Дверь в лето (сборник) - Хайнлайн Роберт Энсон (книги полностью .txt) 📗

— Но ты же сказал, Па… — начал было я.

— Мне все равно, — оборвал он меня, — но моя семья не должна ссориться на людях. Ты слышал, что сказала ваша мать?

Я был в отчаянии.

— Подумай, Па, — я изо всех сил старался говорить спокойно, — если я вернусь на Землю, ни разу не надев скафандр, тебе придется подыскать для меня другую школу. В Лоуренсвиль я не вернусь — меня там засмеют.

— Хватит, молодой человек. Это мы решим, когда будем дома.

— Ты же твердо обещал мне…

— Я сказал — хватит! Дело кончено!

Мистер Латем все это время молча стоял рядом, но тут он поднял брови и тихо сказал Па:

— А я считал, что вы — человек слова.

Я сделал вид, что ничего не слышал, но не мог же я допустить, чтобы папу подозревали в необязательности. Я быстро переменил тему.

— Слушай, Па, может, мы еще сможем выйти все вместе. Что ты скажешь насчет вон того скафандра?

Я указал на вешалку, что была отгорожена барьером с дверцей. Там висели дюжины две скафандров и среди них — маленький; его башмаки едва достигали пояса взрослого скафандра.

— Что? — Па просветлел лицом. — О, это то, что нужно! Минутку, мистер Перрин! Вот же маленький скафандр.

— Мы не сможем взять этот скафандр, сэр.

— Почему это?

— Эти скафандры — личная собственность и не выдаются на-прокат.

— Что за ерунда! Ведь Резерфорд — государственное предприятие. Этот скафандр нужен моему сыну.

— Но это невозможно.

— Я обращусь к директору.

— Попробуйте. Этот скафандр сделали специально для его дочки.

Свершилось. Мистер Латем позвонил директору. Па поговорил с ним, директор поговорил с мистером Перрином, а потом — снова с Па. Директор согласился одолжить скафандр, но он не мог приказать мистеру Перрину взять с собой маленького ребенка.

Мистер Перрин заупрямился и его можно было понять, но Па все же уговорил его. Наконец-то мы надели скафандры, проверили запас кислорода и включили рации. Мистер Перрин напомнил нам, что следует разговаривать на одной частоте и больше слушать его, чем говорить, а то мы рискуем не услышать ничего, кроме самих себя. Потом мы вошли в шлюз, и он строго приказал держаться вместе и не соревноваться в беге и в прыжках. Мое сердце было готово выскочить из груди. Внешняя дверь открылась, и мы вышли на Луну. Это было чудесно, чудеснее, чем мне снилось, но я был слишком возбужден, чтобы анализировать свои чувства. Солнце было ослепительное, я никогда не видел такого, а тени чернильно-черные, в них ничего не было видно. Не было слышно ничего, кроме голосов в наушниках, и это тоже было необычно. Мягкая пыль, словно дым поднималась от наших шагов, а потом медленно оседала. Ничего не двигалось. Более мертвый пейзаж просто невозможно вообразить. Мы шли, держась компактной группой. Я держался поближе к братишке, а то он вдруг обнаружил, что может прыгать на двадцать футов. Я хотел его шлепнуть, но разве можно отшлепать человека в скафандре? Абсолютно без толку.

Потом мистер Перрин остановился и начал рассказывать:

— Мы пришли на Чертово кладбище. Скалы-близнецы позади вас вздымаются на пять тысяч футов, еще никто не смог покорить их. Из-за сходства с человеческими фигурами шпили получили имена, взятые из земных мифов: Вельзевул, Тор, Шива, Сет… — он называл одно имя за другим. — Селенологи еще не пришли к единому мнению насчет того, как возникли эти странные образования. Некоторые полагают, что они появились в незапамятные времена, когда на Луне еще были воздух, и вода и действующие вулканы… — говорил он то же, что можно прочесть в любом номере “Спейсуэйз Мэгэзин”, но когда перед тобой Луна — это совсем другое дело.

Сами шпили чем-то напоминали скалы близ отеля “Сад Богов” в Колорадо-Спрингс; мы были там прошлым летом. Только эти были намного выше и вместо голубого неба над ними простиралась чернота, усеянная колючими звездами. Жутко.

Тут карапуз начал хныкать, и мне пришлось выключить его рацию, чтобы мистер Перрин смог закончить свою лекцию.

С нами пошел еще один служащий с фабрики. У него была хорошая камера и он предложил нам сфотографироваться на фоне каменных шпилей и черного неба.

— Наклоните головы поближе к стеклу, тогда на снимке получатся лица. А теперь улыбнитесь! Готово! К вашему возвращению карточки будут готовы. Десять долларов за штуку.

Я прикинул — одну карточку я повешу в своей комнате, а другую… подарю одному человеку. От прошлого дня рождения у меня оставалось восемнадцать долларов, а два придется попросить у мамы.

Потом мы поднялись по длинному склону и очутились на краю кратера, где раньше стояла первая атомная лаборатория. Он был миль двадцать в диаметре и после катастрофы все его дно было покрыто зеленой стеклянистой массой. Местами из нее торчали камни, а на одном было высечено:

Мне стало как-то не по себе и я отошел от кратера. Па и туристы взялись расспрашивать мистера Перрина.

— Никто не знает, что случилось, — ответил он, — все погибли. Сейчас все данные от приборов идут в Луна-Сити, но тогда такого не было.

— А если бы излучение достигло Земли? — спросил кто-то.

— Потому-то лабораторию и построили на обратной стороне Луны, — тут мистер Перрин взглянул на часы. — Пора возвращаться.

Все потянулись к тропинке…

— Бэби! Где Милый Бэби?! — раздался мамин крик.

Я удивился, но еще не испугался. Карапуз только что крутился вокруг, мелькал то тут, то там. Далеко он не отходил: нужно же ему было с кем-то болтать.

Отец крепко обнял маму и поманил меня.

— Дик! — грозно спросил он. — Куда ты девал братишку?

— Я? При чем тут я? Последний раз я его видел на руках у мамы, когда поднимались по склону.

— Говори честно, Дик. Мама отстала, присела отдохнуть и послала малыша к тебе.

— Может быть, но я его не видел.

Тут мама закричала всерьез. Все были на одной частоте, поэтому мистер Перрин подошел к маме и отключил ее рацию; тотчас же наступила тишина.

— Мистер Логан, позаботьтесь о вашей супруге, — велел он. — Когда вы видели малыша в последний раз?

Па ничего не мог сказать; он пытался унять маму и расспросить ее, но и она ничего толком не говорила и только глушила частоту. Пришлось ее снова отключить.

— Кто-нибудь видел малыша? — обратился мистер Перрин к остальным. — Если нет — ничего не говорите. Кто-нибудь заметил, куда он пошел?

Оказалось — никто не заметил. Я был уверен, что карапуз смылся, пока мы пялились на кратер, и сказал об этом мистеру Перрину.

— Похоже на то, — согласился он. — Внимание всем! Я иду искать малыша. Оставайтесь на месте. Повторяю: не двигайтесь с места! Я вернусь через десять минут.

— Почему бы нам всем не пойти с вами? — спросил кто-то.

— Потому что сейчас потерялся один, а тогда будет дюжина, — ответил мистер Перрин и удалился, каждым прыжком покрывая футов пятнадцать.

Па подался было за ним, — но мама вдруг стала медленно падать. Он подхватил ее и нежно опустил в лунную пыль. Тут все разом заговорили, какой-то идиот предложил снять с нее шлем, но Па еще не сошел с ума. Я выключил рацию, чтобы спокойно все обдумать и отошел, впрочем, не теряя группу из вида.

Я посмотрел на тропинку, по которой мы поднялись сюда. Не было смысла осматривать кратер: там карапуз был бы заметен, как муха на тарелке. Но вне кратера можно было спрятать целый полк. Повсюду торчали скалы, лежали каменные обломки величиной с дом, все в дырах, словно сыр; повсюду — складки и трещины. Было видно, как бегал, словно пес за кроликом, мистер Перрин. Точнее, не бегал, а летал, побивая все рекорды. Потом он запрыгнул на огромный камень и огляделся.