Око вселенной - Экштейн Александр Валентинович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗

Лэнгли — это 258 акров земли, окруженных сложным композиционным забором, в десяти километрах от Вашингтона, где расположились две шестиэтажные башни, между которыми зажата четырехэтажная начинка. Знакомство Лина с нравами, царящими внутри ЦРУ, началось с того, что он и Ким вошли в комнату с длинным столом и голыми стенами и их обыскали полицейские из внутренней службы.

— Офицер, — приказал Клитвуд, — доставьте этого человека в сектор «Экстрем» полковнику Олькоттому. Обращайтесь с ним, как с арестованным.

Еще не успел растаять в воздухе контур слова «арестованным», а Лин уже был в электронных наручниках темно-серого цвета.

Ким Клитвуд направился к выходу, но, прежде чем выйти, остановился, повернул голову к журналисту и чуть ли не с нежностью в голосе произнес:

— А помнишь, Лин, как ты после вечеринки в честь окончания колледжа в присутствии Молли сказал, что, когда я начинаю подражать героям Иствуда, то похож не на шерифа, а на его лошадь?

— Нет, что ты, Ким, — растерянно замотал головой журналист, — я не помню такого.

— Так вот, — холодно окинул его взглядом агент Клитвуд, выходя из комнаты в коридор и придерживая двери одной рукой, — скоро будет двадцать лет, как мы с Молли женаты, и все это время она напоминает мне о твоих словах. — И Ким Клитвуд медленно и аккуратно закрыл за собой дверь.

— Он придурок, — объяснил ошеломленному Лину полицейский, — но и тебе не повезло, сектор «Экстрем» — это что-то наподобие сумасшедшего дома при ЦРУ.

Джеффери Лин прочитал эту табличку на двери, возле которой ему приказали остановиться.

Полицейский нажал клавишу с левой стороны двери и доложил в переговорное устройство:

— Гай Джеффери Лин задержан и отправлен к вам по приказу агента Кима.

— На каком основании? — поинтересовалось переговорное устройство приятным оперным баритоном.

— Что-то связанное с девятым допуском и кассетой, изъятой при обыске.

— Давай, — непонятно пропело переговорное устройство.

Полицейские сняли с журналиста наручники, дверь отодвинулась, уходя в стену вправо, и перед Лином открылось огромное белое помещение, в дальнем конце которого был виден ярко-желтый стол. За столом восседал человек в монашеском одеянии тибетского ламы пурпурного цвета, и Лин готов был поклясться, что такое же пурпурное гало (свечение) было вокруг его головы.

— Иди, — подтолкнул его в спину полицейский.

Будучи стопроцентным американцем, с журналистским уклоном, Джеффери Лин конечно же считал, что Бог есть и Бог любит Америку, но как журналист относился к этой любви несколько настороженно. Поэтому Лину стало немного не по себе, когда агент Генри Олькоттом спросил у него:

— Как вы думаете, Джеффери Лин, почему НАСА засекретило информацию с конференции, которую вы столь изобретательно добыли и столь целеустремленно пытаетесь предать гласности за небольшие, в общем-то, деньги?

— Ну, то, что засекретили, понятно, — Лин решил ничего не бояться, — НАСА под патронажем ЦРУ, а ЦРУ без секретов — это почти то же самое, что мясо из генетически модифицированной сои. А мое желание предать это все гласности защищено Конституцией США, то есть, это даже не желание, а моя обязанность, долг. — Он выжидательно посмотрел на странного полковника.

— Продолжайте, продолжайте, — полковнику явно хотелось спать, — интересно все-таки.

— Допустим, — продолжил Джеффери Лин, — что некоторые факты, связанные с космосом, и стоит выдавать общественности дозировано, вначале можно даже под видом фантазии в литературе и кинофильмах, предположения или версии. Но я не понимаю, зачем скрывать от американцев, что наука США обнаружила на Марсе следы воды и великой, но, к сожалению, погибшей десять тысяч лет назад цивилизации, и то, что Луна один из осколков этой цивилизации? По-моему, об этом надо кричать на весь мир, а не убивать за разглашение неоправданных секретов главных редакторов. — Произнося последнюю фразу, Лин внутренне «выругался», он не хотел ее произносить и, чтобы немного смягчить резкость своего заявления, поинтересовался у собеседника: — Какого черта вы напялили на себя эту красную сутану, агент Олькоттом? Вы в ней похожи на идиота. И вообще, какого черта меня притащили к вам, надели наручники, и за что вы убили моего главного редактора?

— Во-первых, и навсегда, — разозлился полковник Олькоттом, — вы какой-то нетипичный журналист, но это меня мало волнует. Во-вторых, Марс — это не та проблема, с которой нужно знакомить землян, они уже давно столкнулись с ней и, по-большому счету, лишь только ею и занимаются с тех пор, как мы пришли сюда…

— Вы? — напрягся Джеффери Лин, но, вспомнив предупреждение полицейского о «сумасшедшем доме», успокоился и закивал головой: — Это психологический тест, я понял, но только не понимаю, что вам нужно от меня? Если вы хотите узнать, как я записал видеокассету о секретном совещании НАСА, это одна сторона дела, а если хотите поступить со мной, как с моим главным редактором, — другая. Кстати, видеокассета и копия стенограммы с этого совещания размножены и хранятся у моих друзей журналистов. Если со мной что-нибудь случится, вся история получит огласку, так что секрета, как такового, уже нет. Друзья мои, без сомнения, надежные люди, но журналисты, и я почти уверен, независимо друг от друга они наверняка пришли к выводу, что информацию надо озвучивать, так как их сердца подсказали им, что я уже лечу, как мой главный редактор, из окна какого-нибудь небоскреба.

— Клянусь, — приложил руку к груди Генри Олькоттом, — если вы еще раз упомянете вашего главного редактора, мое сердце будет солидарно с сердцами ваших друзей.

Секретная информация НАСА попала в руки Джеффери Лина очень просто: все-таки он был настоящим журналистом и поэтому сенсации и женщины сами искали встречи с ним. Как-то вечером Джеффери Лин полистал официальные пресс-релизы национального аэрокосмического агентства и обнаружил в них информацию, что НАСА принадлежат один большой и два малых зала неподалеку от Белого дома. В большом зале проводились ежегодные шоу-конференции для общественности и банкетные торжества по случаю юбилеев космических и околокосмических крупных чиновников, а в малых залах — рабочие и закрытого типа встречи. Основную часть года помещения пустовали, то есть сдавались в аренду структурам секретно-силового и административно-бюрократического качества. От желающих арендовать, особенно малые залы, не было отбоя. НАСА оборудовало их новейшей демонстрационной техникой, а главное, удобными сенсорными креслами. Именно на этом НАСА и прокололось, на административно-бюрократической структуре, то есть на сдаче в пятичасовую аренду двух малых залов белодомовским аппаратчикам из сектора ЗОИ (экономически-обусловленные инвестиции) и сектора ПОИ (политически-обусловленные инвестиции), а в этой среде Лин чувствовал себя свободно и комфортно, как дружелюбная акула, охраняющая агрессивных селедок от происков других злобно-журналистских акул. Пяти часов ему вполне хватило, чтобы под видом проверки «выполнения условий арендного договора другой стороной» установить две цифровые видеокамеры с дистанционной системой включения и выключения в обоих залах. Установил грубо, даже примитивно, и, видимо, это сыграло свою роль — их не обнаружили при осмотре. Через три дня в одном из малых залов состоялось секретное совещание НАСА и ЦРУ, на котором присутствовали президент и несколько членов Конгресса. Один из средней руки чиновников, у Лина было на него досье, шепнул ему об этом, и Лин, ни на что серьезное не рассчитывая, «врубил» аппаратуру. «Снять результаты» удалось лишь через три дня, во время возобновления арендного сезона. Ознакомившись с записью, Лин понял, что это даже не сенсация, а нечто большее, к чему он, да и все остальное человечество, явно были не готовы…