Гонки с дьяволом - Кузьменко Владимир Леонидович (читать книги без сокращений TXT) 📗
– Эгей! Залетные! – крикнул Паскевич, щелкая кнутом.
Кони рванули и сани понеслись. Я лежал на дне саней, а эти «бестии», усевшись поудобнее, поставили на меня ноги и так ехали до самого дома.
– Как ты управляешься со своим «курятником»? – спросил я Паскевича дня через два
– Очень просто. Я их оставляю одних и говорю: «Решайте сами. Не нравлюсь – могу уйти. Но, чтобы ругани дома не было слышно. У меня работа нервная, ответственная и дома я должен отдыхать».
Дорогой ты мой Паскевич, если бы золото имело сейчас какую-то цену, то за каждое твое слово можно было бы отвалить целую кучу. Я последовал твоему примеру и с тех пор жил счастливо.
Летом Беата родила мне сына! Это событие взбудоражило всю нашу общину. Появилась надежда. Увы, Беата была, по-видимому, единственной женщиной, которая избежала иммунизации. Причиной этому явилась оторванность фермы ее отца от остального жилья и меры, которые он принял. Может быть, когда подрастет ее сестра, то у нее тоже родится мальчик. Девочке исполнилось летом двенадцать лет, но уже шли пересуды о том, кто будет будущим мужем этой Андрогении, как ее стали называть, т. е. родящей мужчину.
Сыну моему вся община целый месяц придумывала имя, пока не выяснилось, что Беата назвала его Адамом. Адам – значит мужчина. Постепенно польский Адам превратился в русского Андрея. Стоит ли говорить, что его берегли и лелеяли, но мальчик, несмотря на эти заботы, рос крепким и здоровым.
Глава XXVII
СТРАТЕГИЯ И ТАКТИКА
Незаметно пришла весна. Третья весна после катастрофы. В этом году она удалась ранняя и бурная. В апреле мы закончили все полевые работы. Техника, благодаря заботам Алексея и его слесарно-ремонтной бригады, еще не вышла из строя и, наверное, при бережном к ней отношении, послужит нам еще лет пять-шесть.
Собаки почти исчезли из ближайших окрестностей и стада наши паслись без помех. И, хотя у нас уже насчитывалось свыше полутора тысяч человек (из них, к сожалению, только 315 взрослых мужчин), мы уже могли позволить себе заготавливать мясо, если не вдоволь, то, во всяком случае, столько, что его дефицит в питании не ощущался.
По утрам до нас доносился трубный зов самцов-оленей, на полянах паслись могучие зубры, их с каждым годом становится больше. Расплодились лоси, озеро облюбовали утиные стаи. Птиц вообще стало больше. И что особенно радовало, появились ласточки, которые перед катастрофой совсем было исчезли. Их гнезда теперь встречались повсюду, в том числе, под крышами наших домов. Природа постепенно восстанавливала свои силы. Озеро кишело рыбой. Наши рыбаки почти каждый день доставляли на кухню сотни килограммов лещей, угрей и линей. Осенью женщины запасли много грибов. Их сушили, солили. К сожалению, мы не смогли мариновать их на зиму, так как не было ни уксуса, ни сахара, ни специй. Зато засолили десять бочек. На засолку пошли, в основном, зеленушки. Этот гриб высыпает на Волыни в октябре в изобилии. Женщины брали подводы, уходили на целый день в лес и возвращались только к вечеру.
Весной в меня два раза стреляли. Именно в меня, так как больше никто не подвергался нападению. Первый раз все обошлось благополучно. Второй раз подо мною убили коня. После этого случая бойцы два дня прочесывали ближайшие леса, но не обнаружили никаких следов. Я подозревал Марка. По-видимому, он прятался где-то поблизости. Во всяком случае, Беата, когда до нее дошли известия о случившемся, уверяла, что это именно он. Меня перестали с тех пор отпускать одного в верховые поездки. Однако подобных покушений больше не было. Либо он затаился и ждет встречи наедине, либо, убедившись в тщетности своих намерений, покинул наши края.
«Десантники», засланные нами в стан «Армии Возрождения», делали свое дело. В конце марта к нам стали прибывать дезертиры. К началу мая их было уже тридцать человек. Они быстро осваивались в условиях нашей жизни, женились, обзаводились хозяйством. Это были полезные люди и в том смысле, что умели обращаться с оружием. Многие хорошо разбирались в технике.
Кроме дезертиров к нам стали прибывать беженцы из «крепостных хозяйств», которые армия оставляла на месте, облагая налогом. Двум таким хозяйствам мы помогли эвакуировать скот и имущество. Всего за весну к нам переселилось сто двадцать таких беженцев, 38 мужчин и 82 женщины, не считая детей. Основной вопрос, который интересовал переселенцев, – размер натурального налога. Им отвечали, что налог у нас вообще пока не взымается. Нам не верили, пожимали плечами и спрашивали снова. В конце концов, по этому поводу состоялось общее собрание, которое решило, что с частных хозяйств первые три года налог не взымать, а затем ограничить десятью процентами от урожая и животноводства. Наряду с общинным хозяйством у нас стал развиваться и частный сектор – в основном это были новоприбывшие беженцы. Иногда они объединялись для совместной пахоты или уборки. Мы в эти дела не вмешивались. Единственное, что мы неукоснительно требовали – непременного участия всего взрослого мужского населения в учебных занятиях по боевой подготовке. Эти занятия проходили под руководством бывших дезертиров, среди которых оказалось два офицера.
Мы прекрасно понимали то, что по числу бойцов и вооружению мы почти сравнялись с предполагаемым противником, но продолжаем уступать ему в искусстве ведения боя и владения оружием. И, хотя до некоторой степени мы могли теперь говорить с противником на равных, мне мучительно хотелось избежать столкновения или хотя бы оттянуть его. Время работало на нас. Из-за дезертирства, которое начинало принимать массовый характер, силы «Армии Возрождения» таяли, а наши – возрастали.
В конце мая к нам переехало сразу тридцать человек во главе с двумя офицерами. Они прибыли на пяти грузовиках с оружием, воспользовавшись тем, что командование послало их в очередную экспедицию. Командовал ими майор лет тридцати семи. Вместе с ними прибыли и семьи офицеров.
У меня с ними произошел долгий разговор. Я не буду сообщать его подробности, скажу только то, что меня заинтересовало и встревожило.
Дело в том, что экспедиция носила теперь несколько иной характер, чем раньше. Если обычно они проводились осенью для сбора налога, то теперь их послали для мобилизации мужского населения в возрасте до 55 лет. Следовательно, наш противник встал на путь тотальной мобилизации, а, значит, готовит против нас акцию.
– Кроме тех шести хозяйств, куда вас направили, вы знаете еще другие? – спросил я майора.
– Знаю. Я собирал там налоги.
– Это большие хозяйства?
– Одно. В нем около 60 человек. В остальных – поменьше: от трех до пятнадцати жителей.
– Вы сможете их объехать и объяснить ситуацию? С вами могут отправиться несколько наших девушек, которым скорее поверят.
– Сомневаюсь. Слишком свежи у них в памяти воспоминания о наших прошлогодних поборах.
– Тогда вот что сделаем: вы повезете им оружие. Да-да… Выслушайте меня до конца. Если вы им дадите оружие, то тем самым завоюете доверие. Естественно, всех вы не сможете взять на машины, но это и не нужно. В тех хозяйствах, где есть лошади, люди сами смогут добраться к нам. Вы им укажите маршрут, а на полпути их встретят наши.
Майор задумался.
– Пожалуй, вы правы. Лишь бы, получив оружие, они не перестреляли моих солдат.
– На тот случай, если транспорта не хватит, мы вам дадим десяток ЗИЛов.
– Тогда я буду действовать так: сразу же буду отправлять людей, а оставшимися машинами двигаться дальше.
– В добрый путь!
Майор блестяще справился со своей задачей. Вскоре стали прибывать машины и подводы с беженцами. Большинство из них мы поселили в селе, на берегу озера.
По-видимому, эта акция не осталась незамеченной. Противник, видимо, понял, где находят убежище беглецы, его солдаты и офицеры. Мы вовремя отозвали своих «десантников». Задержись они подольше, их бы несомненно раскрыли. Сразу же после прибытия майора и его спутников, мы послали Мише радиограмму с приказом немедленно возвращаться. Неделю спустя все трое были дома.
