СССР - Идиатуллин Шамиль (книги полностью txt) 📗

– Ты, девочка, не умничай. Как тебя зовут? А впрочем... А куда мог смотреть департамент образования, если вы с самого начала не в нашей системе были? Прямое подчинение, прямое финансирование – и особое финансирование, в Кремль дверь ногой открывали. Но всё. Кончилось это время, порядок пора наводить. А то, видишь ли, советская власть у них. Что это за советская власть, которая забыла детей нормально учить?

– Извините, а мы с вами сейчас где находимся? – подумав, спросил Егоршев, не меняя небрежной позы.

Тихомирнова радостно всплеснула руками.

– А я не знаю! Я не знаю, куда вы меня привели. Может, скаутский кружок, может, клуб любителей фантастики, может, я не знаю, посиделки в честь чего там – годовщины Октябрьской революции.

– Это школа вообще-то, – оскорбленно сказал Пашка.

– Ну какая это школа? – спросила Тихомирнова, начиная потихоньку переминаться с ноги на ногу. – Учебных планов нет, или с нами не согласованы, классов нет, формы школьной нет – как вы одеты, господи, – специализаций нет, директора нет, учителей тоже нет. Вы даже список рекомендованных учебников и пособий от нас ни разу не получали!

– А ничего, что у нас только за этот год на семнадцать учеников одиннадцать побед на всероссийских олимпиадах? – спросил Егоршев почему-то без обычной паузы.

Тихомирнова усмехнулась, повела ватным плечом и снисходительно сообщила:

– Олимпиады... Олимпиады ни о чем не говорят. К олимпиаде можно подготовиться хоть дома, по паре книжек. Учебный процесс – вот предмет нашей озабоченности. А у вас такого процесса нет и быть не может. Потому что нет подготовленных педагогических кадров.

Класс возроптал, но Никита повторил жест внимания и принялся очень серьезно объяснять:

– Маргарита Владимировна, вы видите человека рядом с собой? Это Геннадий Ильич Валенчук. Он у нас сейчас урок ведет... Вел, пока нас не прервали. Предмет называется «Физика», а Геннадий Ильич – доктор технических наук, замдиректора всероссийского НИИ экспериментального транспорта, я уж молчу о том, что он директор производства «кипчака», – и этого «кипчака» вообще-то под руководством Геннадия Ильича придумали, разработали и теперь делают. Еще у нас физику доктор из НИИ при АЭС читает, они по очереди с Геннадием Ильичом. Русский и литературу у нас ведет кандидат филологии, математику и физику – кандидаты, химию – доктор и кандидат, историю и обществоведение...

– О чем я и говорю. Они ведь не педагоги. Чему они вас могут научить, эти ученые.

Егоршев, нескрываемо свирепея, спросил:

– Девушка, вам шашечки или ехать?

Тихомирнова, недовернув голову в его сторону, сказала:

– Хороший пример подаете, похвально.

– На вас равняюсь, – с готовностью откликнулся Егоршев, совсем забросивший качаловские манеры. – Вы вообще учитель по образованию или массовик-затейник?

Тихомирнова, обратив лицо к вечности, находящейся где-то под центральной точкой потолка, сказала:

– Я дипломированный педагог, в отличие от ваших так называемых учителей. Ну чему они вас могу научить? Гранты, как это у вас называется, пилить или как проволоку на железку наматывать? Или вы гимн СССР учите на уроках? Или сочинения пишете на тему «Совочек, который мы потеряли?»

Никита торопливо сказал:

– Давайте проверим. Маргарита Владимировна, вы что преподавали?

– Какая разница, юноша?

– Поливаев Никита Алексеевич, пятнадцать годиков, – напомнил Никита.

Тихомирнова решила не реагировать. Похоже, устала – и от разговора, и вообще.

– Физру она преподавала, – вполголоса предположил подлец Синицын.

Никита, проигнорировав выпад, сказал:

– Давайте я угадаю. Историю? Давайте посоревнуемся, кто больше назовет нарымских князьков.

– Кого-о? – недовольно протянула Тихомирнова.

– Ну, селькупской Пегой орды, полугосударственного образования, которое вот здесь, – Никита легонько топнул, – раньше было. Сравнительно недавно, лет четыреста назад. Да князей всего три штуки известно, несложно запомнить. Ну? Воня – первый, дальше?

Тихомирнова утомленно прикрыла глаза и сказала:

– Мальчик, это краеведение, а не история.

– Ну давайте поближе к вам возьмем. Пожалуйста, Пелымское княжество, вы почти с его стороны приехали. Асыка, он же Ассьян, Юмшан, дальше? Бегбе-е...

– Это тоже краеведение.

– ...елий.

– Кихек еще, – подсказали с «камчатки».

– И Аблегерим, – добавила Наташа.

Никита кивнул и пояснил:

– Тут уже, видите, не до того. Не история. Понятно, на своей земле истории быть не может, чего уж в калашный ряд. А где у нас история? На Московской возвышенности, но не раньше двенадцатого века? На Украине? Или в Германии-Франции? Ну давайте по ним пройдем. Дату основания Москвы вы, наверное, помните, а что до тысяча сто сорок седьмого года там было – финны, балты всякие, поздняя дьяковская культура? Тоже нет?

– Никит, физику спроси, – предложила Инна.

Никита посмотрел на Тихомирнову, та медленно обводила класс нехорошим взглядом. Никита вздохнул и предложил:

– Пусть Геннадий Ильич спросит.

Валенчук вяло приподнял упертую в стол руку и двинул кистью. Видно было, что он очень переживает.

Никита тоже переживал, но замолкать не собирался:

– Хорошо, Инн, давай тогда я тебя спрошу. А Маргарита Владимировна поучаствует, если захочет. Допустим, так: два шара по децлу в диаметре каждый висят на метровых отрезках нити. Их поднимают на уровень перекладины и одновременно опускают. На какую предельную высоту после удара поднимется каждый из шаров, если известно, что они сделаны из одинакового материала с плотностью... ну, пусть десять кило на куб и вязкостью... ну, десять пуаз, но один из них сплошной, а второй полый и весит вдвое меньше первого.

– Ух ты, – сказал Пашка, а Инна наклонила голову и прищурилась.

– А, еще нити резиновые, параметры такие...

– Это не школьная программа, – спокойно сказала Тихомирнова.

– Это у вас она не школьная. Инн, за сколько решишь?

– Минут пятнадцать, – сказала Инна, недобро глядя на него.

– So, Маргарита Владимировна, in our school they teach us to solve these kind of problems in fifteen minutes. [22]

– Nicht nur diese, viel kompliziertere auch, [23] – оскорбилась Наташа.

– Не хвастайся раньше времени, – начал Никита, но Паша прервал его предельно вредным голосом:

– Et selon votre programme il faut etudier a traverser la rue au feu vert et ne pas monter en voiture avec des inconnus. [24]

– Да, маньяков бояться нас не учат, – согласился Никита.

Лицо Тихомирновой к тому времени совсем побурело. Она пошевелила губами и выговорила очень весомо:

– Вас, смотрю, уже поздно этому учить.

Ребята переглянулись, обменявшись репликами по-хантски, причем Таня выпендрилась и ввернула что-то по-татарски, а Егоршев укоризненно воскликнул:

– Гражда-аночка Тихомирнова!

Тихомирнова взялась пальцами за виски и вполголоса сказала:

– Дурдом. Зверинец.

Отпустила голову и как-то очень по-человечески спросила:

– Господи, ну вы же с детьми работаете! Что ж вы как в милиции совсем – «гражданочка».

Егоршев почему-то обрадовался:

– А вы отказываетесь от гражданства? Напрасно,– мы к себе только граждан России берем. Да у вас шансы и не слишком велики: нам ведь специалисты нужны, а ваша квалификация, как видим...

– Хватит! – звонко сказала Тихомирнова, еще звонче хлопнув ладонями по столу.

– Не больно? – сочувственно спросил Синицын.

Видимо, было больно. Тихомирнова горячо заговорила, машинально потряхивая кистями:

– Что ж вы за люди, а? Я, между прочим, вам сочувствовала, жалела даже – как же так, бедные детки, без школы остаются. А вы не детки и не бедные, вы крысеныши злые, хоть и умные. Как есть крысеныши. Не гнать вас. Давить.