За холмом (СИ) - Шишкин Дмитрий (чтение книг .TXT) 📗
С левого края стола сидел сухощавый седой старик в бордовой мантии и алой шапочке, похожей на кардинальскую. Рядом с ним расположился толстенный дядька неопределённого возраста в тёмно-зелёном балахоне, необъятный настолько, что знакомый уже нам член Совета по сравнению с ним был просто худышкой. Он был украшен множеством цепей, усыпанных камнями и больше напоминавших женские ожерелья. Потом – тёмно-синяя мантия и лысая голова, следом – серая с жемчужным отливом мантия на высоченном ушастом сухом старике. За ним следовал мужчина лет сорока, тоже в шапочке, но больше похожей на корону, цвет которой не угадывался, настолько много было сверкающих камней, а мантия была кирпичного цвета. Посередине сидели отец Бегемотика в пурпурном и, очевидно, старейший из старейшин, на ладан дышащий, перманентно спящий дряхлый старичок с жидкой седой бородой, он был в чёрном. Справа от него – мужик крестьянского вида: широкоплечий, с окладистой, ровно стриженой рыжей бородой, усыпанный веснушками, в яркой оранжевой шляпе с широкими полями и болотного цвета накидке. Потом следовал совершенный юнец: тощий, костлявый, запуганный какой-то, видимо, от постоянного общения со старшими коллегами. Он был одет в фиолетовую мантию и канареечного цвета берет, а пальцы были усыпаны огромными перстнями, доставшимися явно от отца – они постоянно соскальзывали, отчего юноша держал кулаки всё время сжатыми. Завершали композицию справа человек в бежевом (вылитый «исусик» с тоненькой бородкой, щуплыми усами, мелкими и где-то красивыми чертами лица) и красномордый здоровяк в коричневом, одетый настолько скромно, что походил на монаха-отшельника. Последним сидел по-настоящему колоритный персонаж. Мантия на нём была новая, не выстиранная и не выгоревшая, ярко-жёлтая, а сам он, как бывает с людьми в броской одежде, был невзрачным уродом, жертвой близких межсоветных связей: один глаз у него был с детства заплывшим на пол-лица, рот кривой, а нос смотрел вбок, как бы указывая на остальной Совет.
– Откуда ты явился и зачем? – задал вопрос патриарх в чёрном и тут же уснул.
– Я турист, путешественник… – начал объяснять мужчина, но его никто слушать не собирался.
– Ты шпион? – взвизгнул жёлтый.
– Или ты – посланец Великого голоса? – прогремел зычным басом коричневый.
– А может, ты вообще не человек, а просто знак? – удивил всех бежевый «исусик».
– Я… я… – мужчина растерялся.
– Мне кажется, тут всё ясно, – старый знакомый в пурпурном сделал паузу и немного почавкал толстенными губами, наслаждаясь всеобщим вниманием. – Они специально заброшены сюда целым семейством, чтобы размножиться и нас истребить. Великий вождь, помнится, предупреждал всех, что пришельцы могут вернуться и что они очень хитры и коварны.
– Может, послушаем его, всё-таки? – неожиданно призвал всех к разуму тёмно-зелёный. Из-за своих размеров, видимо, он обладал неким авторитетом.
Все замолчали и уставились на пришельца.
– Понимаете, я вообще не знаю, как мы тут оказались…
– Ха-ха! – натужно засмеялся болотный. – Ну ясно же, что врёт. Зачем его вообще слушать?
– Нас опоили в поезде отравой, мы потеряли сознание! – продолжал бороться путешественник.
– В поезде! – заржал жёлтый, тыкая пальцем в сторону допрашиваемого. – В поезде! Вы слышали?
– Поездов не существует! – поправил путешественника «исусик».
Мужчина собрался поспорить, но его ткнул локтем в бок Бегемотик.
– Есть, конечно, вариант их оставить, – вступил в разговор бордовый, полностью игнорировавший присутствие чужого на этом празднике власти, – как и предлагалось, использовать для улучшения породы. Но держать взаперти, никому не показывать и контактов с местными не допускать.
– А мальчик? – поинтересовался фиолетовый юнец, глаза его возбуждённо забегали, а отцовские перстни на руках загремели в мелкой тряске.
– Твой папаша сдох, потому что ему очередной мальчик откусил причиндалы, так и ты туда же? – кирпичный в короне едва себя сдерживал, видно было, что это вековая вражда между влиятельными семействами.
– Тихо-тихо! – умиротворяюще поднял руки серый ушастый старик. – Мальчик кому мешает? Пусть растёт, потом пригодится.
Мужчина не выдержал:
– Да кто вы такие, чтобы решать судьбу моего сына?
– Кто это? – внезапно проснулся чёрный.
– Пришелец. Дерзит, – пояснил пурпурный.
–А… – успокоился патриарх и снова заснул.
– В общем, так! – решил поучаствовать в обсуждении лысый в тёмно-синем и принялся читать с бумажки заранее приготовленную речь. – Ты признаёшься, что прибыл сюда с семьёй, чтобы замаскироваться под путешественника и в сговоре с пастухом устроить здесь переворот, революцию и хаос, изменить государственный строй нашей суверенной страны, подвергнуть сомнению руководящую роль Великого голоса и значимость всемерной поддержки Великого голоса Советом старейшин, а также его мудрость и взвешенность в принятии решений?
– Пастух ни при чём! – опротестовал жёлтый урод и любовно посмотрел на свой новенький наряд.
– Пастух ни при чём! – тихо, но слышно для всех в зале произнёс Бегемотик. – Прости, папа, что вмешиваюсь.
– Пастух ни при чём! – хором повторили ещё человек пять из Совета, самые модные.
Внезапно поднял голову чёрный патриарх. Он оглядел зал и Совет ничего не понимающим, мутным взором, хлопнул рукой по столу.
– Увести! Будем разбираться! Справедливость восторжествует! – и вновь уткнулся носом в золотую цепь.
Мужчину с Бегемотиком вместе увели через секретный задний ход, чтобы исключить контакт с любопытствующей толпой в коридоре. Перед дверью комнаты, куда их вели, они ещё раз столкнулись с женщиной и художником. Супруги встретились глазами. Мужчина едва сдерживался, чтобы не заплакать. Женщина, проходя мимо под контролем надсмотрщиков, ласково коснулась его головы.
В комнате пленник первым делом раскрыл окно и, обнаружив за ним решётки, проверил их на прочность.
– Ты это оставь! – махнул рукой франт. – Отсюда сбежать нельзя. Да и некуда тебе. Успокойся, жди, смирись.
– Как? Как смириться?! – путешественник наконец дал волю слезам. – Они же не собираются слушать! Как защититься? Как защитить моих жену и сына?
– Успокойся. Надо сидеть и ждать. Пастух обещал что-нибудь придумать.
– Но что, что может сделать пастух против всей этой системы? – мужчина забыл обо всех приличиях и мерах предосторожности и откровенно орал.
– Если будешь бесноваться, я вызову охрану и скажу, что ты свихнулся! – Бегемотик был невозмутим. – Сядь и сиди, жди. Другого варианта у тебя пока нет, не трать силы.
В Совете тем временем начали допрашивать женщину. Сначала пригласили только её с сопровождавшим художником, а богача с сыном и прислугой оставили ждать в коридоре, среди глазеющей на них толпы, что само по себе было для толстяка оскорбительно. От нервов он начал жевать шёлковый шейный платок.
– Ты кто этому пришельцу? – начал стальным голосом допрос необъятный тёмно-зелёный.
– Жена, – она произнесла это слово с гордостью, сама от себя не ожидала.
– Ты любишь его? – неожиданно перешёл на романтику бежевый.
– Да! – она отвечала, как партизанка на допросе, с вызовом.
– Есть сведения, что ты совокуплялась с тем человеком, в чьём доме жила, – с любопытством глядя на неё, вставил ремарку болотный «крестьянин».
– Да! – она даже не собиралась плакать. – Но это было насилие, я не хотела!
– И с его сыном? – вкрадчиво спросил серый.
– Да! – и выкрикнув это, она всё же зарыдала.
– А зачем ты их соблазнила? – прогнусавил тёмно-синий.
Женщина разревелась в голос, схватившись обеими руками за лицо. Художник раскраснелся.
– Я протестую! – он топнул ногой. – Это не допрос, а травля!
– Это кто? – спросил опять неожиданно для всех проснувшийся чёрный.
– Где? – растерялся пурпурный.
– Там, – патриарх ткнул пальцем в пространство и опять потерял к внешнему миру всякий интерес.
Пурпурный пожал плечами, огляделся и решил больше ничего не предпринимать – он был мудр. А художника, в общем, пронесло. Путешественница продолжала громко рыдать.
