Постэпидемия - Коллектив авторов (электронная книга txt) 📗
Февраль звенит морозами, но уже чувствуется, что это последний аккорд зимы.
Лена не замечает погоду за окном. Лена штудирует очередной учебник, присланный Максимом Игоревичем, и не отвлекается ни на что. Ей нет дела ни до мороза, ни до давно остывшего обеда – она читает про вирусы. Кто бы мог подумать, что это настолько интересно? И злая ненависть к проклятому вирусу, поселившаяся в груди после смерти мамы, только раззадоривает этот интерес. Максим Игоревич не говорит прямо, но Лена догадывается, что он тоже кого-то потерял. А позавчера он признался, что это он пытался вылечить ее маму, и что даже понял, что она болеет другим видом инфекции, но вот спасти ее уже не успел, и теперь чувствовал себя виноватым. Лена не пыталась его переубедить, она уже представляла себя в недалеком будущем и, кажется, понимала, что переубеждать – бесполезно. Надо просто быть рядом, насколько это возможно, и поддерживать.
И учиться. Много-много учиться.
Ради будущего. Ради создания активной вакцины против вообще любых вирусов.
Фантастика? Может быть.
Но только наш талант и наше упорство определяет, что останется фантастикой, а что станет правдой.
Лена собиралась воплотить в жизнь очень много фантастики. Поэтому она просыпалась утром, делала разминку, завтракала – и садилась за учебу. Потом делала перерыв на обед, и снова училась. После ужина – переписывалась с Максимом Игоревичем.
Правда, про обед иногда забывала.
Март пахнет весной и надеждой.
Максиму, наконец, разрешили вставать и даже немного ходить, и ему очень хочется верить, что теперь дело пойдет быстрее. Вдохновленный полученной относительной свободой перемещений, Максим во вспышке озарения нашел подход к старому вирусу, и буквально за неделю создал пробную вакцину – теперь ждал первых результатов и пытался применить тот же подход к последнему штамму. Даже не столько к последнему, как к коронавирусу в целом: что толку изобретать вакцину, когда она будет устаревать каждые полгода?
Максим просыпался – и начинал работать. Ему приносили завтрак – он проглатывал еду, не чувствуя вкуса. Работал, прерывался на обед, снова работал. А вечером, после ужина, читал присланные Леной задачи, разбирал ее нечастые ошибки и думал, что самое главное – не дать девочке свернуть с выбранного пути: такие таланты случаются нечасто.
Апрель звенит капелью и шелестит пробивающейся листвой.
У Лены кружится голова от этих звуков и запаха мокрой земли, она хочет выбежать на улицу, промчаться по сверкающему асфальту, закружиться на месте, обнять весь мир, смять в ладонях тающий снег, расцеловать набухающие почки.
Лена ограничивается тем, что широко распахивает окно и несколько минут стоит, высунувшись по пояс, глубоко дышит, улыбается первым по-настоящему весенним лучам.
Потом закрывает окно и садится за медицинский справочник, мысленно ругая себя за неосторожность: никто не знает, где в следующий раз проявит себя вирус.
Захлопывает справочник, тянется за смартфоном: сегодня она ждет очень важную новость, и ожидание это – невыносимо.
Знает, что торопить незачем, что Максим Игоревич напишет сразу, как только сможет.
И все-таки…
Лена достает смартфон, открывает мессенджер.
«Ну как?»
Максим смотрит на обезьянку. Обезьянка смотрит на Максима.
Две недели назад обезьянка получила вакцину.
Неделю назад обезьянка была заражена коронавирусом последнего типа.
Обезьянка должна быть мертва уже два дня.
Но она жива, вполне бодра, у нее нет температуры и других симптомов.
Максим достает смартфон, открывает мессенджер.
«Получилось!»
Май проходит мимо. Тестирования, проверки, новые тестирования, производство, распространение… Максим сделал все, что мог, теперь он просто спит по двенадцать часов в сутки, и по шесть часов разговаривает с Леной.
Лена сдает ЕГЭ – ее баллы по биологии и химии наполняют сердце Максима гордостью. Лена готовится поступать в Первый Медицинский, не спит ночами, боится – Максим смеется над ее страхами и говорит, что она могла бы поступить прямо сейчас, не готовясь больше ни минуты. Лена обижается: «Максим Игоревич, вы не в приемной комиссии, чтобы так говорить». Максим хочет попросить ее называть его по имени, но боится, что Лена может неправильно его понять. Лена младше его всего на пятнадцать лет… или все-таки на целых пятнадцать лет?
В июне страна оживает. Все население вакцинировано, включая бездомных и бродяг. В кои-то годы правительство проявило жесткость: всем антипрививочникам предлагалось засунуть свои убеждения куда подальше и явиться на вакцинацию – либо покинуть страну в течение недели. Что характерно, никто в итоге от прививки не отказался.
Люди ходят по улицам. Не торопясь, разглядывают прохожих. Улыбаются, радуясь свободе, хмурятся, все еще до конца не веря, что карантин закончился. Живые. Здоровые. В безопасности. По крайней мере, вирус им больше точно не грозит. По крайней мере, этот вирус.
Максим и Лена сидят за столиком летнего кафе на Невском, пьют кофе, разговаривают о какой-то ерунде. Робот-официант, похожий на эр-два-дэ-два с подносом, приносит им пирожные.
– Вот ты могла пару лет назад представить, что тебе робот будет на стол накрывать? – спрашивает Максим.
Лена на минуту задумывается.
– Могла. И обязательно написала бы в блог что-нибудь скандальное, вроде «роботизация отнимает рабочие места у населения, бывшие официанты умирают от голода»… а, стоп, нет, это я сейчас придумала. Могла представить, да… в основном – в виде смешных фотографий для инстаграма.
– Хорошо, что можно больше не переживать за официантов, – Максим смеется, Лена – тоже.
– У меня был знакомый, который работал официантом. Сейчас сдает экзамены в Институт космических исследований, представляешь? Мечтает построить межзвездный корабль…
Максим прикладывает смартфон к цифровой панели на столике, оплачивая заказ.
– Знаешь, сейчас такое удивительное время… если по-настоящему мечтает – то обязательно построит! Ты мне вот что скажи: ты уверена, что хочешь именно в микробиологию?
– Ох, это слишком сложный вопрос для такого утра! Если честно, я все еще разрываюсь между ней и геронтологией, но все-таки выбираю микробиологию.
– Жаль…
– Почему?
– Если бы ты, с твоим талантом, занялась бы геронтологией, то нам не пришлось бы больше стареть. Может, подумаешь?
Они смеются. Теперь можно.
Сияло июньское солнце. Жаркое, терпко обжигающее губы, торжествующе-яркое, оно ослепительно высвечивало белоснежные полотна с Гиппократовой чашей – алой, синей, и самой гордой, черно-желтой. Той, что стала символом Максима и его коллег-эпидемиологов. Той, что стала знаменем новой Победы.
Максим шел в первых рядах колонны. Самый знаменитый врач в мире, самый уважаемый, самый обожаемый, он, как мог, пытался откреститься от этой славы – ведь не один, ведь просто повезло, ведь сотни и тысячи коллег по всей стране работали одновременно с ним! Но первым оказался он. Так уж вышло. И теперь именно его имя ассоциировалось во всем мире с победой над страшным, неуловимым, безжалостным врагом.
Сияло июльское солнце, и под его радостными лучами по Невскому проспекту шла колонна победителей. Первыми – главные герои дня: врачи, фармацевты, медицинские сестры и братья, младший персонал: все те, кто весь прошлый год был на передовой. За ними – люди, работавшие в СОН, люди, которые этот год привозили людям еду, воду, лекарства. Следом – полиция и Росгвардия: в дни Беды они проводили на улицах целые дни, постоянно рискуя встретиться с врагом, перед которым бессильны их выучка и подготовка: патрулировали, уговаривали нарушителей вернуться в дома, не подвергать свою жизнь напрасному риску. За ними впервые в истории шли на параде программисты и специалисты по информационным технологиям: люди, благодаря которым жизнь в захваченной врагом стране не остановилась, не встала, разве что немного замедлила свое движение. Благодаря их работе дети смогли закончить учебный год и продолжить образование осенью, благодаря их работе СОН всегда вовремя реагировали на запросы людей, благодаря их работе сотни тысяч оставшихся без заработка человек смогли за считанные недели освоить элементарные навыки информационных профессий и не оказаться в финансовом кризисе. Были на параде и те, кого, на первый взгляд, здесь не должно было быть, и все же своими действиями в разгар Беды заслужившие это почетное право. Рестораторы, снабжавшие зашивающихся на службе медиков бесплатной горячей едой. Таксисты, бесплатно перевозившие по пустым карантинным улицам тех, без чьей помощи город не мог продолжать жить. Банкиры, предоставившие всем гражданам отсрочки по кредитам. И многие, многие другие…
