Раздолбаи. (Работа по специальности) - Лукин Евгений Юрьевич (книги бесплатно TXT) 📗

– Йоц!.. Йоц!..

Даже появление Никиты не слишком-то их смутило.

– И не стыдно? – укоризненно сказал он им. – Раньше-то, чай, не больно дразнили… Главное, вы-то здесь при чём? Это нам с Телескопом досталось!..

Никита заставил Креста сесть, надел на него простынку, снова поднял на ноги и крепко подпоясал.

– Вот, – удовлетворённо отметил он. – Теперь хотя бы прилично…

– Йоц! – азартно чирикнули сзади. – Зать!

Кляпов оглянулся. Вконец обнаглевший лупоглаз пританцовывал в каких-нибудь двух шагах и издевательски крутил капсулой салатного цвета.

– А ну кши отсюда! – прикрикнул Никита и топнул ногой. – Ты у меня сейчас дождёшься!..

– Зать!.. – неожиданно сказал Крест, протягивая руку к капсуле.

Прошло дня три. Жизнь помаленьку налаживалась, и только вот Ромка совсем куда-то запропал. Василия уже начинала легонько покусывать совесть. Опросив чуть ли не каждого встречного и выяснив наконец, что Ромка опять засел в «конуре», Василий оставил Телескопа с Ликой и отправился к пятиэтажке.

Ромку он нашёл на четвёртом этаже в позе медитирующего йога. Уперев руки в широко расставленные мосластые колени и сурово сведя брови, хулиган пялился в угол, где из воздуха тонкой струйкой лился серый мягкий порошок. Правда лился он на этот раз не на пол, а в аккуратно расправленный пластиковый мешок. Несколько таких мешков, полных до верху, стояли рядком вдоль стены, а неподалёку от правого Ромкиного колена лежала стопка порожних пакетов. Комната была припудрена серой пылью, на полу подсыхали грязевые разводы, в углу валялись разноцветные оболочки от капсул и что-то до омерзения похожее на коровью лепешку.

– Ром, – позвал Василий. – Поговорить бы надо…

– Да пошёл ты на фиг, – процедил в ответ хулиган. – Лике привет передавай…

Василий покряхтел.

– Ром, – снова начал он. – Да я тебя понимаю… Ну… так уж вышло, Ром… Прости, но… сам ты во всём виноват.

Ромка не ответил и продолжал исступлённо таращиться в угол.

– Да ну тебя на хрен! – рявкнул Василий, становясь между мешком и Ромкой. Тонкая серая струйка оборвалась. Ромка потянулся, хрустнув суставами, и со скукой поглядел на Василия.

– Ну чего? – спросил он. – Два дня вместе гудели – молчал. А теперь поговорить ему… Чего надо?

– Из-за Лики бесишься? – хмуро осведомился Василий.

В ответ Ромка скорчил рожу – похлеще Пузырька.

– Да на фиг она мне сдалась, Лика твоя! Я лучше вон, если что, к кукле Маше на второй этаж сбегаю – та хоть мозги не пудрит…

От такого бесстыдства Василий на несколько секунд утратил дар речи.

– Да-а… – протянул он на низах. – Докати-ился…

Поиграл желваками и, насупившись, повернулся к мешку. Ухватил щепоть порошка, растёр в пальцах и с неодобрением оглянулся на Ромку.

– Ну и какой же это на хрен цемент?

– Да никакой… – нехотя согласился тот. – Попробовал из чёрного тюбика развести: он засохнет – и снова рассыпается… А из красненького развёл – вроде ничего, схватывается. Вон, в углу…

Оттискивая в тонкой серой пыли следы босых ног, Василий направился в угол. Оторвал от пола засохшую лепешку, разломил с натугой, осмотрел оба скола. Вроде и впрямь схватилось…

– Нет, ну а что ты с ним делать-то будешь?

– Не скажу! – Ромка злорадно осклабился.

Василий метнул оба обломка на пол.

– Дурью маешься! – бросил он с досадой. – Тут только в «конуре» строить и позволено! Ну вот выйди наружу, попробуй… Ты сверху – бетонировать, а пол снизу – подъедать!..

– А вот фиг там! – с затаённым торжеством, сказал Ромка. – Всё рассчитано…

– Рассчитано у него… Главное – зачем?!

– Допросились…

– Кто?

Ромка ответил не сразу. На губах его блуждала шалая улыбочка, не предвещавшая ничего хорошего.

– Думаешь, они одного Креста опустили? – спросил он вдруг. – Они нас всех опустили…

– Ты соображай, что говоришь! – наливаясь кровью, громыхнул Василий. – За такой базар – знаешь…

Но Ромку его громыхания давно уже не впечатляли.

– А вот фиг им… – с нежностью молвил он. Потом, как бы иллюстрируя свою мысль, сложил кукиш и невольно им залюбовался.

– Раскидался фигами! – буркнул Василий. – Что ни слово – то «фиг», «фиг»…

– А у тебя что ни слово – то «хрен»! – огрызнулся Ромка – и вдруг замер. Ошеломлённо взглянул на Василия. Хмыкнул. Задумался. Ещё раз внимательно оглядел кукиш.

– Нет, – решительно сказал он наконец. – Всё-таки «фиг» – лучше! Красивее!..

Процессию возглавлял Никита Кляпов. Он шёл и озабоченно высматривал подходящую глыбу. За ним следовал безучастный Крест с двумя ломиками. Полы его простынки Никите пришлось укоротить до колен, а то поначалу Крест то и дело в них путался с непривычки. И наконец замыкали шествие три пушистых лупоглазых зверька. Время от времени кто-нибудь из них отважно подбегал и, дёрнув за край простынки, отскакивал с преувеличенным ужасом.

– Йоц! Йоц!..

Крест недоумённо оглядывался, а Никите было не до того – он высматривал глыбу.

Поодаль стояли и наблюдали печальную эту картину две женщины.

– Говорила же, обнаглеют! – зловеще молвила Клавка, с ненавистью глядя на лупоглазых. – Ну ты посмотри, чего делают!.. А всё хозяева ваши разлюбезные… И главное – за какую-то зверушку безмозглую!.. Он же теперь – чисто дитя малое… Корми его, пои… Одевай…

Маша Однорукая вздохнула.

– Изувечили мужика… – обронила она, печально глядя вослед процессии. – Всё равно что яйца отрубить…

Клавка вдруг всполошилась и, опасливо оглядевшись, понизила голос:

– Ты вот говоришь: отрубить… А мне Люська с потолка, знаешь, чего сказала? Ум-то у Креста отшибло, а остальное-то всё… работает… Так Никитка… представляешь?.. Когда Крест, ну… беспокоиться начинает… Он его к кукле этой водит Лёшкиной, в «конуру»… А может, и придумала Люська – с неё станется! За что покупала – за то продаю…

– Лучше бы он его ко мне водил! – осклабившись, ляпнула Маша и, оставив Клавку в состоянии столбняка, пошла к ближайшему скоку.

Кляпов тем временем, приглядев тройку крепеньких камушков средней величины, приказал Кресту остановиться и принялся ощупывать их и оглаживать.

– Крест!.. – позвал он наконец.

Тот не отреагировал, и Никита, ворча, направился к бестолковому питомцу.

– Тебя! Зовут! Крест! – отчеканил он, тыча пальцем в костистую грудь.

– Зовут… – с трудом выговорил Крест. – Меня…

– Ну? Зовут! А как зовут-то? Ну!..

Ответом была жалкая улыбка.

– Боюсь, что вы зря теряете время, Никита… – послышался сзади исполненный сочувствия голос дедка Сократыча. – Добрый день!

Кляпов обернулся.

– Добрый день, Платон Сократович! – неприветливо отозвался он. – Пришли поделиться новой версией?..

– Угадали! – Дедок так и просиял. То ли он не услышал горькой иронии в голосе Никиты, то ли сделал вид, что не слышит. – Вы знаете, думал всю ночь… Так вот… Всё, что я говорил о лоботомии, – забудьте. Это я сгоряча… Скажите, Никита, а слово «крест» имеет какое-либо значение в уголовном жаргоне?

– Н-наверное… Это Василия спросить надо.

– Верно, верно… Спрошу обязательно!.. Так вот, Никита, мне пришло в голову, что хозяева обезвредили нашего с вами знакомого весьма просто. Они каким-то образом изъяли из его сознания все бранные и жаргонные слова. Так неудивительно, что он то и дело запинается! Фразу-то теперь склеить – нечем…

– Сволочи они, ваши хозяева, – безразлично ответил Кляпов.

– Ах, Никита… – с улыбкой упрекнул его дедок. – А ещё интеллигентный человек!.. Любить и ненавидеть – штука нехитрая. На это особого ума не требуется. Понять! Вот это куда сложнее…

– Да что за чушь! – с некоторым запозданием взорвался Никита. – Вы хотите сказать, что хозяева предварительно изучили русский мат и лагерный жаргон?

– Зачем? – изумился дедок. – Зачем это им изучать, когда у них рядом мы? Да-да, мы с вами! Достаточно спроецировать нашу с вами неприязнь на Креста – и всё! Понимаете? Изъять из его сознания то, что не нравится нам! Мат, жаргон, агрессивность…