Чувствуй себя как дома (СИ) - Британ Мария (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Мы с Торой тут же натыкаемся на тусклые пятна над часами.
О-фи-геть!
Спустя черт знает сколько лет отпечатки почти стерлись, но история Ворона будто подкрасила их.
Мы прислоняемся ладонями к серым обоям.
— Круто! — Хлопушка ведет пальчиком по контуру отпечатков. — Что с ними случилось, Ворон?
— Они умерли от старости. Детей у них не было. И я… Я скучаю по ним.
— Не смей грустить! Теперь мы вместе.
— Вместе, — подтверждаю я.
Следующим вечером Тора приглашает меня в гости. Классно, конечно, но я чувствую себя паршивее некуда. С непривычки, наверное.
Это похоже на праздник: ты моешься, чистишь зубы без подзатыльника матушки, выбираешь, что надеть, и натягиваешь самые чистые носки. Главное — зашитые. Причесываешься аж второй раз за день!
Предки косятся на меня, как на идиота. Или наоборот — как на улучшенную версию сыночка, которого не стыдно повети на день рождения к соседке.
— Вы чего? — Я стараюсь говорить как обычно, и это уже само по себе странно.
— Куда ты? — интересуется батя.
— К подруге в гости.
— У тебя появилась подруга? Как ее зовут?
— Тора.
— Тора? Прозвище? — Матушка поглядывает на телефон. Как пить дать позвонит моему врачу, когда я слиняю.
— Сокращенное от Виктории. Живет на соседней улице. Учится в четвертом «Б». Это ее я спас.
Матушка косится на тумбочку, где валяются мои таблетки, и кусает губу.
— Хорошо тебе погулять, сынок, — кивает она.
Я вылетаю на крыльцо и молюсь, чтобы предки не позвонили доктору.
Дверь захлопывается. Через открытую форточку слышно, как матушка затевает старую песню под названием «Что-то не так». Но ведь… я улучшенная версия.
Почему не так, мама?
Я надел самые чистые носки. Без дырок.
Причесался.
Я не болтал в твоем присутствии с Воробьем и не швырялся цветочными горшками.
Что со мной не так?
Я оглядываюсь и машу рукой — скорее дому, чем предкам. А мне машет калитка.
Сегодня странный день. Соседи слишком улыбчивые. Здороваются громко и по-доброму (их хижины — тоже), никто не пытается меня прибить. Солнце чересчур печет — дефективный ноябрь. И я весь такой чистый.
Еще бы, праздник! Иду в гости.
Я застываю перед Ласточкой.
Привет, птичка. Ты не изменилась — лишь окна новые. Надеюсь, ты не плакала.
Во двор выбегает Хлопушка и тянет меня в дом. Хвастается, что впервые сама приготовила яблочный пирог с орехами.
Предки Торы суетятся в кухне и зовут нас к себе.
Совсем недавно здесь ругались клоуны, а сейчас Ласточка дышит уютом: гудит холодильник, закипает чайник, на столе — скатерть в цветочек. Из печки — аромат корицы.
Матушка Торы тараторит без умолку, и единственное, что я успеваю переварить — имена. Тетя Марина и дядя Антон. Они обнажают все тридцать два и подсовывают мне табуретку, словно не видят мой диагноз «Что-то не так». Наливают чай. Спрашивают, как дела.
У меня давно никто не спрашивал, как дела.
Тетя Марина достает из духовки пирог, разрезает и накладывает каждому по кусочку. Я сразу же его пробую.
Вкуснотища!
Тора щебечет о школе, о куклах и книгах, о том, как мы подружились. Без истории с домами, естественно.
— И все же, — щурится тетя Марина, — как ты забрел сюда, Захар? Насколько нам известно, ты живешь немного ближе к морю.
— Он искал кота, мам, — выдает Тора. — У него пропал кот, представляешь?
Пирог застревает в горле, и я поспешно запиваю его чаем. Половина течет мимо рта.
Что же ты несешь, дурочка?
— Бедняга. — Тетя Марина подливает мне чая. — Нашел?
— Нет, — хриплю я.
— Как его звали? — подает голос дядя Антон.
— Облако.
На этот раз краснеет Тора. Кулаки сжимает.
Ха-ха, так тебе и надо! Нечего болтать!
Чайничек в руках тети Марины вздрагивает. Капелька падает на скатерть.
— Ох, извините…
Тетя Марина хватает тряпку и трет стол, уничтожает вместе с пятном и мой ответ. Дядя Антон пододвигается к нам, щурится, рассматривает меня. Жалеет небось, что лупу не прихватил.
— Необычное имя для кота.
— Согласен, — фыркаю я. — В честь игрушки Торы назвал. А вообще, люблю облака. Когда-нибудь мы научимся на них летать.
Кивнув, он вцепляется в чашку так, словно кипяток его не обжигает. Дядя Антон высокий и полный, и теперь я понимаю почему: из-за кожи толщиной в сорок сантиметров.
— Мы пойдем поиграем, хорошо? — нарушает тишину Тора.
— Конечно, солнышко, — отзывается тетя Марина. — Только без Облака — я его постирала.
Тик-так.
Я вздрагиваю. На шкафу с сервизом громоздятся часы Zahnrad.
Мы с Торой переселяемся в ее комнату — маленькую, как домик куклы. Мини-кроватка. Мини-столик. Мини-стульчик. Мини-картина с Белоснежкой и гномами. Мини-книги на полках. И — большой-большой шкаф. Между дверцами торчит фиолетовая юбка.
— Ты чуть не выложила им все! — накидываюсь я на Тору.
— Но не выложила же. Хотя они не разрешают мне дружить с необычными.
И вот мое сердце уже на низком старте. Три, два…
— Твои предки знают?..
Один.
— Знают что?
— О нашей тайне!
— Захар. — Тора кладет ладошки мне на плечи. Я чувствую себя на приеме у врача. — Это никакая не тайна. По крайней мере, для нашей семьи. Родители верят, что я дружу с домами.
— Почему? Они разве не думают, что с тобой что-то не так?
— Они тоже с ними общаются.
Ноги подкашиваются. Я сползаю на пол. В висках стучит звонкое «я не один, я не один, я не один»…
— И все же ты меня не выдала.
Тора прилипает лбом к мини-окну.
— А зачем? Ты необычный. Нам нельзя дружить.
— Но зато о тайне семьи болтать направо и налево — это как два пальца об асфальт, да?
— И что? Детей никто не принимает всерьез. Тебе ли не знать…
— Это запрещенный прием, — морщусь я.
— Прости.
— Ты темнишь.
Раскрой свою мини-тайну, Хлопушка.
— Необычным нужно темнить. На свету мы умираем.
— Вампиры, блин.
— Я сейчас.
Тора проскальзывает в кухню, но не запирает меня.
— Пока, мамочка! Пока, папочка!
Предки шепчутся, щелкает замок, и Хлопушка возвращается ко мне.
— Уехали на работу.
— Так поздно?
— У них не… ненор… нормированный график, — поясняет Тора. — Дурацкое слово! Давай лучше в прятки сыграем. С Ласточкой.
— Как это — с Ласточкой? — недоумеваю я.
— Ты же умеешь общаться с домами мысленно? Умеешь. Вот и попробуй ее перехитрить. Чтобы когда ты искал, она не кряхтела половицами, а когда прятался, не выталкивала тебя тумбочкой прямиком ко мне!
— Ладно.
— Чур, я прячусь!
— Да пожалуйста.
Я ведь взрослый. Уступлю.
— Считай до ста, — командует Тора и толкает меня в угол.
Из кармана выпадает проигрыватель. Я с замирающим сердцем поднимаю его. Только не реветь, только не реветь, только не реветь… Посередине появилась трещина.
Тора гладит его по кнопкам.
— Ничего! С ним все в порядке!
Она выуживает из шкафа кассету и вручает ее мне.
— Давай попробуем.
Щелк. Начинает пиликать скрипка. Проигрыватель в норме.
— Это Джузеппе Тартини, — сообщает Тора. — Мой любимый композитор. «Дьявольская трель». Я играю на скрипке, так что… без Тартини — никуда. Ладно, считай!
Я жмурюсь. Ступни Хлопушки шлепают в ритм музыке. По-моему, она взбирается на второй этаж.
— Раз!
Я убавляю громкость, чтобы по звукам определить, где Тора.
— Два!
Точно, второй этаж. Ласточка, мы же команда?
— Три!
Мне надоедает на пятидесяти.
— Сто! — выкрикиваю я в надежде, что Тора не слышит ничего, кроме своего Тартини. — Кто не спрятался, я не виноват!
А потом я целый час слоняюсь по дому. И все из-за Ласточки. То шторами взмахнет, то шкафом затрещит. Предательница, за Тору играет. Стычка с ворами пошла ей на пользу.
Я ползаю под столом, под лестницей, под диваном. Натыкаюсь на поломанных кукол, топчу крошки. Что, если Тора мне померещилась? Что, если я залез в чужой дом? Что, если матушка права и я болен?
