Дверь в лето (сборник) - Хайнлайн Роберт Энсон (книги полностью .txt) 📗
— Хорошо. Вы, трое, сдайте оружие и отправляйтесь по домам. Если кто-нибудь думает, что нам предстоит карательная экспедиция или охота, пусть присоединяется к ним, — он выдержал длинную паузу и продолжил. — Сектор Сакраменто захвачен безответственными людьми. Мы собираемся его отбить, но без жертв с противной стороны, если это будет возможно, и не останавливая дорог. Наш план таков: захватывать ротор за ротором и переключать их на Стоктон. Задача нашей группы — продвинуться под землей как можно дальше в северном направлении, отыскивая и обезвреживая всех, кто попадется на дороге. Крепко-накрепко запомните, что большая часть тех, кто будет арестован, совершенно невиновны, поэтому уж лучше пользуйтесь снотворным газом и стреляйте только в самом крайнем случае.
Капитан кадетов, разделите ваших людей на три группы по десять человек и назначьте старших. Каждая группа образует, цепь поперек всей подземной части дороги и на интрациклах будет двигаться в северном направлении со скоростью пятнадцать километров в час. Интервал между группами — сто ярдов Если по пути встретится человек, первая цепь захватывает его и в машине отправляет назад, к следующей цепи. Назначьте водителей и проинструктируйте их. Кроме того, отберите штурмовую группу для захвата управления субсектора, но не начинайте атаки до тех пор, пока роторы не будут переключены на Стоктон. Позаботьтесь о связи. Вопросы есть? — он окинул взглядом строй кадетов, но все молчали. Тогда он сказал, повернувшись спиной к опальной троице. — Отлично, господа. Выполняйте приказ!
Через некоторое время все приготовления были закончены. Прибыла первая группа механиков, Гейнс назначил старшего и проинструктировал его. Кадеты стояли рядом со своими интрациклами, словно спешившиеся кавалеристы. Капитан кадетов выжидающе смотрел на Гейнса. Когда тот кивнул, капитан кадетов щелкнул каблуками, его люди оседлали интрациклы и первая цепь двинулась на север.
Гейнс и Харви вскочили на свои интрациклы и поехали рядом с капитаном кадетов, ярдах в двадцати пяти от передовой цепи. Немало времени прошло с тех пор, когда Главный Инженер в последний раз пользовался этой неуклюжей на вид машиной. Гейнс чувствовал себя неловко — интрацикл отнюдь не прибавлял личного достоинства: человек на нем больше всего напоминал картофелину, зачем-то подвешенную в центре обруча. Однако “под землей” его использовали часто. На нем можно было проехать там, где дорога была не шире плеч, он легко управлялся, гиростабилизатор позволял водителю оставлять машину на стоянках в вертикальном положении.
Маленький верткий экипаж быстро нес Гейнса между роторов, а он тем временем отдавал распоряжения по внутреннему коммуникатору.
Первые двести ярдов сектора Сакраменто они прошли спокойно, потом один из кадетов обнаружил стоящий около ротора интрацикл, а неподалеку, у основания ротора, возился механик. Он что-то измерял и не заметил приближающейся цепи.
Механик был обезоружен, сопротивления не оказал, но был явно удивлен и возмущен.
Гейнс подождал, пока его обгонит следующая цепь.
Через три мили на их счету было тридцать семь арестованных и ни одного убитого, двое из кадетов были легко ранены, Гейнс отослал их назад. Только у четырех задержанных было оружие, в одном из них Харви опознал зачинщика. Он выразил делание попытаться переговорить с отщепенцами, и Гейнс, подумав, согласился. Он давно знал Харви как авторитетного лидера рабочих, к тому же он не хотел терять надежду ликвидировать беспорядки мирным путем.
Немного погодя передовая цепь обнаружила прятавшегося за ротором механика. Он был вооружен, но не сопротивлялся, однако, прежде чем его схватили, он попытался что-то сказать в микрофон, торчащий у основания ротора.
Гейнс подскочил к нему сзади и рванул микрофон с такой силой, что чуть не сломал пленнику челюсть. Тот выплюнул сломанный зуб, злобно посмотрел на Гейнса, но ничего не сказал. Все заданные вопросы остались без ответа.
Несмотря на быстрое вмешательство Гейнса, оставалась вероятность, что механик успел предупредить своих, так что на внезапность рассчитывать больше не приходилось. Слово вылетело, теперь его не поймаешь.
Пессимизм Гейнса можно было понять. Навстречу им уже катили в интрациклах несколько человек. Их было немного, но точную численность противника установить было невозможно — наверняка, многие скрывались за роторами. Харви посмотрел на Гейнса. Тот кивнул и знаком велел капитану кадетов остановить своих людей.
Харви выступил вперед безоружный, подняв руки и чуть пошатываясь. Люди на интрациклах замедлили ход, потом остановились. Харви подошел к ним метров на десять и тоже остановился. Один из инсургентов, по-видимому, старший, обратился к нему на языке жестов.
Из-за расстояния и слепящего света нельзя было разобрать, о чем они говорят. “Беседа” длилась считанные минуты, потом прервалась. Похоже было, что вожак не знал, как поступить. Один из его людей подъехал к нему, на ходу засовывая пистолет в кобуру, и что-то сказал. Вожак сделал жест отрицания, тот повторил свой довод и получил тот же ответ. Тогда он сделал непристойный жест, достал пистолет и выстрелил в Харви. Харви согнулся пополам, шагнул вперед. Человек выстрелил еще раз и Харви, дернувшись, рухнул на пол.
Капитан кадетов рванулся вперед. Когда пуля настигла убийцу, тот поднял недоуменный взгляд, словно чему-то удивившись и еще не понимая, что это — его смерть.
Кадеты открыли огонь. Каждый из них сделал не больше двух выстрелов, но и этого нестройного залпа было достаточно, чтобы совершенно деморализовать противника. Менее чем за полминуты инсургенты были кто убит, кто ранен, кто схвачен. Гейнс насчитал двух убитых (помимо того, кто убил Харви) и двух раненых.
Применяясь к обстоятельствам, Гейнс изменил тактику наступления. Преимущество внезапности они утратили, теперь все решали скорость и натиск. Теперь вторая цепь должна была идти буквально по пятам за первой, третья — в двадцати пяти ярдах от них. Гейнс приказал не обращать внимания на безоружных — ими займется четвертая цепь — и стрелять по всем, у кого будет замечено оружие, но так, чтобы ранить, а не убивать, хотя отлично понимал, что мало кто послушается его и будут убийства. Что ж, он не хотел этого, а теперь у него просто не оставалось выбора. Каждый вооруженный — потенциальный убийца. Было бы просто нечестно подставлять своих людей под пули.
Кадеты перестроились в новые боевые порядки. Гейнс подал капитану кадетов знак и интрациклы первой и второй цепи ушли вперед на предельной скорости — около восемнадцати миль в час. Гейнс тронулся следом за ними.
Он притормозил, объезжая тело Харви, и невольно заметил, что даже смерть не обезобразила его лицо, на котором навеки застыло решительное и упрямое выражение. Глядя на него, Гейнс уже не жалел, что отдал приказ стрелять, хотя почти физически ощущал на душе тяжесть, словно потерял что-то не менее важное и нужное, чем честь.
По пути им встретились несколько механиков, однако стрелять не пришлось, и у Гейнса вновь появилась надежда на бескровную победу. Вдруг он заметил, как изменился шум машин, слышимый даже сквозь антифоны. Сняв наушники, он услышал рокочущие диминуэндо останавливающихся роторов и катков.
Дорога встала.
— Остановите людей! — крикнул он капитану кадетов, и его голос эхом раскатился в наступившей тишине.
Он подошел к патрульной машине.
— Шеф, — сказал водитель. — Вас вызывают.
На экране появилась дежурная, потом Девидсон.
— Шеф, вас вызывает Ван Клик.
— Кто остановил дорогу?
— Он.
— Есть еще что-нибудь важное?
— Нет. Когда он остановил дорогу, полосы были практически пусты.
— Хорошо. Давайте сюда Ван Клика.
Увидев Гейнса, предводитель мятежников не смог сдержать злобной гримасы.
— Что, дурачком меня считали, да? — рявкнул он. — А что вы думаете теперь, мистер Главный Инженер?
Гейнс подавил желание немедленно выложить ему, что он думает обо всем этом и о самом Ван Клике в частности. Голос коротышки раздражал его, словно ножом водили по медной тарелке. Но он не мог позволить себе роскошь говорить то, что думает, поэтому заставил себя говорить в своей обычной манере, словно уговаривая собеседника.
