Шестые врата (СИ) - Русуберг Татьяна (чтение книг TXT) 📗
- Игнат! Игнат!
Если бы она могла сказать ему, хотя бы один единственный раз...
Где-то в недрах пустого дома пронзительно затрещал телефонный звонок.
Край вздернул голову: послышалось ему или...
- Это не нам, - уверенно бросил его собеседник.
- Откуда вы знаете? – Край двинулся было к двери, да споткнулся о собственную мысль: разве тут не отключены телефоны? Или это аппарат в комнате охраны? А может, заработал мобильник у кого-то из ребят?
- Здесь вам не тут, и тут вам не здесь, - ехидно бросил старик ему в спину.
- Что вы хотите этим сказать? – Край повернулся к креслу-каталке со странным чувством, будто калека роется в его мозгу корявыми когтистыми пальцами.
- Для здесь все равно, есть ли вообще этот дом или вот это дерево, - старик слабо махнул на что-то в ярком пятне окна, - или даже Врата. Я, например, лично уверен, что ничего этого здесь не существует, включая меня самого. Забыт и вычеркнут из времени, я теперь тутошний, точка.
Край потер виски. Телефонная трель вонзалась прямо в кость черепа, заставляя вибрировать что-то внутри.
- Но если мы не здесь, то где же?
- Я-то тут, - старик многозначительно поднял иссушенный временем палец. – В тени шелковицы жду пения трубы. Вопрос в том, где ты, юноша.
Если бы Фактор верил в бога, он мог бы сказать, что Всевышний ответил на его молитвы, - недаром его так активно поминали вопящие из динамиков торчки. Едва Федор перекрыл им кислород, закрутив звук, до ушей донеслась далекая, но такая отрадная телефонная трель. Где-то в этом доме с привидениями была связь с внешним миром, и этой связью он вознамерился воспользоваться.
- Потерпи, парень. Я быстро, - бросив последний взгляд на по-прежнему бесчувственного Края, Фактор выскочил за дверь.
Телефон стоял на столе в центре пустой комнаты, стоял так, будто специально ждал только ее. Судя по его виду, делал он это уже давно – вместо сенсорной панели или даже кнопок его украшал диск с дырочками, в которых прятались когда-то черные, а теперь грязно-бурые цифры. Казалось, округлая желтоватая трубка подрагивала, испуская заливистый зов. Черные пальцы легли на холодный пластик, назойливый звон прекратился.
- Алло?
- Лилит, это я, Игнат.
Фактор остановился, запыхавшись. Он бежал вверх, перепрыгивая через две ступеньки, когда телефон внезапно затих. В ушах пел высоковольтный провод тишины, да молоточками стучала кровь. Что, если ему просто почудилось? Вроде как эта постоянная капель... Нет. Нет! Это должно быть где-то здесь, поблизости, иначе бы он просто не услышал звонка даже сквозь «бумажные» стены хрущевки. Он поднялся на площадку и толкнул дверь квартиры с покосившейся цифрой «восемь».
- Я хотел тебе сказать...
- Я хотела тебе сказать...
Слова столкнулись, запутались буквами. Оба замолчали, давая другому время продолжить, и снова начали одновременно:
- Давай ты первый...
- Ты первая...
Снова молчание, только слабый шорох в трубке, будто прилив, навечно заключенный в раковине. Наконец волна вынесла на берег слуха жемчужины.
- Смерть – это больно, - низкий глуховатый голос Игната. – Я не хотел умирать.
- Прости, прости меня! – Заторопилась Лилит. – Я думала, у меня будет много времени, чтобы тебе это сказать, но я ошибалась. Это самая страшная моя ошибка. Время – оно осталось, а тебя больше нет. Я должна была сказать тебе тогда... – она замялась, сознавая, как плоско и банально прозвучат ее слова. Почему, когда люди говорят о самом важном на свете, они делают это одинаково? Тысячелетиями повторяют одну и ту же короткую фразу, затертую языками, как серебряная монета, давно потерявшая свой первоначальный вес.
- Ты сказала мне это. Один раз, - голос Игната звучал так, будто он улыбался. – Помнишь, когда?
Лилит мучительно напрягла память. Нет, это невозможно, она никогда бы такое не забыла. Слишком серьезно относилась она к большим словам, а «люблю» было из их числа. Тяжелое и гладкое, как синий кит, оно не могло выскользнуть из ее рта незамеченным.
- Не помнишь, - он не злился, скорее поддразнивал ее, как это частенько случалось раньше. – Вот что бывает, когда упьешься в муку.
В обществе Игната «упилась» Лилит только однажды, причем в муку - это еще мягко сказано. Она уже не помнила, какой был повод, да и вообще мало что помнила из событий той ночи, кроме безумного секса в ванне с продолжением на кухне, где она и вырубилась – прямо на узком топчанчике у загруженного грязной посудой стола. Значит, тогда.
- И ты поверил мне, пьяной-то? – Спросила, сама еще не веря поднимающемуся из живота облегчению.
- In vina veritas, - усмехнулся Игнат, - что в переводе с латыни значит «лучше пьяное признание, чем никакого».
- Это была правда, - выдохнула Лилит все накопившееся в ней тепло. – Блу, демоны – это просто работа, которую требовалось сделать. Я думала, что, когда все закончу, смогу вернуться к тебе, но...
- Я тоже был для тебя работой?
Она боялась этого вопроса, но лгать теперь было немыслимо.
- Только в начале. Пока не узнала тебя по-настоящему.
Вот так. История повторяется. На экраны выходит римейк. Телохранитель влюбляется в Уитни, снайпер – в свою мишень. Как ее с Игнатом угораздило затесаться в мелодраму?
- А своих товарищей ты успела узнать по-настоящему?
Лилит нахмурилась, прижала трубку плотнее к уху:
- Каких товарищей?
- Тех, с которыми сюда пришла.
Лилит невольно оглянулась через плечо, будто там, на пороге могла стоять вся компания сталкеров с Шивой во главе:
- Откуда ты... Почему ты спрашиваешь?
- Да так, - Игнат хмыкнул, или это в трубке зашуршало. – Просто интересно, помешает ли это тебе их предать.
- Не знаю, где я, но зато точно знаю, где хочу быть – как можно дальше отсюда, - Край отвернулся от старика, казавшегося черным провалом на светлом фоне окна, и шагнул к выходу из комнаты. Поздно. Облупленная дверь стремительно скрывалась под сиреневыми обоями в ржавых потеках: вспучившееся бумажное полотно лезло со всех четырех сторон, будто кожа, в темпе ускоренной съемки затягивающая рану. Край бросился к дверному проходу, ставшему стеной, зацарапал гнойно пузырящуюся преграду, подцепил ногтями, рванул... Клок обоев остался у него в руках. С окаменевших от старого клейстера газет посыпалась под ноги штукатурка вперемежку с дохлыми мухами. Нет... Нет, это не газеты. Слишком неровные строчки в колонках. Да и не колонки это вовсе – строфы, а в строфах такие знакомые слова.
ты не туда попал:
в колодце ушла вода
в колодце железный пол
колодец стоит столбом
- Как можно дальше тут не пройдет, - захихикал сзади калека. Пружины кресла издевательски поскрипывали в унисон.
Край заметался по периметру комнаты, простукивая стены, обдирая полосы ржавой бумаги, усеянные паучьими яйцами и словами, - всюду была сплошная стена слов. Он даже в окно выглянул, единственное свободное место, отпихнул каталку с ее вонючим обитателем – высоко, не выпрыгнуть. Обессилев, сполз спиной по строчкам, обхватил исцарапанными руками колени:
- Что же, выхода нет?
- Все зависит о того, куда тебе надо, - старик с трудом подкатил кресло на старое место, толкая колеса высохшими, похожими на тараканьи лапки ладонями. – И надо ли вообще.
- Надо, - твердо произнес Край. – Мне надо во Врата.
- Зачем? – Уродливая голова качнулась. – Подохнуть ты можешь и здесь. Тихо, никого не беспокоя. А я подожду тебя под шелковицей.
- Я не собираюсь подыхать, - огрызнулся Край.
- Да ну? – Бельмастые глаза прищурились, ловя его на прицел.
По спине сороконожкой побежал холодок: неужели этот полутруп догадался?
- Не сейчас, - нехотя пояснил Край. – Меня ждут товарищи. Да! Наверняка, меня уже ищут.
