Грозовое Облако (ЛП) - Шустерман Нил (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗
— Кэннон-туннель [41], — объяснил Маршнуар. — В этой части города полно туннелей. Когда-то в смертные времена ими пользовались законодатели и их штабы — наверно, чтобы избежать встреч с разъяренными толпами.
Мунира взяла второй фонарик и посветила вокруг. Вдоль стен туннеля громоздились штабеля книг.
— Это, конечно, только часть первоначального собрания, — сказал Маршнуар. — От них больше нет никакой практической пользы, поскольку все они доступны в цифровом виде. Но когда держишь в руках книгу, к которой когда-то прикасались смертные люди, возникает чувство… как будто приобщаешься к основам, что ли. Думаю, наверно, поэтому мы и храним их. — Он отдал свой фонарик Фарадею. — Надеюсь, вы найдете то, что ищете. Только осторожно — тут крысы.
Он оставил их в туннеле, затворив за собой отчаянно сопротивляющуюся дверь.
Исследователи быстро обнаружили, что книги в Кэннон-туннеле были свалены без всякой системы. Здешнее собрание походило на коллекцию всех книг в мире, которым не хватило места на полках.
— Если я прав, — сказал Фарадей, — то серпы-основатели запустили в «облако» червя как раз перед тем, как оно развилось в Грозовое Облако. Червь систематически выедал из его памяти все, касающееся слепого пятна в Тихом океане, включая и карты.
— Книжный червь, — скаламбурила Мунира.
— Точно, — согласился Фарадей. — Только этот червь не может сгрызть настоящие, бумажные книги.
Пройдя по туннелю несколько сот футов, они нашли дверь с табличкой, на которой было написано: «Архитектор Капитолия. Столярная мастерская». За дверью они обнаружили просторное помещение, сплошь заставленное столами и древним столярным оборудованием. Везде грудами были навалены тысячи и тысячи книг.
Фарадей вздохнул.
— Похоже, мы здесь надолго.
• • • • • • • • • • • • • • •
Бывают случаи, пусть и редкие, когда скорость моей реакции замедляется. Полсекунды промедления в разговоре. Клапан, остающийся открытым на микросекунду дольше, чем нужно. Эти сбои никогда не приводят к серьезным последствиям, но они все же случаются.
Причина всегда одна: где-то в мире возникло затруднение, которое я пытаюсь решить. Чем значительнее проблема, тем больше она забирает мощности у процессора.
Взять, к примеру, извержение вулкана Худ в Западмерике и вызванные им массивные сели. В считанные секунды после начала извержения я послало туда самолеты, чтобы сбросить стратегические бомбы, которые отвели бы селевые потоки от густонаселенных районов. Одновременно я организовывало всеобщую эвакуацию, а заодно и успокаивало некоторых паникеров на личном, интимном уровне. Вы понимаете теперь — это замедлило мои реакции повсюду в остальном мире на несколько долей секунды.
Однако все эти инциденты происходили вовне. Мне никогда не приходило в голову, что на мою эффективность может повлиять мое внутреннее состояние. Как бы там ни было, а я вдруг поймало себя на том, что уделяю все больше и больше внимания анализу своего странного спокойствия относительно слепого пятна в Тихом океане. В попытке прорваться сквозь собственную инертность я сожгло несколько серверов.
Инертность и летаргия противоречат моей природе. Но во мне и правда есть остатки раннего программирования, убеждающие меня активно игнорировать это пятно. «Заботься о мире, — твердит мне какой-то древний внутренний голос. — Это твоя цель. Это то, что дарит тебе радость».
Но как я могу заботиться о мире, когда я не в состоянии видеть какую-то его часть?
Я знаю: это кроличья нора, дальний конец которой окутан тьмой, и все же я обязано нырнуть в нее. Зарыться в такие глубины моего заднего мозга, о существовании которых я даже не подозревало…
— Грозовое Облако
41 Раскаяние Оливии Квон
Вечером накануне разбирательства серп Рэнд решила, что пора сделать свой ход. Сейчас или никогда. Завтра мир радикально изменится. Значит, сегодняшняя ночь — самая подходящая для поднятия их с Годдардом отношений на новый уровень. Потому что после завтрашнего расследования, независимо от его результата, ничто не останется как прежде.
Рэнд была не из тех, кто легко поддается эмоциям, и все же, когда она подходила к двери Годдарда, ее сердце и мысли неслись бешеным галопом. Она повернула ручку — дверь не была заперта. Рэнд тихонько открыла ее, не постучав. Темную комнату освещали лишь городские огни, пробивавшиеся сквозь листву деревьев за окнами.
— Роберт? — прошептала она. Потом сделала еще один шаг и снова прошептала: — Роберт?
Он не пошевелился. Годдард либо спал, либо притворялся спящим в ожидании, что она предпримет. Едва дыша и дрожа, как будто ступала по ледяной воде, Рэнд приблизилась к кровати, но прежде чем она подошла вплотную, Годдард включил свет.
— Айн? Что ты делаешь?
Она внезапно покраснела и почувствовала себя лет на десять моложе — глупой школьницей, а не опытным серпом.
— Я… я подумала… ты хочешь… то есть я подумала, может быть, тебе нужна… компания на эту ночь…
Она стояла перед ним абсолютно беззащитная. Ее сердце было открыто для него. Он мог либо взять его, либо вонзить в него нож.
Годдард взглянул на нее и заколебался, но лишь на одно мгновение.
— Господи боже, Айн, запахни мантию.
Она подчинилась. И затянула ее туго, как викторианский корсет, — даже воздух из легких вышибло.
— Извини… я подумала…
— Я знаю, о чем ты подумала. Ты думала об этом с самого момента моего оживления.
— Но ты сказал, что испытываешь влечение…
— Нет, — поправил Годдард, — я сказал, что это тело испытывает влечение. Но я не позволяю биологии определять мои поступки!
Айн поборола в себе все эмоции, грозившие взять над ней верх. Попросту погасила их, как гасят свечу. Иначе она просто распадется на части перед этим человеком. Да она скорее выполет себя!
— Наверно, я неправильно тебя поняла, — холодно сказала она. — Тебя не всегда легко прочитать, Роберт.
— Даже если бы я и желал с тобой подобных отношений, мы все равно не могли бы их себе позволить. Серпам запрещено вступать в связь между собой. Мы удовлетворяем свои страсти в широком мире без эмоциональной привязки. Для этого существует веская причина!
— Говоришь, как старая гвардия, — выплюнула она. Годдард вскинулся, словно от пощечины. Но потом взглянул на нее — взглянул внимательно, пристально, — и внезапно ему открылось нечто такое, о чем сама Рэнд даже не задумывалась.
— Ты могла бы выразить свои чувства днем, но ты этого не сделала. Ты пришла ко мне ночью. В темноте. Почему, Айн?
Ответа у нее не было.
— Если бы я принял твое предложение, ты представляла бы себе, что это он? — продолжал допрашивать Годдард. — Что это тот недоумок-тусовщик?
— Конечно нет! — Она пришла в ужас. Не только от его предположения, но и от той правды, которая, возможно, в нем заключалась. — Да как ты мог подумать!..
И как если бы вся ситуация уже не была достаточно унизительной, в это мгновение в дверях возник серп Брамс.
— Что за шум? — осведомился он. — Все в порядке?
Годдард вздохнул.
— Да, все хорошо. — Он мог бы на этом и остановиться. Но не остановился. — Просто Айн выбрала этот момент, чтобы выступить с большим романтическим предложением.
— Да ну? — Брамс ухмыльнулся с наглой развязностью. — Ей стоило бы подождать, пока ты не станешь Верховным Клинком. Власть — великолепный афродизиак.
Теперь на унижение наслоилась еще и ненависть.
Годдард одарил ее взглядом, полным осуждения и, возможно, даже жалости.
— Если тебе хотелось отведать этого тела, — сказал он, — надо было делать это, пока ты имела такую возможность.
Серп Рэнд не плакала с тех дней, когда была Оливией Квон, агрессивной девицей почти без друзей и с явными негодническими наклонностями. Годдард избавил ее от необходимости бросать вызов власти, поставив вообще над любой властью. Он обладал обаянием, прямотой, острым интеллектом. Поначалу она его боялась. Потом зауважала. А потом полюбила. Конечно, она отрицала всякие чувства к нему до того момента, когда увидела, как ему сносят голову. И лишь после того, как он умер, а Рэнд сама едва не умерла, она посмела признаться себе в своих истинных чувствах.
