Полуночный танец дракона (сборник) - Брэдбери Рэй Дуглас (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗

– Разумеется, я знаю об их существовании.

– Если ты откроешь любой смотровой люк – такие люки есть на каждой большой улице, – ты попадешь в систему туннелей протяженностью в двадцать миль, которая, как ты сам понимаешь, идет к морю. В засушливые годы эта система больше похожа на пустыню. Когда-нибудь я обязательно повожу тебя по ее закоулкам. Ты меня слушаешь?

– Продолжай.

– Минуточку. – Смит сделал большой глоток мартини. – Представь, что ровно в три часа ночи двери всех домов откроются и из них на улицы выйдут, как тени, люди среднего возраста, откроют люки и направятся к далекому морю, которого пока не слышно. Но чем ближе будут они к нему подходить, чем больше будет этих теней, скользящих под городом к морю в три часа ночи, тем явственнее будут слышны вдохи и выдохи, шепот и вздохи в темноте, и свет им будет не нужен, жар от их разгоряченных лиц будет освещать им стены туннеля, и они пройдут все новые и новые туннели под домами, а город будет спать, не подозревая об этой гигантской волне теней, хлынувшей к теплому морю, бормочущей, томящейся, тоскующей по любви – к чему? Эдакий безумный Интернет из плоти и крови.

– Интернет – нет. Безумный – да.

– Но это происходит на самом деле! Это не компьютерный фильм. Темная, голодная, мятущаяся, бормочущая масса, стремящаяся к дальнему берегу ночи, туда, где не светят ни луна, ни звезды, где лениво плещется горячее море, обжигающее раскаленными волнами тех, кто стоит на берегу.

– Но им-то это зачем?

– Ты спрашиваешь зачем?! Они бросаются в эти горячие воды, стремясь забыться, мечтая утонуть в них навеки! Вдох-выдох – ты слышал! Ты придешь. Твои волосы встали дыбом, во рту у тебя то холод, то ты задыхаешься в пламени, так?

– Нет!

– Ты лжешь!

– Нет, я говорю правду, – покачал головой Конуэй. – Но кому принадлежали эти голоса?

– Не находящим пристанища либидо, снедаемым страстью маньякам, одержимым одной и той же навязчивой идеей…

– Чего же они хотят?

– Они хотят быть вместе. – Смит помешал свой напиток мизинцем. – Хотят слиться воедино.

– Каким образом?

– Неужели ты этого не понял? Они хотят стать составной частью этой гибнущей души, хотят ввергнуть себя в океан страсти. Ты когда-нибудь читал Торо [19]? Он говорил, что большинство мужчин в глубине души терзаются безысходным отчаянием.

– Печально.

– Да, печальнее некуда. Помнишь комикс «Несчастный Амброз»? Таких Амброзов в мире – пруд пруди. Тело борется с разумом, а разум – с телом. Мужчины хотят одного, женщины – другого. Ты помнишь себя четырнадцатилетним?

– Ох, и давно же это было…

– В тебе просыпаются желания плоти, но исполняются они далеко не сразу. Долго ты ждал?

– Шесть лет.

– Это же целая вечность! Две тысячи мучительных одиноких ночей! Позвони по новому номеру и приходи сюда завтра.

– Ты так ничего мне и не рассказал.

– Я рассказал тебе все. Не медли! Если ты пропустишь хотя бы одну ночь, за звонок тебе придется выложить сразу шесть сотен!

– Почему ты думаешь, что так и будет?

– Сужу по тому, как ты дышал во время разговора, как раздолбал свой телефон. Кстати, компания «Белл» его уже починила.

– А ты-то откуда об этом знаешь?

– Я предпочел бы не отвечать на этот вопрос.

– Смит?

Смит ухмыльнулся.

– Кто ты – ангел Господень или Его темный сын?

– Да, – ответил Смит и вышел.

Конуэй позвонил Норме и попросил ее отключить телефон.

– Это еще зачем? – поразилась Норма.

– Не надо ничего спрашивать. Отключи его, и только.

– Ты сошел с ума, – бросила она и повесила трубку.

Он вернулся домой в пять и принялся ходить из комнаты в комнату. Норма не отставала от него ни на шаг.

– Послушай, – возмутился Конуэй, зайдя в библиотеку, – я ведь просил тебя отключить телефон, а он так и стоит на прежнем месте!

Он заглянул в спальню и заметил, что телефон появился и там.

– А это еще что такое?

– Они сказали, что ты настаивал на этом и что речь шла о подключении, а не об отключении. Разве это не так?

– Конечно же нет! Зачем нам столько телефонов?!

Прежде чем лечь спать, он вынул телефонные вилки из розеток.

Ровно в три зазвонили разом оба телефона. Судя по всему, их включила Норма.

В конце концов от их трезвона проснулась и она.

– Неужели ты не мог снять трубку? – проворчала она. – Придется это сделать мне.

– Нет! – вскричал он.

– Что это с тобой?

– Я сделаю это сам!

– Успокойся!

– Я и так спокоен!

Он взял в руки непрестанно звонивший телефон и понес его в библиотеку, где надрывался второй телефонный аппарат. Дверь в спальню так и осталась открытой.

– Чего же ты ждешь? – послышался голос Нормы.

Он осторожно снял трубку, но не стал подносить ее к уху. Оттуда доносился еле уловимый шепот.

– Что там такое? – не выдержала Норма. – Приватные беседы, да? Тебе что, девки по ночам теперь звонить будут?

– Увы, – ответил он. – Таких дур на свете пока что нет.

Норма рассмеялась и прикрыла дверь спальни.

Я ведь сказал ей чистую правду, подумал он. Это действительно не девки, а кое-что похуже. Хотелось бы знать что. Призрачные тени, тонущие лодки разбитых надежд, свихнувшиеся от одиночества холостяки, мольбы обвиняемых, последний рывок лососей вверх по течению – в никуда…

– Ладно, – произнес он вслух и, открыв дверь спальни, обвел взглядом холодную арктическую пустошь белоснежных простынь.

Норма была в ванной. Судя по доносившимся оттуда звукам, она наполнила водой стакан и бросила в него таблетку аспирина.

Он стоял возле постели, от которой веяло вечным холодом, и дрожал.

Свет в ванной погас. Конуэй повернулся и вышел из спальни.

Он просидел час без движения. Затем набрал новый номер.

Тишина. А потом…

Шепот, такой громкий, что мог бы разбудить и мертвых. Голоса множились с каждой минутой: один, два, четыре, десять, сто голосов вырывались, как лава из жерла вулкана, сплавляясь в единый поток.

И это были голоса всех девушек, всех женщин, о которых он когда-то безнадежно мечтал, и голоса всех женщин, которых он желал когда-то и больше не желает, их шепот, плач, их смех, и шум моря, бьющего о берег, но выносящего на гребнях волн не пену, не плавучие льдины, а месиво человеческих тел, сталкивающихся и падающих, падающих и поднимающихся, поднимающихся, чтобы снова упасть, подняться и вновь упасть, с чудовищным шепотом, бормотанием, подняться и вновь упасть, пока эта лава не взорвется и не низвергнется в кромешный мрак. Прыгающие через барьеры, исчезающие в приливе тел акробаты, корчащиеся в ритмичном полуночном танце. Заросли хищных рук. Ураганы криков и стонов, тихий шепот, едва уловимые вздохи.

И снова звонок телефона.

– Оплата наличными!

– Смит, подонок! – сказал Конуэй.

– Он самый. Что скажешь?

– Что это были за голоса?

– Совершенно посторонние люди, голоса с проплывающих по соседству фешенебельных лайнеров, как в детстве в захолустном городишке слышали мы ведущиеся во всеуслышание альковные разговоры наших похотливых соседей.

– Почему все они звонят одновременно?

– Они трусливы и ненасытны. Это дистанционное сумо, кикбоксинг, вакханалия полуночных шоу, автомобильные кинотеатры, заглушённые моторы, скрип пружин, кряхтение тяжеловесов, писк канареек.

Конуэй хранил молчание.

– Что, язык проглотил? Тебе что, не нравятся наши вечеринки?

– Вечеринки?!

– Ну а что же еще? В них могут участвовать все: старая дева из Вермонта, пьянчужка из Рено, пастор из Ванкувера, церковный служка из Майами, стриптизерша из Провиденса, президент колледжа из Канкаки.

Конуэй молчал.

– Ты еще здесь? Так тебе не нравятся факты? Ладно. Не плати. Вешай трубку!

Молчание.

– Ну, все. Отключайся, обругай меня напоследок, ныряй в постель и займись супругой. Ты все еще здесь? Все еще заинтригован самыми свеженькими деликатесами свободной любви? Температура небось под сорок? Тогда я считаю до трех. А потом утрою счет за это наше ночное развлечение. Один, два…