Дикие карты - Мартин Джордж Р.Р. (книги онлайн бесплатно txt) 📗
Позже начальник полиции окажется на ковре у мэра. Мэр, в свою очередь, на ковре у губернатора, чья канцелярия будет клясться и божиться, что не готовила никаких приказов. Никто так и не поймет, кто именно отдал тот злополучный приказ. Потом это уже не будет иметь никакого значения – ночь с восемнадцатого на девятнадцатое июля войдет в историю как ночь джокертаунского восстания.
Чей-то крик, многократно усиленный мегафоном, – и безумие разразилось.
Конники, следом за которыми двигались шеренги вооруженных дубинками полицейских, начали прочесывать парк с юга на север, намереваясь оттеснить джокеров сначала к Деланси, а потом обратно в Джокертаун. Джокеры, ошарашенные внезапной атакой и совершенно растерявшиеся, под нажимом впавшего в неистовство Гимли начали сопротивляться. Полицейские пустили в ход дубинки, и завязалась настоящая свалка, причем царившая в парке темнота только усугубляла всеобщую неразбериху. Для полицейских все, кто был не в униформе, представляли собой мишень. Ночь взорвалась криками и воплями. Попытка дать полиции организованный отпор быстро провалилась, и джокеров небольшими группками погнали на улицу, а всех, кто пытался свернуть в сторону, избивали. Тех, кто падал, затаптывали. Сандра тоже оказалась в такой толпе. Тяжело дыша, она пыталась удержаться на ногах в этой давке, руками прикрыть голову от ударов дубинок, и в конце концов ей все-таки удалось спрятаться в относительной безопасности одного из переулков, отходящих от Стэнтон-стрит. Оттуда она смотрела на бойню, которая творилась в парке и на прилегающих к нему улицах.
Перед ее глазами одна за другой разворачивались маленькие драмы.
Оператор Си-би-эс снимал, как десяток полицейских на мотоциклах теснил группу джокеров к ограде, которой был обнесен пандус подземного гаража на другой стороне улицы. Джокеры убегали, некоторые прыгали прямо через ограду. Среди них был и Вспышка, озарявший эту сцену фосфоресцирующим сиянием своей кожи – ему, бедняге, было даже не скрыться от полиции. В отчаянии он перемахнул через ограду и полетел вниз с высоты восьмифутового пандуса. В этот миг полицейские увидели оператора; один из них взревел:
– А ну-ка убрать его отсюда!
Мотоциклы, хрипло треща моторами, устремились на него; лучи фар беспорядочно заметались по стенам зданий. Оператор побежал прочь, не прекращая снимать. Взмах дубинки с промчавшегося мимо мотоцикла – и оператор со стоном рухнул на мостовую, выпустив из рук камеру. Послышался звон разбитого стекла.
У входа в переулок, шатаясь, появился джокер, прижимавший окровавленный платок почему-то к виску, хотя кровь, которая заливала воротник его рубашки, хлестала откуда-то из-за уха. Было совершенно ясно, почему он не сумел убежать: его руки и ноги торчали в разные стороны под немыслимыми углами, как будто их прилепил к телу пьяный скульптор. Рядом с ним тут же словно из-под земли возникли полицейские.
– Мне нужен врач, – сказал джокер одному из них. Когда полицейский ничего ему не ответил, тот потянул его за рукав форменного мундира. – Эй, пожалуйста.
Полицейский вытащил из футляра на поясе баллон со слезоточивым газом и пшикнул прямо джокеру в лицо.
Сандра ахнула и отступила в глубину переулка.
Беспорядки переместились на улицы Джокертауна. То там, то сям вспыхивали яростные схватки между джокерами и полицейскими. То был разгул разрушения, торжество ненависти. Ни один человек не спал в ту ночь. Джокеры в масках преграждали дорогу патрульным машинам, переворачивали их; над перекрестками от горящих машин поднималось зарево. Клиника Тахиона на берегу походила на осажденный замок, оцепленная вооруженными охранниками, и видно было, как мечется сам доктор, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие нормальной работы. Такисианин в сопровождении немногих доверенных помощников совершал вылазки на улицы и подбирал раненых – как джокеров, так и полицейских.
Джокертаун разваливался на части, погибал в огне и крови. По улицам расползался едкий слезоточивый газ. К полуночи на помощь призвали солдат Национальной гвардии, которым были розданы боевые патроны. Сенатор Хартманн обратился к тузам, работавшим на правительство, с призывом помочь в урегулировании ситуации.
Великая и Могучая Черепаха реял над улицами, как какая-нибудь военная машина из «Войны миров» Джорджа Пала, и разметывал противников в стороны. Как и многие другие тузы, он не встал ни на чью сторону и употреблял свои способности на то, чтобы пресекать столкновения. За воротами клиники Тахиона (где к часу ночи практически все палаты были заполнены до отказа и доктор начал укладывать раненых прямо в коридорах) Черепаха поднял в воздух искореженный горящий «мустанг» и швырнул его в воду, точно ослепительный метеорит, за которым тянулся шлейф искр и дыма. Потом промчался над Саус-стрит, и мятежники и солдаты разлетелись в разные стороны, точно отброшенные лемехом гигантского незримого плуга.
На 3-й улице солдаты покрыли джипы проволочной сеткой и прикрепили к радиаторам своих машин большие мотки колючей проволоки. С их помочью они разгоняли джокеров с проспекта на боковые улочки. Костры, загоревшиеся сами собой по воле какого-то неизвестного джокера, воспламенили бензобаки джипов, и солдаты с криками бросились врассыпную, пытаясь на ходу затушить занявшуюся униформу. Сухо затрещали ружейные выстрелы.
Неподалеку от Чатем-сквер шум восстания перерастал в неимоверный, оглушительный рев – это Плакальщик, весь в желтом, шагал по охваченным хаосом улицам и стенал, и в его вое сливались все те крики, что он слышал за сегодняшний вечер, многократно усиленные и отраженные. Джокеры, попадавшиеся Плакальщику на пути, затыкали уши и разбегались от этого убийственного вопля. Окна разлетались вдребезги, когда Плакальщик переходил на визг; стены содрогались, когда он басисто всхлипывал.
– Остановитесь! – ревел он. – Расходитесь по домам, вы все!
Черная Тень, открыто признавший себя тузом всего несколько месяцев назад, очень быстро дал понять, кому сочувствует. Некоторое время он молча наблюдал за стычками. На Питт-стрит, где горстка обложенных со всех сторон джокеров при помощи насмешек, пустых бутылок и прочего подручного хлама сражалась против взвода солдат с водометом и штыками, Черная Тень ввязался в бой. Улица в радиусе приблизительно двадцати футов мгновенно погрузилась в кромешную тьму. Непроницаемый мрак не рассеивался минут десять. Из облака черноты послышались вопли, и джокеры бросились в разные стороны. Когда темнота расступилась и от влажной мостовой вновь отразились огни фонарей, солдаты обнаружились лежащими на асфальте без сознания, а водомет, никем не управляемый, изрыгал упругий поток прямо в сточную канаву.
Сандра видела эту схватку из окна своей квартирки. События этой ночи нагоняли на нее страх. Чтобы заглушить его, она отвинтила крышку с бутылки «Джека Дэниелса», стоявшей у нее на комоде, и отпила изрядный глоток прямо из горлышка. От жгучего напитка перехватило дыхание, и она утерла губы ладонью. Каждый мускул в ее теле протестовал. Искривленные артритом руки и ноги при каждом движении пронзала мучительная боль.
Женщина легла в постель. Но сон не шел: шум восстания проникал в открытое окно, ее преследовал запах гари, на стенах плясали дрожащие отблески пламени. Она боялась, как бы ей не пришлось бежать из дома.
В дверь ее квартиры негромко постучали. Сначала Сандра даже не была уверена, что ей это не послышалось. Но стук повторился, негромкий и настойчивый, и она со стоном поднялась.
Едва она приблизилась к двери, как мгновенно поняла, кто за ней. Ее тело, Суккуба сказала ей это.
– Только не это, – прошептала Сандра. – Только не сейчас.
Хартманн снова постучал.
– Уйди, Грег, прошу тебя, – проговорила она, прижимаясь к двери, совсем тихо, чтобы он не уловил старческого тембра ее голоса.
– Суккуба? – Его возбуждение и настойчивость захлестнули ее.
«Почему сейчас? Почему здесь? Господи, я не могу допустить, чтобы он увидел меня в таком виде, а он не уйдет».
