Грозовое Облако (ЛП) - Шустерман Нил (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗
И снова никаких признаков убийц.
— Тебе бы радоваться, а не вздыхать с разочарованием, — сказала ей серп Кюри тем вечером. — Скорее всего, они метят в меня, так что можешь расслабиться.
Однако сама Мари не расслабилась, и не только потому, что была вероятной целью заговорщиков.
— Боюсь, тут не простая вендетта против тебя или меня, — поделилась она с Цитрой. — Настали неспокойные времена. Слишком много насилия. Я тоскую по тем простым, незатейливым дням, когда нам, серпам, было нечего опасаться, кроме острых лезвий нашей совести. А теперь кругом одни враги.
Цитра подозревала, что Мари права. Нападение на них было лишь тонким стежком в большом гобелене, и с той точки, где находились Цитра с Мари, охватить картину во всей ее целостности было невозможно. Цитра не могла отделаться от чувства, что на горизонте вырастает огромная и неотвратимая угроза.
— Я там наладил один контакт…
Агент Тракслер приподнял бровь.
— Выкладывай, Грейсон.
— Пожалуйста, не зовите меня Грейсоном. Я Рубец. Так мне легче.
— Ладно, Рубец, рассказывай, что там у тебя за контакт.
До нынешнего дня их еженедельные встречи были довольно скучны. Грейсон отчитывался, как привыкает к жизни в образе Рубца Мостига и насколько эффективно вливается в ряды местных негодников.
— Они не такие уж и плохие, — говорил он Тракслеру. — По большей части.
На что агент отвечал:
— Да, мы обнаружили, что несмотря на всю свою браваду, негодники безвредны. По большей части.
Забавно, что как раз к небезвредным негодникам Грейсона влекло больше всего. Вернее, к одной из них. К Пурити.
— Один человек… — начал он, — предложил мне работу. Подробностей не знаю, но ясно, что речь идет о нарушении законов Грозового Облака. Думается, там целая шайка, — орудуют в слепой зоне.
Тракслер не делал заметок. Ничего не записывал. Он никогда ничего не записывал. Зато слушал всегда очень внимательно.
— Слепые зоны перестают быть слепыми, если в них есть следящие глаза, — проговорил он. — И как зовут этого человека?
Грейсон заколебался.
— Еще не выяснил, — солгал он. — Но гораздо важнее люди, с которыми она связана.
— «Она»? — Тракслер опять приподнял бровь, и Грейсон мысленно отругал себя. Он так старался не открывать ничего о Пурити, даже ее пола, и нá тебе, проболтался. Но теперь уже ничего не поделаешь.
— Да. Думаю, она водится с некоторыми темными личностями, только я с ними еще не познакомился. Вот кто должен вызывать у нас беспокойство, а не эта девушка.
— Ну, это мне решать, — возразил Тракслер. — А тебе пока что следует внедриться туда как можно глубже.
— Я и так внедрился по самое не могу.
Тракслер пристально посмотрел ему в глаза.
— Иди еще глубже.
Грейсон обнаружил, что когда он с Пурити, то не думает ни о Тракслере, ни о своей миссии. Он думает только о Пурити. Нет сомнений — она замешана в криминальных делах, причем не понарошку, как большинство негодных. Это были самые настоящие преступления.
Пурити умела уходить от всевидящего ока Грозового Облака и учила этому Грейсона.
— Если бы Грозоблако знало, что я уже успела натворить, — говорила Пурити, — оно переместило бы меня в другое место, как тебя. А потом подстроило бы мои наниты, чтобы ко мне приходили только счастливые мысли. Или, может, вообще заместило бы мои воспоминания какими-то другими. Грозоблако вылечило бы меня. Но я не хочу, чтобы меня вылечили. Я хочу стать еще хуже, чем просто негодная, — я хочу стать негодяйкой. Истинной, отпетой негодяйкой.
Грейсон никогда не думал о Грозовом Облаке с позиций неисправимого негодника. И верно — имеет ли оно право вот так переделывать людей? Может, следовало бы предоставить негодяям свободу быть негодяями, не подставлять им страховочную сетку? Значит, вот кто Пурити такая, — негодяйка? Грейсон не находил ответа на роившиеся в голове вопросы.
— А ты, Рубец? — спрашивала она его. — Ты хочешь быть негодяем?
Девяносто девять процентов времени он знал, как ответить на этот вопрос. Но когда он держал ее в объятиях и все его тело кричало от счастья, — в этот момент ясный кристалл его сознания мутнел, и он неизменно отвечал:
— Да!
Третья прополка оказалась самой сложной. Избранником был актер по имени сэр Албин Олдрич. Словечко «сэр» (фиктивный титул, потому что больше никто и никого не возводил в рыцарское звание) придавало имени трагика звук и вес. Избирая этого человека, Цитра знала, кто он по профессии, и подозревала, что актер пожелает зрелищного, театрального финала. Что ж, она предоставит ему такую возможность. Но его запрос поразил даже Цитру.
— Я хочу, чтобы меня выпололи во время представления шекспировского «Юлия Цезаря», в котором я собираюсь играть заглавную роль.
По всей видимости, уже на следующий день после предупреждения о прополке труппа прекратила репетиции очередного спектакля и бросила все силы на постановку знаменитой старинной трагедии.
— В наше время эта пьеса не производит на людей сильного впечатления, Ваша честь, — объяснил актер Цитре. — Но если публика станет свидетелем настоящей, а не притворной смерти Цезаря, то кто знает, может, трагедия западет ей в душу, как это случалось в смертные времена?
Серп Константин вышел из себя, когда Цитра изложила ему просьбу актера.
— Не может быть и речи! Мало ли кто может затесаться в публику!
— Вот именно, — указала Цитра. — И все, кто придет в тот вечер в театр, либо окажется работником труппы, либо предварительно купит билет, а это значит, что вы сможете проконтролировать каждого. И тогда вы увидите, нет ли там кого лишнего.
— Но тогда мне придется удвоить контингент переодетых серпов! Ксенократу это не понравится.
— Ему понравится, если мы поймаем убийцу, — возразила Цитра, и Константин вынужден был согласиться.
— Мне придется доложить Высшему Клинку, что мы идем на это по вашему настоянию. Если мы проиграем и ваше существование прервется, вините только себя.
— Это я переживу, — отмахнулась Цитра.
— Нет, — подчеркнуто сказал серп Константин. — Не переживете.
— Есть работенка, — сообщила Пурити. — Прям как ты искал. Не совсем то же самое, что падать в рафте с водопада, но шум поднимется такой, что ты войдешь в легенду.
— То была автомобильная камера, а не рафт, — поправил Грейсон. — А что за работенка?
Слова подруги насторожили его и одновременно разбудили любопытство. Он уже начал привыкать к своей новой жизни. Дни проходили в компании негодных, ночи — в обществе Пурити. Она была стихийным бедствием, наподобие тех, что случались в старые времена: ураганом — до того, как Грозовое Облако научилось рассеивать их разрушительную силу, или землетрясением — до того, как Облако научилось дробить их на тысячу мелких толчков. Она была миром до его обуздания. И хотя Грейсон сознавал, что такое возвеличивание Пурити — полный абсурд, он потворствовал этому, потому что в последнее время стал потворствовать своим желаниям. Интересно, «работенка» изменит его отношение к подружке? Агент Тракслер велел ему идти глубже. Сейчас он погрузился в негодизм настолько глубоко, что и сам не знал, захочется ли ему когда-нибудь всплыть на поверхность за глотком воздуха.
— Мы перевернем весь мир, Рубец! — сказала Пурити. — Пометим его, как помечают звери, и оставим по себе запах, который не сотрется никогда!
— Здорово! — ответил он. — Но ты еще не сказала, что за работа.
И тогда она улыбнулась. Ее усмешка была не лукаво-тонкой, как всегда, а широкой, во весь рот, и гораздо более устрашающей. Гораздо более соблазнительной, чем обычно.
— Пойдем укокошим парочку серпов.
• • • • • • • • • • • • • • •
Самой сложной моей задачей всегда была забота о каждом человеке — мужчине, женщине, ребенке — на личном уровне. Всегда быть под рукой. Постоянно знать их нужды, как физические, так и эмоциональные, и при этом держаться на заднем плане, чтобы не лишать людей свободы воли. Я — страховочная сеть, позволяющая им летать.
