УАЗДАО или ДАО, выраженное руками (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич (читать бесплатно полные книги txt) 📗
Сначала я размышлял, что мне, может быть, следует как-то замаскироваться и подкрасться незаметно, чтобы посмотреть, кто это тут такой красивый катается. Но потом решил - ерунда. Бросить машину и красться пешком? Так это, может быть, километров сто придётся красться, я ж не знаю, насколько издалека они приехали. А подкрадываться на УАЗике… Мне как-то в одной приключенческой книжке попалась дивная фраза «тихо подкравшийся ночью к околице деревни танк». (Автор явно никогда не видел танка вблизи). Я храню эту дивную фразу в душе, вместе с матросом, который при абордаже отмахивался «случайно подвернувшимся под руку бушпритом», героем, «доставшим спрятанный под камзолом мушкет», а также бесконечными «нок-реями», на которых множество авторов пытаются развешивать пиратов. В рангоуте нет отдельной «нок-реи», бушприт – огромное бревно, мушкет - здоровенная чугуняка длиной под два метра и весом в полпуда, а когда в танке мехвод нажимает на газ, можно с непривычки оглохнуть.
Примерно так же эффективно можно подкрадываться к кому-то на УАЗике, который имеет довольно номинальный штатный глушитель и лязгает всем тем, чем не дребезжит. Поэтому я плюнул на конспирацию и просто поехал вперёд, рассудив, что, если бы со мной хотели как-то расправиться, то можно было бы придумать миллион способов проще этого. Дорога имела по нашим стандартам ширину двухполосной и твёрдое покрытие, скрывшееся под тонким слоем нанесённой почвы и проглядывающее местами там, где этот слой сорвали зубастые колёса внедорожников. Просто дорожка в лесу, таких и у нас полно, обычно они ведут к брошенным за нерентабельностью турбазам. Но не к военным объектам – к тем обычно идут бетонки из перекошенных плит. Даже интересно, куда такая дорожка может вести тут, в этом радикально деиндустриализованном мире, где, похоже, некуда и некому ездить. Я успел намотать на одометр ещё почти тридцать км, прежде чем выехал из леса на визуальный простор и увидел вдали цель поездки – совершенно обычный коттеджный посёлок, красиво расположившийся в излучине небольшой реки. Двухэтажные домики с вычурными крышами, большие окна, разноцветные стены, буйная зелень садов, лёгкие заборчики светлого кирпича – это то, что я разглядел в монокль. Никакой серости виртуализированных городов, такое вполне могло быть построено и у нас – разве что, у нас сейчас строят проще, без такого количества мелкого архитектурного украшательства. Здесь же каждое окно было обрамлено какими-то затейливыми наличниками, каждый угол декорирован резными накладками, ветровые доски крыш имели самую причудливую форму, и всё это великолепие было раскрашено в самые яркие цвета, отчего производило впечатление какого-то кондитерского изделия, а не жилья. Ярко раскрашенные дома я встречал в Заполярье, где жители пытались хоть как-то компенсировать однообразие окружающей природы, но даже там они не были настолько пёстрыми. Такое впечатление, что здешние жители изо всех сил отыгрывались за серость своих городов.
Кажется, меня тоже заметили – за деревьями обозначилось какое-то движение. Я вернулся за руль и поехал – не торопясь, чтобы не провоцировать. Мало ли, может быть, тут нервные какие-нибудь проживают. Отреагируют на меня, как Робинзоны на Пятницу. По мере приближения проявлялись детали. Похоже, что посёлочек, при всей своей пряничности, тоже далеко не первой свежести. Видно было, что культурные насаждения без ухода разрослись в дикие рощицы, зелёные изгороди потеряли форму, а газон никто не стриг уже много лет. Весёленькие домики сильно запылились, стёкла покрылись налётом грязи, уличная мебель вросла в землю… Похоже, что это тоже заброшка, хотя и не такая давняя, как остальное. Ну и кто-то здесь всё же живёт – на въезде меня остановил повелительным жестом вышедший из кустов человек. Он был одет в камуфлированные штаны свободного покроя, песочного цвета футболку, такую же бейсболку с непонятным логотипом и высокие жёлтые ботинки. На лице большие тёмные очки и бородка клинышком, а на поясе пластиковая открытая кобура с автоматическим пистолетом - он выглядел, как с плаката какой-нибудь ЧВК. С первого взгляда мне стало отчётливо ясно, что мужик не местный. Дело не в одежде и не в пистолете даже, просто ощущение от него… Трудно объяснить словами, но если вы хоть раз сталкивались с такими ребятами, то потом узнаете их сразу. Это люди, которые привыкли решать проблемы насилием. Нет, это не обязательно маньяки, которые сначала палят, потом думают, большинство из них вполне адекватны, но барьер перехода к насилию у них, от средне-человеческого, сильно снижен. Для них убить человека – один из способов решения вопроса. Не обязательно самый простой или наилучший, но приемлемый, если выгоды перевешивают последствия. Интересно, что почти никогда такими не бывают военные, даже прошедшие горячие точки – у них свои тараканы и свои закидоны, но они редко переходят в эту категорию. А вот наёмники – каждый первый. Как бы это ни звучало, но принцип мотивации работает – по зову долга или за деньги. Казалось бы, какая нафиг разница – но психология штука тонкая. Я таких ребят не люблю, если честно. Конечно, расхожее выражение «такому человека шлёпнуть – что муху прибить» является сильным преувеличением, на самом деле они куда менее опасны, чем уличные гопники – те могут пырнуть тебя ножом просто с перепугу или дурного куража, а эти - только если им будет действительно сильно нужно. Однако это ощущение, исходящее от них, меня нервирует, как нервирует травоядных запах хищника. Не самое лестное сравнение, чего уж там, но верное. Нет, это определённо не местный – не та порода.
Я остановился возле чувака в кепке, он молча открыл пассажирскую дверь и ловко запрыгнул в машину. Показал жестом – туда, мол, езжай. Я поехал, не торопясь и не особенно нервничая. Похоже, что я приехал именно туда, куда должен был, а что встречающий мне не нравится – так мне на нём не жениться. Посёлочек оказался совсем небольшой, с полсотни домов, наверное. Очень похоже на наши элитные коттеджные выселки – как раз километрах в тридцати от города их обычно и строят. И добраться легко, и воздух чистый. Не тут ли проживала местная элитка, пренебрегающая виртуалом? Даже несмотря на запущенность покинутого жилья видно, что всё было очень сыто и роскошно, вряд ли это пионерлагерь.
В центре посёлка, отдельно от остальных, стояли уступом над рекой три дома. Уже по тому, что они занимали козырное место и были крупнее, можно было сообразить, что это, так сказать, первые среди равных. Тут-то, наверное, и жили бигбоссы, если таковые предусмотрены местным устройством общества. Хотя люди везде одинаковые, куда ж без них… Эти три дома отличались от остальных ещё и обжитым видом – окна помыты, дорожки почищены, даже растительность сохранила признаки попыток облагораживания – хотя я б на их месте поискал садовника с руками не настолько из жопы. Живая изгородь имела такой вид, как будто её не стригли, а обгрызали. Ворота распахнулись сами собой, и я, повинуясь жесту пассажира, покатился по дорожке прямо к дому. Возле ажурного и цветного, как ёлочная игрушка, крылечка, варварски попирая колёсами газон, стояли две машины – УАЗ-Патриот на «гудричах» и довольно сильно подлифтованная «Нива» на «кордах». Как пел Высоцкий: «Проникновение наше по планете особенно заметно вдалеке». Не знал, что отечественный автопром так популярен в иных мирах… А говорят, у нас машины делать не умеют! УАЗ был на вид в стоке, только покрашен в камуфляж, а «Нива» прям вся разнеможная – с экспедиционным багажником, люком, шноркелем, лебёдкой на таранном бампере и в виниловой обклейке цвета «кто-то зимой в лесу под кустом насрал». Корды были аж 32-го размера, диски с вылетом «минус сорок», называемые в обиходе «пиздец ступице», лифт сантиметров пятнадцать и подрезанные под всю эту роскошь крылья. Как она на бензиновом 1,7 двигле таскает такие колёса? Они ж пуда полтора каждое, недайбог такое в поле менять…
Запарковался на тот же газон рядом с «патром», заглушил мотор. Пассажир мой выскочил, поправил кобуру и принял такой деловитый вид, что я сразу понял – сейчас выйдет начальство. И точно – с ажурного крылечка уже спускался вальяжный мужик в белых штанах и накрахмаленной рубашечке, в котором я немедля опознал давешнего глойти. Вживую он ничуть не походил на «гремлина»: и ростом выше меня, и нет того неуловимо общего во внешности, отличающего их от прочих хомосапиенсов. Я так и не понял, что это, но научился замечать. Нет, глойти внешне ничуть не отличался от любого моего земляка – в широком смысле этого слова. Скорее он больше на прибалта смахивал в своей белокурости. Не будучи сколь-нибудь приличным физиономистом, я не мог сказать ничего определённого о его характере, кроме заметной привычки командовать людьми, и что, будь он моим клиентом в сервисе, я бы при расчёте внимательно пересчитал деньги. Трижды.
