Глория - Михальчук Вадим (лучшие книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
— Потанцуем? — спросил я.
Он широко улыбнулся.
— Не сейчас. Мои этого не поймут. Нас пятеро, а ты один.
— Это ничего, — от чистого сердца возразил я.
— Теперь я не тот, и ты другой. Ты стал старше. Теперь это надо решить сам на сам. Ты же понимаешь, — голос Никиша был до удивления мягким и даже уважительным.
Психи всегда чувствуют друг друга.
— Конечно, понимаю, — сказал я, как будто обращаясь к своему самому близкому другу.
— Чтобы было тихо и никто не помешал, — продолжил я.
Мы как будто обсуждали, где бы нам получше выпить. Мы были, как друзья, встретившиеся после долгой разлуки. Он согласно покивал.
— Пусть пройдет время. Ты будешь знать, что я здесь, — он, улыбаясь, смотрел на меня, как на младшего брата, — ты будешь знать, что я приду за тобой.
— Тебе снятся сны, Никиш? — впервые спросил его я.
— Тебе снятся цветные красивые сны? Ты спокойно спишь, Никиш?
Улыбка медленно сползла с его лица. Он почти испугался меня, я был уверен в этом.
— Ты же знаешь, что я никогда не вижу снов, — глухо сказал он, — ты же знаешь, что мне никогда не снятся сны. Я вижу только темноту.
— Темноту, черную, как смола, темноту, черную, как самая глухая ночь, тишину без звуков. Сыро и темно, как в могиле, как в самой глубокой яме?! — яростно и тихо я бросил ему в лицо.
Он смотрел на меня, как завороженный. Его омертвевшие толстые губы раскрылись и выронили одно-единственное слово:
— Да.
Я стоял перед ним, опустошенный и усталый. Мой кошмар состоялся наяву и я выдержал. Мой кошмар превратился в серую выцветшую картинку на дешевом истрепанном листе бумаги.
Я хотел убить человека так сильно, что сошел с ума на какое-то время. У меня не осталось никаких желаний, кроме как убить человека, которого я ненавидел больше всего. Человека, который стал для меня образом разрушения, боли, страха и сумасшествия. Я хотел убить человека, который был моим смертельным врагом, я мог убить его и не стал этого делать.
— Прощай, Никиш, — устало сказал я.
— Еще увидимся, — он улыбнулся мне вымученной улыбкой.
«Я влез в его голову, я стал таким же безумным, как он», безразлично думал я. «Я победил его, я победил его не кулаками». Так я сделал первый шаг на пути к своему поражению. Я сделал свой первый шаг на пути, который привел меня к почти полному одиночеству.
Может быть, судьба играет нами, но мы, своими ошибками, всеми своими силами помогаем ей исковеркать собственную жизнь...
Глава 7. Крылья
Они ушли. Я стоял посреди улицы, опустошенный, серый, усталый. Я даже не обернулся им вслед. Я стоял, глядя перед собой, но ничего не видел. Я медленно отошел в сторону, сильнее, чем обычно, опираясь на трость. Прислонился к стене и закрыл глаза. Колени мерзко дрожали. Встряска была отменной.
Я медленно отходил, как будто бы поднимался на поверхность темного зловонного колодца, которым было для меня сознание Никиша. Я погрузился в глубины его безумия и сам чуть не сошел с ума. Я погрузился настолько глубоко, что чуть не остался там навсегда. Тем не менее, безумная ярость, бушевавшая во мне, исчезла. Внутри меня осталась серая пустыня, засыпанная пеплом.
Я очнулся, услышав чей-то смех. Я открыл глаза.
Они шли по двое, о чем-то оживленно переговариваясь и чему-то смеясь. Я не слышал, что они говорили, я просто смотрел на то, как двигаются их губы. Я смотрел на их чистые лица, смотрел, как на их нежной коже появляются морщинки у губ, когда они смеются. Я смотрел на то, как ветер треплет их полотняные блузки и юбки, спускающиеся чуть пониже колена. Я смотрел, как их загорелые ноги в потрепанных парусиновых туфлях переступают по выщербленной мостовой. Я смотрел на их глаза, широко распахнутые навстречу солнцу, как их волосы развеваются на ветру, их белые зубы, маленькие руки. Я смотрел на них и не мог оторваться. Я смотрел на них, как будто видел впервые. Они казались птицами, летящими в безмятежно голубом небе навстречу ветру. Они были как свежий ветер посреди знойного полдня.
Мне вдруг захотелось взлететь.
Она шла последней в правом ряду. Ее черные волосы были коротко острижены и издали казались мягкими. Волосы были гладко зачесаны назад. Глаза были карими и теплыми в обрамлении длинных ресниц. Кожа казалась настолько нежной, что до смерти хотелось прикоснуться к ней, ощутить ее прохладу. Она казалось худенькой и была стройной. Мне понравилась ее походка.
Нет ничего приятнее, чем смотреть на красивую девушку, идущую к тебе навстречу.
Ее лицо...
Я до сих пор вижу ее лицо. Прошло уже столько лет, а ее лицо стало частью меня. Я закрываю глаза — и она смотрит на меня из темноты. Если бы я мог рисовать, я рисовал бы ее лицо тысячу раз. Я столько раз держал это лицо в своих ладонях, что выучил наизусть. Я знал, как ее ресницы щекочут мою ладонь, как нежны ее губы, я знал каждую линию ее подбородка, я знал, как бьется жилка у нее на виске. Ее лицо стало частью меня. Сотни раз я просыпался ночью и смотрел на нее. Сотни раз я проводил кончиками пальцев по ее щеке и сотни раз поражался нежности ее кожи. Есть что-то в моей памяти, что не сотрется никогда или сотрется только с моей смертью.
Ее лицо...
Она улыбнулась мне. Я выпрямился и нащупал в кармане пакет с яблоками. Протянул ей. В ее карих глазах — удивление, благодарность, что-то еще. Я вложил пакет ей в руки и ее рука коснулась моей.
— Спасибо.
Ее голос был нежен и чист.
Рослая женщина в черном платье со стеклянной брошью на груди подошла к нам.
— В чем дело, молодой человек?
Я с большим усилием оторвался от глубины теплых карих глаз.
— Что? — задал я один из самых своих идиотских вопросов.
— Вы знакомы с этой девочкой? — спросила женщина в черном платье.
— Это моя сестра, — типично фритаунская наглость все же проснулась во мне.
— Да? — сухо улыбнулась женщина в черном.
— Вернись к остальным, — сказала женщина.
Она послушно пошла к остальным девушкам, стоявшим впереди.
— Значит, это ваша сестра?
Женщина в черном пыталась казаться строгой, но в ее глазах я заметил прыгающие лукавые огоньки.
— Ага, — ответил я.
Она стояла рядом с остальными. Она и девушки, стоявшие рядом с ней, наверное, ее подруги, грызли красные яблоки, вскипавшие горячим соком на их губах. Они смеялись над чем-то, но она не смеялась и смотрела на меня с какой-то непонятной тревогой.
— Стало быть, вы знаете, как ее зовут? — осведомилась женщина в черном.
— Конечно.
— Да? — сарказм в ее коротком вопросе был неподражаем.
— Ну, и как же ее зовут?
— Сестренка, — ответил я невозмутимо.
Женщина рассмеялась. Я слегка поклонился ей. Она, продолжая смеяться, махнула на меня рукой и направилась к девушкам, ни на минуту не прекращавшим щебетать.
Они вошли в дом, отгороженный забором из проволочной сетки. На пороге дома она обернулась и с благодарностью посмотрела на меня.
Большого опыта в обращении с женщинами у меня не было, но только последний болван не поймет благодарный женский взгляд.
Я постоял под домом немного и зашагал домой.
Дома я спросил Марту: не знает ли она что-нибудь о доме на улице Флер, где живут девушки, и она ответила:
— Там что-то вроде приюта для девочек. Богатые люди дают деньги на воспитание девочек, а те потом работают в Верхнем Городе служанками, горничными, кухарками, те, что поспособнее — гувернантками, няньками. Учат там неплохо, мне так говорили. А что?
— Да так, ничего, — я рассеянно поцеловал ее, поднялся к себе, лег на кровать и мгновенно уснул.
Нужно ли говорить, что кошмары мне больше не снились?
На следующее утро я спустился по лестнице вниз. Все наши еще не завтракали, но уже сидели за столом. Хлеб уже был порезан и разложен в плетеные ивовые корзинки. На столе была свежая скатерть, но тарелок стояло гораздо меньше, чем я помнил раньше. В доме становилось все меньше и меньше людей и раньше я этого не замечал.
