СССР - Идиатуллин Шамиль (книги полностью txt) 📗
– Совок, блин.
– Да, совок, а как иначе? Или нет, давай не катить, совок – это другое. Там зарплату платили, но продукцию выпускали неконкурентную. А у нас пока наоборот.
– Да какая разница.
– Есть разница. Что еще ты говорил – жилищное строительство? Та же проблема: строить не из чего, материалов практически нет, остатков даже на дом не хватит, да и в любом случае строить один дом обходится сильно дороже, чем такой же дом в составе улицы.
– Как уж стройматериалов нет, – кругом миллионы стройматериалов, тайга вон, карьер.
– То есть ты предлагаешь ставить срубы и вручную лепить кирпичи? Молодец. Только боян это, старая идея. У нас нет технологий для быстрого строительства нормальных домов союзного стандарта – со всеми коммуникациями, энергонезависимостью, туалетами и прочим. Сельские избушки клепать, а крыши чтоб из батэлементов – такого не получится. Тем более что тут, значит, у нас нормальный красивый город, улица, фонарь, аптека, все красиво, а рядом хоп – деревенька с балалайками. Так уродовать Союз ни генплан, ни один нормальный спец не позволит. Давай тогда вообще Шанхай или Нахаловку вокруг бараков наляпаем, из фанерок и прутиков. Зато каждому свое. Выдумщики. Да и в любом случае, ты представляешь себе затратность такого подхода? Ладно там лес, допустим, его не жалко. А людей на заготовки где брать? Да, наверное, можно тупо перебросить всех с производства на жилстрой, и пусть квалифицированные сборщики, сварщики и наладчики идут лесоповалом. Но зарплату-то они от этого тем более получать не будут. А когда достроят себе дома, получится расчудесный городок, полностью заселенный безработными. Зато у каждого отдельная жилплощадь.
– С какой стати безработными?
– Дима, ты всерьез веришь, что можно выйти на рынок с уникальным продуктом, показать всем его достоинства, создать ажиотажный спрос, – а потом наглухо слиться с рынка, но сохранить за собой право триумфального возвращения в любой момент?
– Так в чем проблема? Если предложение уникальное...
– Если предложение уникальное, значит, его уже сегодня пытаются воспроизвести или сымитировать миллионы китайцев, корейцев или американцев. Пока на рынке есть правообладатель, он будет давить имитаторов патентами, законами и прочим. Как только правообладатель уйдет, плотина рухнет – и все наши планы выйти на мировой рынок и приносить Родине много валютной пользы накроются некоторым местом. То есть мы придумываем офигенную шняжку, изменяющую национальные, а потом и глобальные потребительские предпочтения, создаем отдельный, совершенно новый и совершенно перегретый рынок, который готов сметать нашу шняжку в диких количествах и за дикие деньги, осваиваем производство этого дикого количества, но вместо того чтобы начать радостно собирать эти дикие деньги, радостно отдаем их китайским братьям.
– Которые не факт, что смогут сделать такого же «союзника» или «кипчака».
– Во-первых, смогут. У них и промышленный шпионаж, и НИОКР, и метод тыка поставлены не в пример нашим. Во-вторых, если на рынке не будет оригинального «союзника», публика будет радостно разбирать любую хрень, отдаленно на него похожую. Особенно если цена не будет слишком высокой. Отсюда следуют два варианта счастливого будущего. Если эта хрень будет более-менее качественной, ее начнут делать вообще все – и наш оригинал, коли мы все-таки захотим вернуться, окажется на фиг никому не нужным. А если хрень окажется хренью в полном смысле – погибнет весь формат и вообще все на него похожее. И тогда наше возвращение тем более никому не пригодится. То же самое и на внутреннем рынке, в том числе с оборонной частью. Поэтому Союз лишается любого будущего и обязан сдохнуть. Вы его лишаете будущего и убиваете. Своими справедливыми запросами.
– Я думал, мы тут поиски лучшей жизни для наших людей затеяли, а мы, значит, за глобальный рынок рубимся.
– Дима, извини, ты дурак или подлец? Лучшую жизнь дает только добавленный продукт – ну или там прибавочная стоимость. Если ты просто взял кусок земли, никто его не купит – такая или примерно такая у всех есть. И ты будешь кушать корешки и корневища, а детишек баловать деревянными баклушами, потому что денег нет. Если ты сделал из куска земли кирпич, у тебя будет несколько покупателей, которые, правда, могут купить кирпич в другом месте. Правильная цена поможет тебе победить, и ты сможешь кушать хлеб с маслом и покупать детишкам кубики. А если ты сделал из куска земли «союзник», к тебе выстраивается очередь и ты продаешь его за любые деньги, которые, прошу заметить, не из левого кармана в правый перекладываешь, так что сумма не меняется, а из-за границы ввозишь, кормишь себя, семью и полстраны и потихонечку вытаскиваешь эти полстраны в ту самую лучшую жизнь, о которой ты говорил. И в этой жизни народ потихоньку просекает, что переделанное сырье стоит сильно выше непеределанного, – и вместо нефти и леса принимается продавать нефтяных и лесных «союзников» и «кипчаков», которых непременно придумает. И будет всем счастье.
– Спасибо за интересную лекцию. Только если бы было всем счастье хотя бы в Союзе, мы бы сейчас, наверное, здесь не спорили.
– Дим, никто ведь не скрывает, что это мобилизационный вариант экономики. Это не социализм, но и не совсем капитализм. То есть мы берем в долг, но не на договорных началах, как все вокруг, плодя дефолты и кризисы, однако и не на советских: обязательные госзаймы и все такое, которое никто не намерен отдавать. Мы честно отдаем, каждому и сразу, – домом, едой, хорошей работой, удобствами, роскошью человеческого общения. Ну и, отсюда следует, продуктами-технологиями.
– А это не то, что рабовладельческий или, вернее, феодальный строй?
– Это почему это?
– Это потому это, что, насколько я помню, именно для них характерно управление меньшинства большинством и неспособность большинства изменить такое положение мирным путем.
– О как сформулировал. Для кого, говоришь, это характерно?
– Игорь Никитич, давайте не будем. Мы и так уже какую-то ерунду говорим, не по теме совсем.
– Нормально, сам начал – и давайте не будем. Давай не будем. Только напоследок два слова: согласись, что неприкрытый феодализм честнее, чем феодализм застенчивый и притворяющийся чем-то справедливым. С другой стороны, феодализм, хоть по Марксу, хоть по кому угодно, штука более передовая, чем существующий рабовладельческий строй, который отличается от античности только дистанционным управлением, – спасибо прогрессу, воздушному транспорту и глобализации. Все остальное на месте – граждане голосуют и трындят на форумах, рабы шьют кроссовки на галерах. И никто никому глаза не мозолит жирным брюхом и драным задом. Город Солнца, бляха.
– А у нас по-другому.
– Совесть имей.
– Еще раз: вы живете в отдельном блоке, Камалов, при всем уважении, живет в отдельном доме и вон ребенка родил. Саня Криворуков, Паша Лазарев, Серега, короче, вся седьмая бригада первого участка, живут в бараке и девчонки полгода не нюхали, а вы возмущаетесь, что первый участок прекратит работать. И на втором участке так же. И на третьем. И девчонки несчастные, вон, Анька, Светка, Анжела – человек сорок минимум – тоже в бараке живут. Это город Солнца?
– Дима, ты живешь в отдельном блоке?
– Вы знаете.
– Я знаю. Ну решай проблему, если такой лихой, возьми к себе хотя бы одного человека из барака.
– Игорь Никитич, у меня второй месяц живут Денис Гарбичев и Костя Колычков, тоже могли бы знать, между прочим.
– Ну молодец. Только лучше бы ты какую девчонку от барака спас. Да и сейчас не поздно, давай – спаси, и ребята пусть выберут, вон сразу сколько проблем решится. Или у тебя интерес как раз без девчонок совместное хозяйство вести?
– Не ожидал, Игорь Никитич. Только зря стараетесь: я не обижусь. Но знайте, что это довольно подло с вашей стороны.
