Застава - Крупеникова Ирина (мир бесплатных книг .TXT) 📗
На кухне моментально стало тихо. Лис трухнул: опять ляпнул лишнее.
– То есть, я хотел сказать…
И осёкся, поймав на себе восхищённый взгляд двух пар карих глаз.
– Сильно сказано…
– …Гамаюн.
День тридцать первый
Дальние ночные поездки были для Полозовых делом житейским, однако после субботнего инцидента и последующего реабилитационного дня Ворон наотрез отказался пустить близнеца за руль. По трассе Москва-Питер БМВ мчался под палящими лучами солнца в компании сотен автомобилей, торчал в «пробках» и останавливался на стоянках во избежание перегрева двигателя. Наконец, на горизонте показались пригороды северной столицы. Лис, скучавший на заднем сиденье, прильнул к окну. В Питере он ещё не бывал. Но чем ближе подъезжали Полозовы к центру города, тем больше знакомых мест открывалось рыжему взору.
– Это Московский проспект, Тур?.. Ворон, ты на Лиговский поворачиваешь? До Обводного канала, да?
– Как ты успеваешь прочитать названия улиц? – полюбопытствовал Тур, слегка повернувшись к младшему брату.
– А я не читаю, – Лис, будто заворожённый, взирал на монументальные здания разных времён, поднимавшиеся со всех сторон. – Я почему-то знаю.
Близнецы быстро переглянулись. Тур приподнял бровь. Ворон пожал плечом.
БМВ притормозил перед светофором.
– Ворон, рули в левый ряд! – Лис от нетерпения переместился с правого конца сиденья на левый. – Повернём в Кузнечный переулок, потом на Владимирский проспект и прямиком на Литейный.
– Тур, будь добр, забери у него атлас, – отозвался водитель.
– Нет у меня никакого атласа! Мы его дома забыли, – протараторил Лис. – Ворон, давай. Так короче.
Включился зелёный. БМВ поехал прямо, и Лис с досадой хлопнул ладонями по сиденью.
– Теперь сам крутись по односторонним переулкам!
На сей раз Тур пожал плечом, а Ворон выгнул брови.
– Похоже, он прав, – Тур развернул бумажную карту города. – Лучше было повернуть.
После слалома по узеньким улицам Полозовы нашли наконец удобное место для стоянки. Дальше решено было отправиться пешком. Ворон и Лис с удовольствием пообедали в небольшом кафе, Тур не составил им компанию, сославшись на установленную им самим лечебную травяную диету. Затем братья устроились на лавочке в сквере, чтобы обсудить план действий. Здесь-то и обрисовалась новая проблема.
– Нет, не пойдёт, – Ворон нетерпеливо тряхнул головой. – Родственники, свояки, седьмая вода на киселе – говори, что хочешь, но если к тебе в квартиру заваливаются три мужика при галстуках, волей-неволей появятся всякие нехорошие мысли. И никакого доверительного общения не получится.
– Да, оделись мы излишне официально, – Тур расправил полу пиджака.
– Сними очки, – вздохнул Лис.
Ворон грустно усмехнулся.
– Совестно как-то выжимать информацию из престарелых людей. Может, эти Никитины Ю.М. и Н.С. знать не знают, кто жил в коммуналке в восемьдесят восьмом году. Лучше уж я нажму на Мишу Боброва.
– Вряд ли он выписался из больницы, – заметил Тур.
– Восемь дней прошло, – напомнил Ворон.
– С диагнозом «сотрясение мозга» держат в стационаре от 10 до 21 дня. В зависимости от тяжести состояния. Это во-первых. Во-вторых, заложные Бера нас с тех пор не беспокоили.
– Ладно. Убедил, – Ворон задумчиво повертел в руках тёмные очки. – Ещё идеи есть?
– Импровизировать, – предложил Лис.
– Действительно, – согласился Тур. – На самый худой конец, Ворон, притормозишь лишние вопросы.
– Согласен, – Ворон решительно встал со скамьи. – Какой нам нужен дом?
В подъезде мрачного многоэтажного здания было прохладно, как в горной пещере. Тур и Ворон поднимались по лестнице осторожно, бок о бок, будто двигались в логово врага. Лис быстро опередил их на два пролёта, бодро вбежал на площадку и уверенно встал перед мощной деревянной дверью.
– Здесь, – объявил он приглушённо, но каменное эхо раскидало его голос по всем этажам.
Старшие братья остановились на последней ступеньке.
– Звоним наобум? – полувопросительно произнёс Ворон.
Лис, не удосужившись прочесть фамилии жильцов на корявой табличке, решительно нажал на кнопку звонка.
Прошла минута.
– Попробуй ещё раз, – тихо предложил Тур.
Лис нетерпеливо качнул головой.
– Женщина идёт по коридору. Пожилая.
Ни Тур, ни Ворон движения не слышали. Лис откашлялся и неуклюже поправил непривычный для него галстук.
Звякнули ключи. Дверь приоткрылась.
– Здравствуйте, – начал юноша.
– Вы, наверное, к Мише Боброву? – донеслось из квартиры. – Он в больнице лежит.
– Нет, Надежда Сергеевна. Мы к вам.
За дверной цепочкой качнулось недоумение. Дверь приоткрылась чуть шире, и старшие Полозовы разглядели озадаченное старческое лицо, сплошь покрытое морщинами. Лис приветливо улыбнулся. Женщина подалась вперёд и вдруг отпрянула.
– Господи милостивый! Серёжа!
– Нет-нет, не волнуйтесь, – заторопился Лис, увидав, что старушка побелела как мел. – Меня зовут Борис. Я…
Она принялась суетливо открывать дверь.
– Я всего лишь дальний родственник Людмилы Николаевны Старостиной.
Цепочка брякнула о косяк, и дверь открылась. На площадку и лестницу пролился электрический свет.
– Простите, – женщина прижала к груди костлявые руки и отступила в длинный высокий коридор, – проходите, пожалуйста. Конечно, проходите… Как похож!.. Не обращайте на меня, старую, внимания. Я сейчас… сейчас успокоюсь.
Тур, начавший было снимать перчатку, замедлил движение, а Ворон в свою очередь сделал всё, чтобы идеальное сходство близнецов не произвело на хозяйку особого впечатления. Это оказалось нетрудно, поскольку кроме Лиса старушка никого не замечала.
– Проходите, – она торопливо, но удивительно легко семенила впереди. – Проходите, сюда. Тут я живу. Сейчас сядем, поговорим… Господи, как же вы похожи на Серёжу! Я вам и альбомы её покажу. Вы, наверное, и фотографий-то не видели? Сколько лет прошло. Что ж раньше не приезжали? Я и не надеялась, что у неё родственники кроме матери оставались.
У Ворона появилась шкодливая мысль: запустить секундомер и просчитать количество слов в секунду, выдаваемое шустрой маленькой старушкой. Складывалось впечатление, что появление неожиданных гостей сработало как ключ от заглушки мощного словопотока, накапливаемого многие годы.
Длинная узкая комната с гигантским потолком была заставлена старой, но добротной мебелью. Часть помещения отгораживал массивный бельевой шкаф, за которым на стене виднелись десятки этажей разноликих книжных корешков.
– Муж мой покойный здесь работал, – походя пояснила хозяйка, заметив внимание Лиса к домашней библиотеке. – Тут все труды свои писал. А Серёжа любил к нам за книжками приходить. Какой мальчик был любознательный! Бывало, книжку прочитает, а потом на кухне Людмиле пересказывает. Вы садитесь, пожалуйста, не стесняйтесь. И простите меня, старую, за мою болтовню. Хорошо мы жили в прежние времена, дружно. Со Старостиными всегда вместе, как с родными! Это сейчас, – она махнула рукой в сторону коридора, – каждый в своей конуре. Никому до соседей дела нет. А раньше и в отпуск вместе, и беды пополам, и радости. Я абсолютно убеждена: память – она словно живая душа. Пока помнишь людей, они живут рядом с тобой. Хоть десять, хоть двадцать лет. Это хорошо, что вы про Старостиных вспомнили. А уж я боялась, всю память в могилу за собой унесу. Жалко. Как всё обернулось!
– Надежда Сергеевна, – Лис улучил момент прервать монолог и направить беседу в упорядоченное русло, – про Людмилу Николаевну и её семью мы узнали совсем недавно. Так получилось. Когда её мать умерла…
– Ой, да, да, – хозяйка присела на краешек дивана напротив гостей. – Позвонили мне, сказали. Хотела на похороны поехать, да побоялась. Старая уже. Жалко Прасковью Михайловну. Добрая она была. А Людмила не в мать пошла. Жёсткая женщина, но справедливая. Сколько ей подножек ставили, пока диссертацию писала! Святослав, муж её, вмешаться хотел, не позволила. Сказала: ты сам «защитился», и я сама пробьюсь. И пробилась. Он её, как мог, вдохновлял. Хорошая была семья. Видно, Бог и вправду забирает таких первыми.
