Указка - Кошкин Алексей (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
В ГОРОДЕ ЗЛОМ И НЕ ТОЛЬКО
В пригороде Злого, на Побережье, подростки встречали поезд из столицы. Когда он приходил, они садились в него, ехали до конечной станции, предлагали пассажирам брошюры, газеты, а также сладости и пиво. Четырнадцатилетнему Хасани труднее всего было не попробовать пива. Он был потный, ловил блох и матерился. Кто-то в суматохе посадки дал ему по роже и расшатал зуб; воспалился почему-то глаз; товар не расходился — никто не покупал пряники у некрасивого возбужденного парня, без пуговиц и носков, с обкусанными ногтями. Он шатался по вагонам и давно был как зомби. Взгляд его блуждал.
Что-то, непонятное ему, раздражало Хасани все сильнее, а что это было, задуматься было лень. Чувства его затупились до предела; они были словно забитые липкой грязью вентиляционные отверстия на потолке.
— Таким образом, сударь, вы занимаетесь здесь ерундой, — говорил ему вкрадчивый голос. — Торгуете газетками «Наша правда» и «Сила единства». Никто не купит эти газеты. Всем и без газет известно, что наш президент — хороший, а их — дрянь и мозгляк. Все и так знают, что Остров надо замочить. Непреложная истина то, что деньги из Великодержавии украли работники «Бюро Свобода» вместе с редактором газеты «Независимость». Только почему простые люди, пассажиры, должны платить тебе за эти истины? Только потому, что тебе нечего есть, или потому, что тебе не хватает на курево? Беги к морю, поплавай! Наплевать на эту бумажную дрянь. А твое жалкое пиво — давай употребим его по назначению. Или выкинем к чертям из тамбура и посмотрим, как разлетятся по сторонам света его позорные ядовитые капли!
Наконец, Хасани в изумлении обернулся. За ним шла девчонка ниже его ростом, с золоченой сигареткой в насмешливых губах. Она была остроносая и глазастая, с пушистым ежиком бесцветных волос. И гораздо более загорелая, чем он. Хасани округлил глаза:
— Что? Ты, считай, — напросилась!
Но он не решился сразу ударить ее. Полная неприятностей жизнь мальчишки научила его сначала думать, потом бить. И появилась странная закономерность — чем чаще он думал, тем реже бил.
Хасани провел рукой по уставшему лицу с чувством, что дурацкий мираж испарится или хотя бы обретет какой-нибудь привычный статус. Однако ничего не изменилось, кроме того, что в руке у него была теперь такая же сигарета, как у девчонки. Щелкнула и спряталась зажигалка.
— Покури и послушай, — разрешила девчонка. — Эти газеты несут ложь. Твоя душа все тяжелее от них. И не только твоя. Именно поэтому я их предам огню. Так будет по справедливости. Вот у тебя красный глаз — почему? Да из-за газет, из-за газет; бог все видит!
— Но при чем здесь газеты? — спросил Хасани, быстро и с любопытством затянувшись дымом. Он пах, как непонятное слово «будуар». Девчонка усмехнулась.
— Такая у меня мысль… Мечтаю, чтобы их не было. Не просто так, а с причиной… Меня зовут Юнче Юзениче, возвращаюсь из Свисландии, Альбиона, Галлии и Аустрии. Из Европы, в общем. И на душе у меня тяжело. Поможешь?
Это был детский дом и спортивный интернат одновременно. Построен на деньги мафии; кажется, кто-то надеялся вырастить из сирот олимпийских чемпионов. Ура! Детей не интересовала мафия и ее грязные дела. Они бегали, прыгали, плавали, играли. Когда подрастали, расходились по группам и играли в футбол, баскетбол, занимались гимнастикой, теннисом, катались на лыжах с высоких гор… Вокруг города Злого такие высокие горы, снег на них тает только к концу мая. Нет, Злой — не ее родина, у нее вообще нет родины, она моталась по детским домам, нищим и преступным, пока не оказалась здесь.
Тренеры, а дети их звали мастерами, были смешные и добрые. Но порядок и дисциплина для них были главными! Никаких ссор, никаких потасовок! И никаких прогулов, да никто и не собирался прогуливать: разве придет кому-то в голову прогулять такие замечательные занятия? Все детские достижения заносились в тетрадь, и в конце года мастера распределяли награды — деньги или игрушки — соразмерно этим достижениям.
— А ты кем была? — спросил Хасани.
Они сидели на полустанке и пили пиво, которое Юнче отобрала у Хасани. Она морщилась и бранилась, но пиво скоро кончилось. Привычный к этому Хасани все ждал, что девчонка охмелеет, но она, видать, тоже была не промах. Да, такую зауважаешь!
— Я занималась гимнастикой, — отвечала Юнче. — Да и всем остальным понемногу. Ой, как уставала! Врач предупреждал меня, что не выдержу, но я выдерживала. Спала чуть-чуть, засыпала с книгой. Ты, парень, в детстве читал книги?
Мальчишке очень польстило, что про его детство сказали в прошедшем времени. Его все больше покоряла эта девчонка, ее щуплая фигурка и веселые глаза. Только чего она хочет?
— Как ты попала в Европу?
Многих из интерната отправляли в Европу. Как она догадывается, это было выгодно, тратились какие-то деньги и не платились какие-то налоги. Но подробностей она не знает. Сначала ее послали на Альбион, потом в Свисландию, Галлию и, наконец, Аустрию. Такие же интернаты, спортшколы, общежития, и, наконец, согласилась ее взять одна почтенная фрау, которой было скучно одной. Люди там добрые, приютили сиротку…
Юнче вдруг замолчала. Она посмотрела вдаль, куда уходили тонкие рельсы и как агаты копились облака, чтобы с ревом наброситься завтра на полустанок и облить его быстрым холодным дождем.
— Оставим… Сейчас мне просто некуда идти, — услышал Хасани. — Не поможешь снять комнатку?
Да, все сводилось к тому, что ей негде жить, потому что ее интернат лежал в развалинах, а мастеров так быстро не найти. Да и свои у них проблемы теперь, наверное.
К тому времени война еще не началась, но Остров, да и Побережье грозили кулаками в сторону Столицы. Кое-где взрывалось. Кое-где убивали и жгли. Все ждали и ненавидели друг друга. Повторяли опасливо: Остров… Побережье… Великодержавная Федерация… Президент…
Хасани жил на окраине Злого. Да, можно найти место, но… В доме обвалились некоторые стены, не было дверей, кто-то выбил окна. Да, Побережье — теплая страна, на деревьях яблоки и абрикосы, да только водопровод не работает, электричество тоже… Тетка одна торгует керосином и восковыми свечами, где берет — не говорит, а Хасани живет как бы с ней. Но комнат свободных много. Все ведь уехали давно или умерли…
— Идем, — сказал Хасани. — Только у нас правила и общак. И тебе надо зарабатывать.
— Буду показывать фокусы… — мрачно сказала Юнче. — Документы бы раздобыть. Кстати, если не понятно: интиму у нас не бывать. Ближайшие три-четыре года точно, а там видно будет.
У мальчишки заполыхали уши от неожиданности. Именно от неожиданности и неуместности этой темы, а не от самой темы, конечно… А Юнче вроде бы не считала, что сказала нечто особенное. Конечно, Европа… В Европе обо всем предупреждают заранее, тем более во всем, что касается такого важного!
Хасани не удержался:
— Вот это девчонка! — вслух сказал он. И поспешил за ней.
Конечно, фокусы она показывать не стала, если не считать фокусами все ее поведение и даже факт ее существования. Люди удивлялись, видя ее хлипкое тело, — это спортсменка? Олимпийская чемпионка? Что вы говорите! Юнче сначала не говорила, а потом привыкла к этим людям и призналась, что больна.
— Простудилась, — уточнила она. — Долго валялась на холодном полу. И на земле потом. Сейчас я уже никакая не спортсменка.
Юнче заставила Хасани бросить его пиво и газеты. Она испытывала просто необъяснимую ненависть к этим газетам! Они нанимались собирать фрукты, стирали белье, бегали и выполняли поручения на рынке. Юнче бегала быстро и все время смеялась на бегу. Да, она смеялась, и никто не мог это объяснить.
Она покорила и тех, кто раньше давал Хасани работу. Хотя это были странные люди, не любившие отпускать от себя кого бы то ни было. Хасани боялся их и терпел их снисходительное обращение. Но появилась Юнче, и у местных хозяевов опустились руки, и они заулыбались. И отпустили Хасани.
