Противостояние. Том I - Кинг Стивен (электронная книга TXT) 📗
«Обжег пальчики, Мусор?»
«Эй, Мусорщик, разве ты не знаешь, что из-за игры огнем ты писаешь в постель?»
Ему показалось, будто что-то просвистело мимо него; он всхлипнул и, выронив сандвич, втянул голову в плечи; но ничего не увидел. И никого. За шлакоблочной стеной мойки машин «Скрубба-Дубба» проходило индианское шоссе 130, ведущее к Гэри, но прежде — к громадным цистернам компании «Чири ойл». Тихонько всхлипывая, он подобрал свой сандвич, стряхнул, как мог, серую грязь с белого хлеба и стал снова жевать его.
А может, и они — бред? Когда-то его отец был жив, и шериф прикончил его прямо на улице, перед методистской церковью, и ему пришлось прожить с этим всю свою жизнь.
«Эй, Мусор, шериф Грили пристрелил твоего старика как бешеного пса, тебе это известно, ты, придурок ё…й?»
Его отец сидел у «О’Тулса», и там случилась какая-то перебранка, а у Уэнделла Элберта был при себе пистолет, и он застрелил из него бармена, а потом пошел домой и застрелил из него двоих старших братьев и сестренку Мусорщика — о да, Уэнделл Элберт был парень с причудами и наисквернейшим характером, это вам сказали бы все в Поутэнвилле и еще сказали бы, что яблочко от яблони недалеко падает. Он застрелил бы и мать Мусорщика, только Салли Элберт, вопя, выбежала на ночную улицу с пятилетним Дональдом (впоследствии известным под кличкой «Мусорщик») на руках. Пока они метались по улице, Уэнделл Элберт стоял на ступеньках крыльца и стрелял в них; пули свистели и чиркали об асфальт, а при последнем выстреле дешевый пистолет, купленный Уэнделлом у какого-то черномазого в баре на Чикаго-Стейт-стрит, взорвался у него в руке. Осколки разворотили ему почти все лицо. Он двинулся вверх по улице с залитыми кровью глазами, крича и размахивая остатками дешевого пистолета, изувеченный и сплющенный ствол которого был похож на огрызок взорвавшейся сигары «с сюрпризом», а когда он приблизился к методистской церкви, подъехал шериф Грили на единственной патрульной машине Поутэнвилла и приказал ему бросить пистолет и не двигаться. Вместо этого Уэнделл Элберт наставил остаток своей игрушки на шерифа, а Грили или не заметил, что ствол игрушки покорежен, или сделал вид, что не заметил, но так или иначе, результат был однозначен. Он выдал Уэнделлу Элберту из обоих стволов своей пушки.
«Эй, Мусор, ты еще не спалил себе ХЕР?»
Он огляделся в поисках того, кто проорал это, по голосу похоже на Карли Йейтса или одного из мальчишек, что всегда вертелись возле него, но Карли уже больше не был мальчишкой, как, впрочем, и он сам.
Может, теперь он станет снова просто Доном Элбертом, а не Мусорщиком, точь-в-точь как Карли Йейтс стал просто Карлом Йейтсом, торгующим машинами в конторе «Стаут-Крайслер-Плимут» здесь, в городе. Вот только Карл Йейтс исчез, исчезли все, и, наверное, для него было уже слишком поздно становиться вообще хоть кем-то.
И он уже больше не сидел у стены «Скрубба-Дубба»; он был примерно в миле к северо-западу от города, шагая по шоссе 130, и Поутэнвилл простирался под ним как городок из кубиков на столике с детской железной дорогой. Цистерны находились всего в полумиле от него. В одной руке он нес сумку с инструментами, а в другой — пятигаллонную канистру с бензином.
«Ох, плохое это дело, но…»
Итак, когда Уэнделл Элберт лег в сырую землю, Салли Элберт устроилась в поутэнвиллское кафе, а через некоторое время единственный оставшийся из ее выводка цыпленок, Дональд Мервин Элберт, учась в первом или во втором классе, начал разводить костры в чужих мусорных баках и убегать.
«Осторожней, девчонки, вон идет Мусорщик, он спалит вам платья!»
«Атас, народ! Идет урод!»
Лишь когда он перешел уже в третий класс, взрослые дознались, кто это делал, и тогда у них дома объявился шериф, добряк шериф Грили, и как Дональд подозревал, так оно и вышло: мужик, пристреливший его отца перед методистской церковью, стал его отчимом.
«Эй, Карли, отгадай загадку: как может твой отец укокошить твоего папашу?»
«Не знаю, Пити. А как?»
«Да, я тоже не знаю, это Мусорщику виднее!»
«Ааа-ха-ха-хаааа!»
Он стоял у гравийной дорожки, ведущей к калитке; плечи у него ныли от тяжести инструментов и канистры. Табличка на калитке гласила: КОМПАНИЯ ЧИРИ ПЕТРОЛЕУМ, ИНК. ВСЕ ПОСЕТИТЕЛИ ДОЛЖНЫ ОТМЕЧАТЬСЯ В ОФИСЕ! СПАСИБО!
На стоянке было припарковано несколько машин — многие стояли на платформах. Мусорщик пошел по дорожке и проскользнул в открытую калитку. Взгляд его странных голубых глаз не отрывался от паутинообразной лестницы, поднимающейся по спирали вокруг ближайшей цистерны до самого верха. Перед основанием лестницы была натянута цепь, — с которой свисала еще одна табличка с надписью ХОДА НЕТ! НАСОСНАЯ СТАНЦИЯ ЗАКРЫТА! Он перешагнул через цепь и стал карабкаться вверх по лестнице.
Напрасно его мать вышла замуж за этого шерифа Грили.
Когда Мусорщик перешел в четвертый класс, он начал поджигать почтовые ящики; в тот год он спалил пенсионный чек старой миссис Семпл, и его опять поймали. Салли Элберт-Грили устроила истерику, когда ее новый муж однажды предложил отослать мальчика в то заведение в Терре-Хоте («Ты считаешь его сумасшедшим! Как может быть безумным десятилетний мальчишка? По-моему, ты просто хочешь избавиться от него! Ты угробил его отца, а теперь хочешь избавиться от него самого!»). Единственное, что мог еще сделать Грили, — это взять мальчика на поруки, потому что нельзя отправлять ребенка в исправительную школу, если вы не хотите, чтобы он вышел оттуда с дыркой в заднице одиннадцатого калибра и чтобы ваша новая жена развелась с вами.
Вверх по лестнице — все выше и выше. Под его ногами тихонько позвякивали стальные ступеньки. Все голоса он оставил внизу, и никто не мог зашвырнуть камень так высоко; машины на стоянке были похожи отсюда на сверкающие игрушечные автомобильчики «корги». Здесь лишь ветер низко гудел у него в ушах и завывал в какой-то трубе да еще издалека доносился птичий щебет. Вокруг сплошной зеленой пеленой, чуть-чуть подернутой сонно-голубоватым утренним туманом, простирались перелески и поля. Теперь Мусорщик улыбался от счастья, взбираясь по стальной спирали кругами все выше и выше.
Когда он добрался до плоского круглого верха цистерны, ему показалось, что он стоит прямо под крышей мира и что если он потянется вверх, то сможет соскрести голубую побелку купола неба ногтями. Он поставил канистру с бензином и инструменты рядом с собой и огляделся. Отсюда был ясно виден Гэри, поскольку дым, обычно тянувшийся из фабричных труб, исчез и воздух в той стороне был так же чист и прозрачен, как здесь. Чикаго был окутан летним туманом, а далеко на севере виднелось слабое голубоватое мерцание — или озеро Мичиган, или просто мираж, рожденный игрой воображения. Воздух был пропитан мягким золотым ароматом, навевавшим мысли о теплом завтраке в хорошо освещенной кухне. Скоро день уже полностью вступит в свои права.
Оставив канистру на месте, он подошел с инструментами к насосному устройству и стал прикидывать, как оно работает. Он обладал интуитивным пониманием техники, мог управляться с ней точно так же, как некоторые слабоумные умеют делить и умножать в уме семизначные цифры. Это шло не от разума и не от каких-то познаний; он просто шарил глазами тут и там, а потом его руки начинали двигаться — легко и умело.
«Эй, Мусорщик, чего это тебе взбрело в голову поджигать церковь? Почему ты не спалил ШКОЛУ?»
Когда он учился в пятом классе, он разжег костер в комнате безлюдного дома в близлежащем городке Седли, и дом сгорел дотла. Его отчиму, шерифу Грили, пришлось запереть его в карцере, поскольку если раньше его нередко избивали стайки ребятишек, то теперь за дело захотели взяться взрослые («Черт, да если бы не дождь, мы могли бы недосчитаться половины города из-за этого проклятого сучонка-поджигателя!»). Грили сказал Салли, что Дональду придется поехать в это заведение в Терре-Хоте и пройти тестирование. Салли заявила, что уйдет от него, если он сделает такое с ее ребенком, единственным оставшимся у нее цыпленочком, но Грили настоял на своем — заставил судью подписать постановление, и, таким образом, Мусорщик отбыл из Поутэнвилла на некоторое время — на два года, — а его мать развелась с шерифом. В тот же год избиратели прокатили его на выборах, и Грили в результате отправился в Гэри — работать на автосборочном конвейере. Салли навещала Мусорщика каждую неделю, и глаза ее не просыхали от слез.
