Символ Веры (СИ) - Николаев Игорь Игоревич (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
Но Гильермо думал о том, что так должно быть выглядит адский огонь, воплощение безысходности и отчаяния. Totus malum universi, так сказал Капитан Торрес. Все зло мира... Эти мысли граничили с ересью, однако теперь доминиканец был почти уверен, что ад на земле существует. И находится в Китае, в провинции Хэбэй, которую прозвали «Угольным подвалом».
- Сколько еще? - спросил Хольг.
- Полчаса, но лучше обождать до утра, - отозвалась из-под капота Родригес. - Фильтры забиты. Мотор подклинивает, ехать ночью не с руки. А завтра с утра махнули бы напрямую к Дашуру. Осталось километров двести, даже если ехать осторожно, часа на четыре пути.
Хольг немного подумал и кивнул:
- Хорошо, ночуем здесь. С рассветом выезжаем.
Родригес выбралась из мотора старого грузовичка (кстати, того самого, на котором их везли к Торресу), осторожно стерла асбестовой перчаткой масляный мазок со щеки и неожиданно подмигнула командиру. Фюрер попытался улыбнуться в ответ, получилось плохо. Гримаса настороженного недоверия как будто приросла к лицу, стиснула и закоченела. С третьей попытки Хольгу, наконец, удалось изобразить нечто более-менее доброжелательное, но видимо не совсем. Девушка пожала плечами и вернулась к мотору.
- Слишком сильно греется... Найди воды, - бросила она через плечо аскари Банге. - И песка. Отфильтруем и зальем в бачок.
- Можно мне в деревеньку? - робко потянул ее за рукав китаец. - Ту, что мы оставили за кормой... Там точно вода есть. И мне нужна ... - радист окончательно смутился. - Для... ну, в общем. Присыпка и тампоны, вот.
- Зад ему лечить надо, - хохотнул из полуоткрытого кузова пулеметчик Хохол. Он перебирал оружие, которым разодолжил путников Капитан. Оно было вполне рабочим и вполне ухоженным на вид, однако человек войны верит только тому, что перебрал лично, своими руками. Все новое вооружение требовалось проверить, смазать, а патроны к пулемету дали россыпью, не в набивку, отдельно от нескольких лент. Так что теперь самый опытный в оружейном деле член ганзы перебирал стреляющее богатство за всех. И набивал патронами жесткие ленты из грубой материи и пластмассовых ложементов.
- Иди, - отмахнулась Родригес. - Канистру захвати.
Чжу мелко-мелко закивал и мелкими же шажками попятился, не отрывая взгляд от девушки, как будто опасался, что та передумает.
Хольг машинально провел рукой по твердой выпуклости на боку, под курткой. Там ждал своего часа верный Смит-Вессон, и фюрер почти поверил в то, что пистолет на этот раз не пригодится. Как и все остальное, чем запаслась ганза - русский пулемет под пистолетный патрон - понятно кому, турецкий пистолет-пулемет для Банги, старый добрый BAR для самого фюрера. А Родригес против ожидания выбрала не привычную германскую FG-04, но американский «Тип 180», пистолет-пулемет с прозрачным диском над стволом - оружие карателей, штрехбрейкеров и наемных убийц.
Фюрер посмотрел в сторону Гильермо. Монах стоял на отшибе, заложив руки за спину, прямой, словно штык, но с опущенной головой. Замер он так минут десять назад, и с той поры не шевельнул даже пальцем, как изваяние. Легкий ветерок дергал поры старой полурасстегнутой куртки без половины пуговиц, и это единственное, что выдавало живую природу темной фигуры на красном фоне долгого заката.
- Выбрось платок.
Гильермо вздрогнул, оглянулся на фюрера. Тот выглядел уставшим и каким-то непривычно спокойным. Из глаз вождя ганзы ушел лихорадочный и нездоровый блеск, а склеры воспалились.
- Что? - не понял доминиканец.
- Выбрось платок, - Хольг показал на тряпку, что высовывалась из кармана Боскэ. Совсем недавно тряпица была желтовато-белой, теперь же сменила цвет на серо-черный и пачкала все, чего касалась.
- От него теперь прока нет.
- Да, конечно... - Гильермо вытащил двумя пальцами грязную тряпку и немного подержал на весу, содрогаясь от мысли, что вся эта черная дрянь могла бы оказаться у него в легких. Отбросил и быстро вытер испачканные пальцы об и без того запыленную, грязно- серую полу куртки.
- Мы стоим? - спросил монах, просто чтобы сказать что-нибудь.
- Да. Пыль. Мотор перегрелся, надо прочистить, охладить и долить воды. Ночью не поедем.
Хольг помолчал.
- Если все будет хорошо, завтра твоя эпопея закончится.
- Я понимаю, - кивнул Гильермо. - Конечно наш уговор в силе, я помню.
- Хорошо, - фюрер ограничился одним коротким словом.
Они стояли бок о бок на низком пригорке и смотрели на пламенеющий закат. Позади гремела железом Родригес, лязгало оружие в руках Кота - пулеметчик протирал маслом каждую втулку и тихонько напевал себе под нос родную песню. Никто не понимал ни слова, но звучало все равно красиво.
Як умру, то поховайте
Мене на могилі
Серед степу широкого
На Вкраїні милій,
Щоб лани широкополі,
І Дніпро, і кручі
Було видно, було чути,
Як реве ревучий.
Гильермо посмотрел на широкую полосу дороги, что протянулась по левую руку от путешественников. Вдохнул воздух, даже сейчас насыщенный запахом гари, несмотря на то, что «Подвал» оказался за спиной.
- Что это было? - неожиданно спросил он, не ожидая в общем ответа. Однако фюрер понял и неожиданно отозвался:
- Электричество.
- Я не понимаю...
- Это называется «угольный кластер» или как-то так. Здесь удобно пересекаются трассы по которым везут уголь, и линии электропередач. Наши ... - Хольг запнулся на мгновение. - Русские электрокартели выкупили землю, договорились о концессиях, и в партнерстве с немцами построили целый «куст» электростанций на угле. Энергия идет на весь Китай, в Корею, Дальний Восток и кажется даже в Японию.
- Электричество, - тихо повторил Гильермо. - А те, кто им пользуются, знают о том, как оно добывается?..
Доминиканец вспомнил страшный переезд через «Подвал». Чем-то все это было похоже на британский или парижский смог, только не было в этой картине ни грана романтики. Только ужас и тьма.
Пыль, черно-серая пыль везде. Она вилась целыми смерчами, в виде невесомого праха и хлопьев покрупнее. Покрывала любую поверхность, больно колола глаза. Люди, которых Боскэ видел через плечо Хольга в грязных автомобильных стеклах, тоже были серыми. Почти все они являлись азиатами, как вскользь объяснил радист - беглецы из северных провинций.
Там где не может работать белый человек, следует нанять негра. Там, где не справляется черный - нанимай китайца. Отказывается даже китаец, значит, скорее всего это неженка с юга и следует поискать северян, которые готовы умереть на любой работе за дневную пайку из плошки сухого риса и одной редиски.
Маленькие полуголые люди - все как один с ватными повязками на лицах и очками-консервами - толпились на улицах, словно изувеченные страшным проклятием карлики. Они разгружали составы с углем, словно муравьи разбегались с тачками, груженными собственной черной смертью. Толкали вагонетки и телеги - живность в «Подвале» не выживала или обходилась слишком дорого, здесь могли работать только люди.
Мертвых просто отбрасывали в сторону, на поживу «мусорным командам». Обессилевших - тоже. «Подвал» никогда не спал - прав был Торрес - угольный район ежечасно, ежеминутно пылал адскими котлами, гремел железом и колесами вагонеток во всех трех измерениях - часть узкоколеек проходила эстакадами, на железобетонных опорах. Среди индустриальных построек и лачужек, лепившихся, словно беспорядочные муравьиные холмы, возвышались одинаковые безликие коробки административных зданий. В них не было окон, только солидные коробки воздушных фильтров - высококвалифицированный делопроизводительный персонал стоил существенно дороже, и дышал лучшим воздухом. Часто шли так называемые «кислотные дожди» – спутник массового сжигания сернистого, низкокачественного угля.
Не все люди, что встречались на пути, были мелкие и полуголые. Хватало и других. Одинаковые, в глухих прорезиненные плащах, с выступавшими из-под капюшонов ребристыми мордами противогазов. Те, кто мог себе это позволить - старшие смен, надсмотрщики, техники. Судя по росту и сложению среди них было немало таких же азиатов, старательно, со всем осознанием выжимавших из соотечественников последние капли сил, а то самой жизни.
