»Начни действовать» Часть 1, Часть 2 - Айказуни Георг Гариевич "aikazuni" (книга бесплатный формат TXT) 📗

– Повезло, выжил благодаря стараниям наших медиков и фармакологов. Сухой крепким рукопожатием постарался выразить свою радость. Они встречались до этого всего пару раз, испытывали друг к другу взаимное уважение, но не успели стать близкими знакомыми или друзьями, хотя оба очень этого хотели. – Александр Владимирович, и так ясно, как я рад, что Вы выжили! После известия о Вашей смерти… Не буду даже вспоминать. – Признаться, мне не хватает рабочей атмосферы, общения и совместной работы с коллегами. – К сожалению, мне не удалось лично поработать с Вами, но не проходит и дня, чтобы наши коллеги не вспоминали о Вас. У них даже обострились взаимоотношения с сотрудниками управления безопасности. Те в основном виновато молчат, а наши обвиняют их в том, что не смогли сберечь Вас. – Так не справедливо, у сотрудников безопасности не было шансов предотвратить случившееся, в этом, в первую очередь, был виноват я сам. Сложно объяснить… На основании своих полномочий, отстранил их от своей охраны. Только водитель отказался выполнять мое распоряжение, в итоге серьезно пострадал, нашим врачам с трудом удалось спасти ему жизнь. – Мы все понимаем, что сотрудники УБ не виновны, но ужасно обидно! Люди не могли придумать нечего лучшего, как выплеснуть свою обиду на них. Исходя из условий нашей встречи, я так понимаю, что поработать вместе нам не удастся. – Вы один из немногих, которым известна реальная информация обо мне. Вместе с тем, у нас есть пару дней для совместной работы. – Тогда держитесь!!! Вопросов у меня накопилась масса. Наши сотрудники воспринимают меня, как полноценную Вашу замену и часто стараются использовать меня как источник, скорее кладезь разнообразной информации. Увы и ах, я не обладаю Вашими обширными познаниями в различных направлениях науки. Часто на повышение квалификации, приходиться тратить вместо отведенных 3 часов по 6-8 часов в сутки, в основном, за счет сна и отдыха. Они сами не отстают от меня! У всех вся злость ушла в разработку наших новых самолетов. Скажу откровенно, я впервые работаю в столь высокопрофессиональном коллективе и благодарен Вам, что смогли уговорить меня, перейти на новую работу. Я как вспомню, сколько драгоценного времени раньше приходилось тратить на внутреннее никому не нужное соперничество и отвратительные дрязги, становиться жалко и обидно за эту пустую трату времени. У нас – практически всеми – самым большим богатством считается время. Стараемся каждую секунду потратить с пользой для общего дела, для собственной самореализации. Когда Вы сказали, что скучаете по атмосфере и общению, я прекрасно понял, что имеется в виду! – Самому не терпится узнать, чем вы там заняты! Я ведь так и не успел утвердить целевые параметры новых самолетов. – Почему – не успели, Вы все утвердили! – Не понимаю Вас и не помню, когда я утвердил? – На нашей последней встрече на аэродроме, после первого испытательного полета СГ-6. Вы уже забыли? – Вы что, решили на самом деле построить идеальные самолеты? – Вы же поставили перед нами такую цель, а после известия… мы, и не только мы, приняли решение в память… одним словом, делом доказать – как на самом деле мы относимся к Вашей… Извините! Стоите передо мной…. Не могу поверить, скорее, до сих пор осталась огромная обида на нашу действительность: почему зло так часто берет верх над добром! Вы же делали только хорошее, а в благодарность получили… – В благодарность получил Вас всех, коллектив, который и в мое отсутствие продолжает в том же духе, как при мне. Спасибо за добрые слова, но мне не терпится посмотреть, что вы придумали. – Тогда покажите, куда занести чертежи и расчеты. Как же я не догадался, кого все это может заинтересовать??? Из лиц, имеющих соответствующий допуск – только Вас! Я же привез всю документацию, в том числе и по новым двигателям. – Пойдемте, я помогу. Через 8 часов. – Ну, Павел Осипович, то, что Вы гениальный конструктор я не сомневался, но на столько!!! – Добрая половина конструкторских решений разработаны Вашими учениками. То, что называете наши общие с ними разработки -гениальными, то тут Вы несправедливы. Для работы конструкторов созданы идеальные условия, начиная с высокопрофессиональных материаловедов и целого научного объединения по разработке новых материалов, оснащенного самим современным в мире экспериментальным оборудованием и специалистами высочайшего класса, которых не надо уговаривать! К ним только обратись и наслаждайся со стороны картиной – как профессионально они работают. Про уровень подготовки наших технологов я даже не могу подобрать соответствующих слов! Про наше оснащение, думаю, не надо напоминать, начиная от невообразимого количества электромеханических вычислителей, для расчетов каждого параметра и заканчивая самой современной в мире аэродинамической трубой. Где тут найти место моей гениальности! Надо быть полной бездарностью, чтобы в таких условиях не создавать хорошие самолеты. Не следует забывать об уже существующем до меня опыте разработки вашего легкого истребителя. Вот где имеется проявление настоящего гения. – Павел Осипович, наше общение с Вами похоже на общение двух хорошо поддатых мужиков – «Павел, ты меня уважаешь?- Уважаю!- и я тебя уважаю!». Оба громко засмеялись и Александр продолжил. – Я – эгоист, забыл, что Вы после долгого перелета. Давайте на сегодня закончим. А чтобы соответствовать нашему образу общения у меня имеется прекрасное крымское вино… В 8 утра Павел Осипович вышел из гостевой спальни, спустился со второго этажа. Услышав разговоры на кухне, направился туда. Запахи свежесваренного кофе, к которому он пристрастился за последние месяцы работы в ГУ, заставил ускорить шаг. – Доброе утро всем! – Доброе утро, Павел Осипович! Присоединяйтесь, попробуйте кофе моего приготовления. – Спасибо, с удовольствием. – Он подошел к небольшому кухонному столу, придвинул поближе стоящий неподалеку табуретку и сел на нее. Пригубив кофе, он воскликнул. – Никогда не пробовал столь восхитительный кофе! – Кенийский, мой любимый сорт – одна из моих слабостей. – Учитывая Вашу главную слабость, можно сделать вывод, что у Вас прекрасный вкус. – Главная слабость прилетит через несколько дней вместе с руководством главных управлений. Она стоит перед серьезным выбором: продолжить карьеру пилота или стать фармакологом. – У нее нет выбора. Она же Ваша главная слабость, вряд ли могла бы ею стать, коли выбрала то, что нравиться, а не то, что принесет больше пользы. – Вы не только гениальный авиаконструктор, но и хороший психолог! – Я смотрю, мы продолжаем нашу вчерашнюю взаимно-уважительную беседу. Предупреждаю сразу: каким бы прекрасным не было вчера вино, повторять подобный подвиг я не готов. – Всё – обещаю, больше никаких комплиментов, но знайте, я Вас считал всегда своим главным учителем! – Не знаю, за какие заслуги я заслужил с Вашей стороны такое уважение, но вы вполне искренны! Может, объясните причину? – Скажем так, у Вас гигантский потенциал и Вы станете гордостью отечественного авиастроения. – Каким был наш вчерашний последний тост? – «Я тебя тоже уважаю». Давайте на нем остановимся. – Я же обещал. Пойдемте в рабочее помещение. Нам еще многое предстоит обсудить и согласовать. В помещении, общение продолжилось. – Что касается самолета-разведчика и его модификаций – корректировщика артиллерийского огня с выбором двигателя 1100 л.с. от легкого истребителя: по двухмоторной компоновке и конструкции самолета я в целом согласен. Отличный получается самолет: скоростной с прекрасной аэродинамикой, высотный с гермокабиной. В борьбе за высокую скорость, Вы достигли великолепных результатов. Этот самолет превысит показатели скорости легкого истребителя. Если наш истребитель считать основной угрозой для разведчика, тогда такой подход вполне оправдан. К таким скоростям наши конкуренты подойдут не раньше, чем через 7-8, а может и 10 лет. К чему я веду? Меня беспокоит несколько моментов: слабое оснащение разведывательным оборудованием самолета-разведчика, слабое пулеметное вооружение отсутствие радара и катапульты. Для штурмана следует заменить пулемёт винтовочного калибра на крупнокалиберный – калибром 14,5 мм. У самолета довольно жесткая конструкция, это позволит установить в носовой части две 20 мм пушки, вместо двух пулеметов винтовочного калибра. Разработки этого оружия шли довольно успешно. Что касается авиационного малогабаритного радара и катапульты – то по этим направлениям работы ведутся довольно активно. Уверен, что результаты появятся в скором времени. По первым прикидкам, будет потеря в скорости: с расчетных 750 км/ч. до 650 км/ч. Всё равно, этой скорости вполне достаточно, чтобы самолеты вероятного противника не смогли догнать нашего разведчика, примерно до 1940 года. Теперь, что касается корректировщика: отсутствие бронирования делает его легкой добычей для зенитных средств. У нас недавно закончилась разработка промышленной технологии производства титана. Поэтому не жалейте его, бронируйте разведчик! При этом ставьте не легкую бранью, а полноценную, способную выдержать попадание 40 мм. снаряда с расстояния 2 км. Не удивляйтесь – самолет получиться дорогим, но жизнь наших пилотов намного дороже. Не говорю уже про резкое увеличение эффективности корректировки огня с более низкой высоты. Скорости 550-600 км/час вполне достаточно, учитывая, что корректировщик не будет летать без истребительного прикрытия. Вооружение также нужно заменить, как и для разведчика. – Я не против. Предложения разумные, мы при проектировании увлеклись, старались использовать великолепные характеристики двигателя. Александр Владимирович, я проконсультировался с нашими специалистами по моторостроению. По их оценке, Ваш двигатель опережает современные технологические возможности на 20-30 лет. Как это возможно? – Основная проблема не в технологических возможностях, а в материалах двигателя. Что же касается технологического оборудования, то вакуумные литейные станки, высокоточные металлообрабатывающие станки, конвекционные и дуговые вакуумные печи уже были разработаны, к сожалению, не нами. Все это оборудование дорогостоящее и не имеет массного распространения из-за несовершенства существующих конструкций. Нам удалось довести их до определенного совершенства и наладить серийное производство. Наши успехи в порошковой металлургии, где удалось не только усовершенствовать, но и разработать уникальные технологии, вкупе с другими достижениями, позволяют специалистам по новым материалам и технологам эффективно решать задачи, которые перед ними ставят ученые и конструкторы. Вот с современными материалами, вернее с их компонентами, у нас пока имеются серьезные проблемы, думаю, в течение года мы их решим. Идет налаживание процесса разведки, крупномасштабной добычи и переработки цветных и редкоземельных металлов. – Теперь понятно, почему мы серийно не производим легкий истребитель. Вы в курсе, что идет его очередная модернизация. Решили отказаться от шестиствольных пулеметов и установить в носовой части две длинноствольные 20 мм пушки. Пушка с автоматикой механического типа, дульным тормозом оснащена гидромеханическим синхронизатором, препятствующим попаданию снарядов в лопасти воздушного винта. У пушки прекрасные показатели по прицельной дальности – 1 км. Этот истребитель станет непобедимым. На нем собираемся установить катапульту, о которой Вы говорили и усовершенствованный прицельный комплекс. Ракетчики разработали новые неуправляемые ракеты малого калибра, с дальностью полета 2,5 км и ракетно-пусковую установку для 12 ракет. При подвешивании по одной установке с каждой стороны крыла истребитель превращается в легкий штурмовик. – Продолжайте модернизацию легкого истребителя. Он должен иметь завершенную конструкцию и компоновку вооружения к моменту серийного производства. Этот день не за горами – максимум через год мы должны начинать серийное производство всех наших современных боевых самолетов. Я вчера выразил свое восхищение вашим проектом тяжелого истребителя. Повторюсь, я планировал исходные требования намного ниже для этого типа самолета. Не надо возражать. С новым двухрядным 16-цилиндровым поршневым двигателем с мощностью 2000 л.с. Вы спроектировали уникальный истребитель: Длина – 8,39 м.; Размах крыла – 10,83 м.; Высота – 4,17 м.; Площадь крыла – 22,67 кв.м.; Масса пустого – 2900 кг.; Масса снаряжённого – 4300 кг.; Максимальная взлётная масса – 5650 кг.. Про расчетные летные характеристики – трудно даже вообразить: Максимальная скорость: 730 км/ч на 6000 м; Практическая дальность – 3200 км.; Практический потолок – 12500 м.; Скороподъёмность – 25 м/с.. – Александр Владимирович, не боитесь что перехвалите? Самому не верится, что сможем получить такие фактические параметры, но многократно проверенные предварительные расчеты подтверждают их. Пока занимаемся детализацией проекта. Надеюсь, через 3-4 месяца закончим общий проект и приступим к производству опытного образца. Предупреждаю сразу: самолет получиться дорогим. Когда я доложил товарищу Сталину предварительную себестоимость этого самолета, знаете, как он отреагировал? – Представляю. – Ответил Александр с улыбкой на лице. – Вряд ли! «У меня складывается такое впечатление, что товарищ Гринев не погиб, а растворился в своих соратниках». Он тоже не знает, что Вы выжили? – Не знал, но в итоге догадался! Не думайте ничего плохого. Так надо было из соображений госбезопасности. Надеюсь, не предложил удешевить проект? – Наоборот, порекомендовал продолжать в том же ключе – «Жизнь наших военных летчиков намного дороже денег». – Вот обрадовали, – хмыкнул Александр – оказывается, я частично растворился и в нем. Получается, я какая-то вирусная инфекция. – Побольше бы таких инфекций! – Я тоже Вас уважаю. – Ответил Александр с присущей ему обаятельной улыбкой. – Продолжим. По вооружению – уберите все пулеметы и пушки, на их место установите в носовой части три 30мм пушки с удлиненным стволом. Она, старшая сестра 20 мм пушки, их разработки идут параллельно. Что касается неуправляемых ракет, то разработки среднего калибра шли активные, да и дальность у них получше. Про катапульту, радар не буду больше напоминать. Они должны присутствовать во всех военных самолетах. – По поводу авиационного радара у меня большие сомнения! Я слежу за процессом разработки. Пока в те параметры, установленные Вами, разработчики никак не могут уложиться. – Я постараюсь ускорить процесс. Пока не знаю как, но предполагаю, что для этого нужно делать. Перейдем к штурмовику. Сразу видно, что в разработке этого проекта возобладал коллективный труд нескольких конструкторов. – Не хочу спрашивать, как Вы догадались! Я перестаю удивляться вашим способностям. Тут в основном постарались Ваши ученики. Они все талантливые, но среди них имеются трое с претензией на гениальность. По уровню знаний они даже меня опережают. Наберутся опыта, и мы будем иметь прекрасных главных конструкторов. Основное внимание было обращено бронированию и живучести самолета. Двигатель мы использовали тот же … Через 8 часов. На кухне после плотного ужина и крепкого кофе было продолжено общение между двумя конструкторами. – Павел Осипович, получается, даже на среднем бомбардировщике, Вы отказались от использования двигателей жидкостного охлаждения. Турбированный двухрядный 18 цилиндровый двигатель воздушного охлаждения в 3000 л.с. предлагаете установливать на стратегический бомбардировщик и тяжелый транспортный самолет? – Мы пока успели только дополнительно подготовить проработанные концепции на средний двухмоторный пикирующий бомбардировщик и средний транспортник: по два 2000 л.с. двигателя на каждом. В военной авиации мы решили отказаться от применения двигателей жидкостного охлаждения. В конструкторском бюро моторостроения решили отказаться от проекта жидкостного двигателя 2000 л.с., основываясь на его эксплуатационных параметрах. Они сконцентрировали свои усилия на экономичный и надежный жидкостный двигатель мощностью 1650 л.с. для гражданских самолетов без применения засекреченных материалов и технологии. По отзывам специалистов, двигатель получается удачным, главное – экономичным. В нём Ваши ученики применили некоторые новые конструкторские решения с использованием уже известных новых материалов и технологических процессов изготовления деталей. Мы приняли решение этот двигатель использовать в проекте четырехмоторного дальнемагистрального пассажирского самолета на 100 пассажиров. Пока могу сообщить предварительные параметры. Длина – 38 м.; Размах крыла – 41 м.; Высота – 10 м.; Масса пустого – 25000 кг.; Масса снаряжённого – 37000 кг.; Максимальная взлётная масса – 48000 кг.; Крейсерская скорость – 520 км/ч; Практическая дальность – 6500 км.; Практический потолок – 7500 м.. – С разработкой и запуском этого самолета в серию нужно поторопиться. Он поможет нам захватить, основную долю рынка международных авиаперевозок. Вместе с тем, надежность самолета должна быть на первом месте. – Начальник авиастроительного управления, постоянно напоминает об этом, постараемся ускориться, но специалистов не хватает. Я попробовал пригласить известных конструкторов, но практический от всех получил отказ, будем подтягивать нашу молодежь. Ведущих конструкторов не хватает, мы ведем одновременно работу над 10 проектами. – Добавьте к ним еще один проект, скорее 3 проекта. Придется организовать новое конструкторское бюро по вертолетостроению. Пойдемте в мой кабинет, я кое-что покажу. – Вы что – после тяжелого ранения занимались разработкой нового летательного аппарата? – Над этим проектом я начал работу за три месяца до проекта СГ-6. По моей просьбе незавершенный проект со всеми материалами привезли сюда два месяца назад. Жаль, но не удалось разработать все запланированные три проекта, только завершил работу над легким вертолетом с моим модернизированным двигателем в 750 л.с.. Для двух других проектов успел подготовить подробные технические задания и рекомендаций по конструированию некоторых сложных узлов… 9 ноября 1933 г. Москва, Испытательный аэродром Авиастроительного Управления ГУ. Анна стояла в окружении летчиков испытателей, которые, не зная как выразить ей свою поддержку и сочувствие, почему-то активно обсуждали свои впечатления от новой модификации самолета СГ-3. – Игорь, не надо спорить! Аэродинамика стала лучше, не сильно, но заметно. – Вась, улучшение аэродинамики незначительное! Производственники решили все пассажирские и грузовые модели СГ-3, 4, 5 выпускать с двигателями жидкостного охлаждения. С точки зрения унификации и обслуживания правильное решение. – Трудно было сразу додуматься? – Там не глупее тебя люди работают. Производственных мощностей по М-17М не хватало и приходилось использовать М-15М. По мне, последние понадежнее будут. – Не передергивай, Игорь, это не те М-17, которые без поломки и 30 часов не работали. После модернизации М-17М не уступает надежностью и экономичностью М15М… – Анна? Здравствуй, ты же приняла решение уйти из авиаотряда? – Здравствуйте, Кирилл Алексеевич! Зашла документы забрать и с ребятами пообщаться. – Я опять превратился в Кирилла Алексеевича? Решили же, только на ты. – Извини, никак не могу привыкнуть, потом разница в возрасте… – Дался Вам всем мой возраст! Я, виноват, что окружен одной молодежью? Только в присутствии Олега Евгеньевича и чувствую себя молодым. – А в присутствие Иры? – Спросила Анна с лукавой улыбкой на лице. – Коварные вы существа женщины! И не надейтесь! – Уверена, она только будет рада твоей вечной молодости. На расстоянии 10 метров стояла группа крепких, спортивного телосложения молодых людей и наблюдала за испытательными полетами самолетов, один из них активно комментировал происходящее в небе. – Генка?! Гена Петренко – крикнула Анна. – Аннушка ты? Вот повезло. – Крикнул ей в ответ молодой человек и ускоренным шагом направился в её сторону. – Разрешите, товарищ Румянцев. – Разрешаю, товарищ Петренко! Вы пообщайтесь, а у меня дела. Анна, он уже знает! – Как? Но ты, Вы же говорили… – Все в порядке, он сам объяснит, в приделах дозволенного. – Румянцев направился в сторону административного здания. – Аннушка, как я рад тебя видеть! Ты не приставляешь, где я только тебя не искал, даже у вас дома несколько раз побывал. Но никто не в курсе, где тебя искать. Прилетела из Европы и сразу исчезла. – Я была… – В Крыму у Сашки, не удивляйся, сегодня мы тоже туда направляемся. Как он? Я только два дня назад узнал, что он наслаждается жизнью в теплом Крыму. – Не говори так, после пяти пулевых ранений… – у нее потекли слезы и голос задрожал. – Прости, милая! Я дурак, сначала ляпну, потом начинаю думать. Перестань, он же жив и, насколько я знаю, здоров. – Не зря Саша тебя балаболом называет. – Пусть называет, как хочет! Он имеет на это полное право. А ты не беспокойся больше за него, пока я буду рядом, с ним ничего плохого не случится, по крайней мере, пока я жив. – Выражение лица Петренко на последней фразе из добродушного превратилось в жесткое и безжалостное. – Ген, причем ты и безопасность Саши? – Это долгая история. – Я не спешу, рассказывай. Только пойдем в столовую – становиться холодно. В уютной столовой, находившейся на первом этаже административного здания, они устроились за угловым столом в конце зала. Посетителей было мало. Петренко с согласия Анны купил две чашки черного кофе. – Мы о покушение на Сашу узнали на следующий день от Генерального представителя Пономарева. Тогда я в первый раз увидел, как, не скрываясь ни от кого, Константин Георгиевич молиться за спасения жизни Саши. Через неделю нам сообщили, что Саша…, я увидел, как Георгиевич плачет. Все пилоты стояли с ним рядом. Он посмотрел каждому из нас в глаза и произнес фразу, которую я не забуду никогда. – «Нет правды на земле, если такие люди как Александр погибают, а подонки, убившие его, продолжают жить и радоваться». Тогда он рассказал нам, какой был на самом деле Саша. Никто из нас не знал, что он втайне от всех заботился о каждом из нас. Оказывается, он работал на трех руководящих должностях и получал очень высокую заработную плату. Часть отправлял своему детскому дому, часть передавал Георгиевичу, и совсем малую часть тратил на вас вдвоем. Мы то думали, что одежду, обувь, дополнительное питание, получаем от аэроклуба. Когда нас приняли на работу в управление авиации, как пилотов авиаотряда с заработками у нас все стало нормально. Дело даже не в материальной помощи. Оказывается, он заботился о нашей учебе, работе и условиях проживания, знал о нас практический всё. Они с Георгиевичем для каждого из нас разработали индивидуальную программу развития не только мастерства пилотирования, но и общеобразовательного уровня. Я ведь его ненавидел сначала, считал, что больше всех он придирается ко мне, заставляет заниматься по более сложной программе. Помню, когда Георгиевич заметил, с какой ненавистью я смотрю на него, сказал – «Дурак, он считает тебя талантливым пилотом и делает все, чтобы твои таланты раскрылись!». После этого мое отношение к нему постепенно начало меняться. Можно сказать, мы даже подружились. Хотя нет, я относился к нему как старшему брату, который вроде свой, но все хорошее в первую очередь достается ему. Одним словом – завидовал. Даже к тебе ревновал и считал, что он тебя не достоин. Смешно, но ты не была в моем вкусе, я люблю светловолосых дородных девушек, чтобы было за что ухватиться. – Спасибо, я польщена! Как был балаболом, так им и остался... – Не обижайся, Аннушка, я действительно тебя сильно люблю, но по-другому, как сестру. – После этих слов взгляд у Петренко замутился. Он выдержал паузу и заговорил с металлом в голосе. – Я ведь ненавижу большевиков. Я жил на Херсонщине, со своей семьей. В 29 году они раскулачили мою семью, назвав нас кулаками, при наличии одной лошади и одной коровы на семью из шести человек, только за то, что батя в колхоз вступать отказался, чтобы мы с голоду не померли. Погнали нас в Сибирь поздней осенью. До Сибири никто не дошел. Сначала от лихорадки умерли младшие братик и сестренка, потом мать и старшая сестра, на которую ты очень похожа. Когда умирал батя, попросил мне выжить любой ценой, чтобы наш корень до конца не высох. Не буду рассказывать как, но я выжил и добрался до Москвы. У меня есть друг Колька, мы с ним выживали вместе, он знал обо мне все, а я о нем. Нас поймали и определили в детский дом. В 31 году я впервые в газетах увидел фотографию Саши, тогда он стал победителем всесоюзного чемпионата по авиационной акробатике. Там было написано, что он тоже сирота, как и я детдомовский. Мне захотелось увидеть его, мы с Колькой начали убегать из детского дома и целыми днями находились в центральном аэродроме. Но нам не удавалось с ним встретиться. Оказалось, он занимался с пяти до восьми утра. В итоге в один из воскресных дней мы увидели его, кстати, рядом с тобой. Мы с раскрытыми ртами смотрели на вас и не заметили, как рядом с нами появились сотрудники безопасности из его личной охраны. Они давно следили за нами. Тогда я впервые познакомился с Кириллом Алексеевичем. Колька хороший парень, но слабохарактерный. Разболтал все, что знает обо мне и о себе. Я потом от Георгиевича узнал, что Саша, узнав про нас и наши истории, попросил нас пристроить в аэроклуб. Колю сразу потянуло к техническому персоналу, он после окончания школы устроился на работу техником. А я мечтал научиться летать, как Саша и стать таким же знаменитым, но не представлял, что такое научиться летать как он и через какие муки мне предстоит пройти. Ты знаешь, как они с Георгиевичем умеют гонять, но к Георгиевичу я относился с уважением, а со временем как ко второму отцу. Считал, что это он пожалел меня и принял в авиаклуб, а к Александру мои чувства менялись от восхищения к ненависти с переходом на зависть. Он особенно гонял меня из-за низкого уровня образованности. Мне было стыдно признаться, что семилетку я окончил, мягко выражаясь, условно. Единственному, чему я научился, это медленно читать по слогам. Оказывается, он знал и об этом, специально оплачивал мои частные уроки у учителей, а я думал, что это за счет клуба. О многом мне тогда рассказал Константин Георгиевич. О том, что Саша знал, что с ним случиться и оставил ему конкретные инструкции для каждого из нас, по поводу меня – особую. Я даже не думал, что он меня считает талантливым пилотом и просил Георгиевича глаз с меня не спускать, пока не достигну того уровня, которую он считал достойным моим способностям. В тот день мне было стыдно, я закрылся в номере гостиницы и плакал как ребенок. Оказывается у меня был настоящий старший брат, который все время заботился обо мне, а я его сначала ненавидел, а потом завидовал и ревновал. Зная, что жить ему осталось недолго, он позаботился обо мне, хотя за все время нашего общения не одного теплого слова в свой адрес от меня не услышал. Я тогда принял решение отомстить за него. Через Георгиевича обратился в службу безопасности и меня вызвали в Москву. Ты почему плачешь, Аннушка? – Извини, я не знала, как тебе было трудно! Считала тебя заносчивым, а ты… Ген, что мне делать с Сашей, он слишком правильный, так не бывает. Сказать, что я люблю его – ничего не сказать. Я ведь хотела покончить собой, если бы он не выжил потому, что уверена, что не смогу жить без него. Я понимаю, что это не правильно, но ты не приставляешь, как трудно быть с ним рядом! Знать, что он твой и не твой одновременно. Он умный и очень осторожный, но не железный. Результатом его единственного срыва стало покушение на него. – Ты про официальный прием? – Да, ненавижу этот день, хотя… он все равно сорвался бы. Трудно представить, в каком напряжении он живет. Так не бывает, но он такой и вряд ли изменится. – Я обещаю тебе, пока я жив, с ним ничего плохого не случиться. Если он вел себя по отношению ко мне, как настоящий старший брат, ему придется терпеть меня как настоящего младшего брата, который позаботится не только о его безопасности, но и о нём самом. Он, Константин Георгиевич и ты – моя семья и я перегрызу глотку любому, кто попытается навредить Вам. – Но как? Ты, что перевелся в службу безопасности и больше не будешь летать? – Иногда буду летать, но профессионально вряд ли. За последние три месяца я прошел через семь кругов ада, чтобы хоть как-то соответствовать своей новой работе. Когда мы жаловались, что программа подготовки пилотов слишком сложная, мы даже не представляли через какие испытания проходят наши сотрудники безопасности. Я смотрю вон на тех ребят и на их примере понимаю, что такое служить и защищать по-настоящему. Каждый из них готов пожертвовать собой ради любого нашего соотечественника. Но перед этим врагам надо очень постараться, чтобы это произошло. Знаешь, только сейчас я понимаю настоящий смысл высказанных слов Александра в ответ на мою критику в адрес сотрудников безопасности. – «У них и врачей, самая ответственная и благородная профессия. Они ежедневно спасают человеческие жизни, если врачи не рискуют своей жизнью, то они это делают постоянно». Тогда я подумал, что он говорит очередную банальность. Теперь понимаю, что нет нечего банального в истинах выработанных веками человеческого существования. Мы, часто руководствуясь свой гордыней, считаем, что мы умнее предков. Жизнь же и наши предки намного мудрее нас, самовлюбленных гордецов. Прочитав несколько книжек, мы возомнили, что все знаем и понимаем. – Ген, ты изменился и очень сильно. – Спасибо Саше. Ему удалось добиться, чтобы я не только учился, но и понял, что это нужно в первую очередь мне самому. Чем больше я познаю, тем больше понимаю, как мало знаю, всей моей жизни не хватит, чтобы чуточку стать образованным. Я, как и многие, кто нас окружают, начинаю чувствовать необходимость постоянного обучения. Ты права, он слишком правильный, так не бывает, но он есть и я сделаю всё, чтобы он был как можно дольше. – Не только он. – Я ему опять завидую, вряд ли меня полюбят так сильно, как ты Сашу. – Не завидуй, сначала полюби сильно сам, а там как сложится. Ген, а недавние… – Анна, ты о чём?