Сгусток Отроков (СИ) - Чернухин Лев (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации txt, fb2) 📗
Гай — немногословно составляет компанию. Он не стремится вести беседы или шутить, почти не проявляет эмоций, но его немая поддержка бесценна. Когда Гай рядом, я перестаю чувствовать себя изолированным. Он присутствует, словно незримая стена, которую можно почувствовать плечом, когда всё остальное кажется слишком хрупким. Его молчание — не пустота, а тихая сила, на которую можно опереться.
День седьмой
Ветер приносит с собой сухую пыль, обжигая глаза и горло. Кажется, что звуки мира затихли, остались лишь шорох песка и дальний гул. Встречи с друзьями кратки, но их лица теперь как отражения прошлого, приносящие короткое облегчение.
Эллей — чуть пободрее, но повреждённый Единством. Мы с ним восстанавливаем речь, словно учимся заново произносить слова, строить фразы. Я осознаю, что язык — это не просто средство общения, а способ не дать мозгу застопориться в оцепенении. Вместе мы повторяем странные словесные упражнения, жонглируем смыслами и интонациями. Эллей помогает мне не утратить связь с мыслью, с разумом, с самим собой. Его присутствие — это ежедневная тренировка ума, столь же важная, как и глоток воды.
День восьмой
Мышцы ноют без передышки, каждое движение — подвиг. Визиты друзей становятся всё более редкими, тишина — постоянным фоном. Глаза ищут хоть малейший признак перемен, но вокруг лишь однообразная картина гор и неонового далёкого огня.
Афоня — всегда появляется под вечер, когда солнце начинает клониться к горизонту. Он не торопится, словно проверяет моё терпение. С ним мы много говорим о смысле происходящего — о том, почему я здесь и насколько важны эти испытания. Афоня не предлагает помощи в прямом смысле, не пытается тащить провизию или воду, но его рассуждения о человеческой природе и стойкости духа иногда укрепляют мою решимость продолжать.
День девятый
Время словно растягивается, мысли застревают в пустоте. Чувство голода перемешивается с жаждой, а тело ослабевает. Даже смех друзей звучит отдалённо, как напоминание о другом мире. Память начинает искажаться, смешивая сны и реальность.
Рой — практичен. Он смотрит на меня оценивающе, как на солдата, который должен пройти полосу препятствий. В его словах звучат отголоски давней выучки: как экономить силы, как делать минимальные глотки, чтобы смочить горло, как стараться не думать о жажде. Его советы порой резки, но полезны. Он говорит, что жизнь — это борьба, и если я не справлюсь, то упущу что-то важное. После его визитов у меня часто чёткий план на ближайшие часы.
«Ты не один. Мы сильны.»
Жжет. Очень жжет дрянное тату.
День десятый
Первые признаки галлюцинаций начинают проявляться. Тени от скал танцуют на стенах сознания, лица близких становятся размытыми и искаженными. Связь с реальностью ослабевает, дни подсчитываются как бесконечный круговорот мыслей. Время теряет смысл, а воспоминания смешиваются с настоящим, создавая калейдоскоп эмоций и образов. Забытые моменты из прошлого оживают, заставляя переживать каждую радость и боль заново. Ветер приносит запахи дикой природы, смешанные с едким ароматом дождевой воды, создавая ощущение затерянности во времени и пространстве. В моменты ясности ощущается полная изоляция, словно мир вокруг растворяется в тени безысходности.
Арсений — странный мальчик. Он приходит внезапно, почти бесшумно, но не так часто, как остальные. Когда он рядом, появляется ощущение, будто я часть чего-то большего, словно он приносит с собой эхо целого мира. Мы не слишком много говорим, но его присутствие напоминает о том, что я не одинок в этой пустоши; он как отражение общего гудения жизни, роящегося где-то за невидимыми границами моего заточения.
«Это только начало»
«я знаю»
«Мы все еще вместе сильны. Станем сильнее»
«как скажешь»
Сегодня тату холодит.
День одиннадцатый
Хрупкие границы сознания дрожат. Голос друга звучит искажённо, словно проходит сквозь толщу воды. Боль уже не удивляет, а воспринимается как неизбежный ритм существования. Воспоминания осыпаются, словно песок сквозь пальцы.
Астер — рационалист. С ней мы обсуждаем строение скал, возможные пути побега, эффективность разных методов сбора конденсата из воздуха. Она не слишком сочувствует, скорее ищет задачу для решения. Иногда у меня ощущение, что я — ее эксперимент. Она предлагает схемы, графики и расписания, но не всегда они осуществимы. И всё же, аналитический подход заставляет задуматься. И напрячь извилины. А это сейчас — очень полезно.
«Слышишь меня?»
«слышу, слышу»
«Мы можем вырваться. Можем всех искрамсать»
«нет»
«Мы сильнее»
«нет»
День двенадцатый
Реальность плавится в игре теней и света. Каждый звук отдаётся эхом, каждое слово — ломкое и ненадёжное. Ослабшее тело просит покоя, но покой обманчив. Мысли блуждают в круговороте прошлого и настоящего.
Шелдон — приносит звуки звёздных историй. Он как странник, заглядывающий из иных миров. Когда он здесь, я забываю о сухости губ, о царапающем горло воздухе. Рассказывает о неведомых созвездиях, о далеких планетах, где вода льётся рекой. Его присутствие — иллюзорный оазис. Я понимаю, что это лишь сказки, но они так хорошо отвлекают, что после его ухода в душе остаётся тонкая нить надежды.
«Спишь?»
«нет. ты же знаешь и так»
«Спи»
«нельзя. они подкрадуться. заберут воду»
«Я охраняю»
«ты — это я»
«Я — это ты. Мы сильны»
«я усну — и ты следом»
«Нет. Я охраняю. Даже во сне. Спи»
Чернила тату, как змея под кожей зашивелились. Поползли от плеча к шее, к глазам, а затем через спину к паховой области. Колит.
День тринадцатый
Границы между сном и явью почти стёрты. Ощущения притупляются, и даже боль становится привычным фоном. Лица друзей в памяти то всплывают отчётливо, то расплываются до неузнаваемости. Прошлое и настоящее сплетаются в безмолвное полотно.
Жора — шумный, жизнерадостный, хотя и не особо полезный. Приходит он обычно в самые знойные часы дня, когда я уже изнемогаю от жажды. Жора рассказывает анекдоты, вспоминает какие-то былые пьяные застолья, пытается рассмешить. Он никогда не приносит ничего существенного, но его смех, пусть и надрывный, даёт возможность хоть ненадолго выдохнуть морально.
«Кто ты?»
«Минотавр. Ты меня так называешь.»
«Почему не говорил со мной до сих пор?»
«Ты убегал. Ты не слушал.»
«Кто ты?»
«Я уже отвечал.»
«На самом деле, что за существо, что ты можешь, откуда?»
«Я далекое эхо старых эпох. Как твой друг говорил, биокод. Я в твоем теле. В твоей натуре. В твоих воспоминаниях. Все былые времена — это я.»
«А я — это ты, ты это я»
«Верно»
День четырнадцатый
Взгляд затуманен, а разум скользит между полуистиной и иллюзией. Каждый глоток воды — подвиг, каждая минута — испытание. Мир вокруг теряет чёткие очертания, оставляя лишь ощущение безысходности и отдалённого мерцания надежды.
Лея — спокойна и ласкова. Её голос звучит мягко, словно она хочет убаюкать меня. С ней мы говорим о семейных ценностях, о доме, о том, кто ждёт меня по ту сторону этой пустыни из жажды. Лея не предлагает стратегий, не шутит, не философствует — она просто напоминает о том, что в мире есть тепло родных рук и объятий. В те моменты я чувствую, что не всё сводится к выживанию; есть ещё что-то прекрасное, к чему стоит вернуться.
Люк — Его появление редкое, и каждый раз оно сопровождается чувством приближающейся развязки. Не уговаривает, не утешает и не жалеет. Он говорит о необходимости действовать, о неизбежности выбора — или я найду выход, или время меня сломает. Приносит уверенность, что что-то должно измениться. При его уходе остаётся ясность: впереди важный шаг, нужно идти дальше, несмотря ни на что.
