, царство разделилось по религиозному принципу. Сегодня наблюдается та же картина. Спустя столетия, — покачал головой Гэбриэл.

— Есть и другой пример сепаратизма. Помнишь, когда провинция победила, фараон пал, то есть утонул, а провинция стала не просто свободна, но со временем стала сильным независимым государством Израиль во главе сначала с царём Давидом, а потом и с легендарным царём Соломоном?

— Да, это так. Но ты вспомни, какое это было время для Египта? Законы касты были уже размыты. Либерализм привёл к краху государства. Эхнатон разрушил своё государство. Не враги завоеватели, не эпидемиии, а сам правитель. Поэтому иудеи и бежали, потому что фараон перенял их веру, и их обвинили во всех бедах египтян. Эхнатон ведь сделал реформу каст. Он стал возвышать сирот безродных, отворачиваясь от аристократии. С тех пор Египет больше не был сильным. Лишь в правление Рамзеса Великого. Но это всего лишь лет семьдесят. А потом опять нестабильность страны. Египет начал загнивать, медленно, но неумолимо. Расцветала иная цивилизация.

— Да, Давидово Царство. Но Израиль не был поначалу царством, там царила демократия.

— Правда? Это которая привела к столкновению сторонников Моисея со сторонниками Золотого Тельца? И в итоге сотни многобожников Моисей приказал просто вырезать. Победило единобожие. Это ты имел в виду? Очень демократично! — старик сделал вызывающий вид. На что Лука уязвлённый промолчал. — В конечном итоге со временем элитой Израиля стали жрецы, как и должно было быть. Всё стало на круги своя. И даже царь подчинялся строгим законам. А если он их нарушал, то притерпевал наказание. Если не от людей, так от высших сил. Но и Израиль пал. И окончательно его погубили не римляне, а раскол среди жрецов. Жирную точку в истории еврейского народа поставил фарисей Сауль, то есть ваш любимый Павел, призывающий к равенству. Ни Варавва, ни Иоанн, ни я, ни Креститель, никто не призывал к уравниловке. Павел возвысил кающихся преступников, отчепенцев и бездельников! А дальше-больше, моразм всё крепчал и крепчал с веками, — распалился Гэбриэл.