Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ) - Аредова Дарья Владимировна (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗
Ладно, прекращаю всю эту словесную мишуру. Все равно этого невозможно осознать до тех пор, пока сам не почувствуешь. Кто знает – тот поймет. Хотя… кто же может знать, если Ласточка-то – со мной… А сейчас – самая прекрасная женщина на свете целует меня, и огонь восхитительной болью сжигает душу и тело, и это – самое главное на свете…
Птичка-птичка, не так быстро... погоди немного... Ласточка, моя Ласточка, не нужно... я не могу больше... о-ох... постой, погоди, неужели ты хочешь, чтобы так быстро закончилось волшебство... неужто ты со мной, неужто отвечаешь взаимностью, неужто сама чувствуешь этот огонь... Нет, не так. Нет тебя, и нет меня. Есть мы. Нас двое, и мы – единое целое. Душой и телом.
Черт побери... Я был живым.
Мы – двое – живыми.
Любимая...
Разум, прощай...
Нэйси
Чувствуя себя полной дурой, я взяла трубку – она была пыльная и холодная. Тяжелая.
— Алло...
Оттуда, из трубки, донеслись помехи, правда, они тоже были какими-то далекими, как и сменивший их голос. Голос кричал, но все равно слышимость была очень плохая, и я прижала трубку к уху плотнее, но это не помогало.
— Машенька?.. Мария! Твою мать, что у тебя в отделе творится?!.. Алло! Маша! Тимирязева, зараза, не молчи!!
Я растерялась, не зная, что на это ответить.
— Алло!! – возмущенно рявкнула трубка. Я вздрогнула и чуть не уронила ее, но удержала все равно.
— А я... я не Маша...
Трубка замолчала. Удивились, наверное.
— Как – не Маша?.. А кто? Мне диспетчер нужен.
— Нету... – пролепетала я. – Я тут случайно оказалась, извините...
Мужчина там, у второго аппарата, видимо, разозлился совсем.
— Что за шутки?! Девочка, ты откуда, вообще?!
— И-из... из Города... – окончательно испугалась я. У него бы спросить, кто он такой и откуда, но он же не ответит, подумает, что я его разыгрываю.
— С чем тебя и поздравляю! Я тоже не из колхоза, если хочешь знать! – Так, он, по-моему, уже так думает... – Где диспетчер?!
Вокруг было темно и тихо, мерно гудели и постукивали станки, но я их слышала отдаленно, через дырки в стенах. Неподвижными тенями замерли навеки уснувшие турникеты. Они были похожи на кости какого-нибудь животного – светлые и тонкие лапки в темноте. Мутное пыльное стекло перед глазами и мужик с требованием диспетчера как-то не могли ужиться одновременно в моей голове. Я вцепилась в трубку.
— Не знаю... тут вообще никого нет...
— Перестань дурачиться, это очень важно! Мы рискуем глобальной катастрофой! Девочка!
— Но здесь, правда, никого нет!
Он собирался что-то ответить, по-моему, но тут все стихло. Исчезли даже помехи. Я осторожненько потрясла трубку, опять приложила ее к уху, и даже нажала несколько раз на кнопочку со значком включения-выключения, но телефон молчал. Он не работал. Уже много лет он не работал...
И мне стало так страшно, что я даже неосознанно шагнула к стенке, прижалась к ней спиной и принялась вглядываться в темноту, но видела только тусклые желтые гирлянды огоньков и их ниточек, и еще то, что они успевали из темноты высвечивать. А они вдруг принялись неровно вспыхивать – то слабее, то ярче, будто перемигивались, или разговаривали так. А может, они живые, огоньки?.. Надо бы подойти, поглядеть, но стра-ашно...
Ну, я же ничего не боюсь... я же патрульный, а не какая-нибудь сопливая девчонка! Я уже и в рейде была – в особо опасном!.. Что мне какие-то там странные телефоны и желтые огоньки... Вот, если я смогу принести в часть ценные наблюдения, меня сразу же официально зачислят! Права Алиса. Надо идти...
Пока я себя так уговаривала, огоньки все продолжали мигать, а Алиса спала. Ну, ничего, я разведаю тихонечко и вернусь, она и не заметит.
Вот, наш командир ни за что каких-то желтых огоньков не испугался бы.
Вспомнив про Дэннера, я почувствовала себя настоящим храбрым солдатом. Еще бы, у меня же такой командир! Я горжусь своим командиром: он ничегошеньки не боится! Ни тварей не испугался, ни охотников – я сама видела в последнем рейде! А сколько раз он людей спасал – а сам ни капельки не боялся!..
Я им горжусь, и тоже хочу заслужить его гордость. Вот.
Выбранный мной огонек вел себя тихо. Только мерцал как новогодняя гирлянда, и на мое приближение никак не реагировал.
Я походила вокруг него, посмотрела со всех сторон. Ничего особенного. Огонек как огонек, ничем не хуже и не лучше остальных.
— Нэйси!
Я вздрогнула и обернулась. И как это Алиса ухитряется так бесшумно подкрадываться?!.. Я даже ауру не чувствовала.
— Нэйси, ты чего не спишь?
— Хочу – и не сплю, – огрызнулась я, отворачиваясь обратно к огоньку. Он почему-то вспыхнул ярче, будто лампочка, когда генератор чинят. – Не мешай. И вообще, ты меня пугаешь.
— Надо спать, – тем же тоном повторила Алиса.
— Отстань
— Ты почему не спишь? – Странно, она целых два раза не сказала «Нэйси».
А... а где аура?
Здесь же нет тварей!
Я обернулась снова. Алиса стояла прямо передо мной, и выражение лица у нее было отсутствующее. У нее не было не только ауры, но и тени.
Ну, так и есть. Оборотень или еще кто похуже. Но... Алиса ведь жива, как они забрали ее лицо и ее голос?
Тут мне сделалось вначале жарко, затем очень-очень холодно, словно я простудилась, а тело как-то сковало.
Алиса ведь не проснулась на звонок телефона. А звонил он оглушительно. И не проснулась, когда я кричала в трубку. И открывала скрипучую дверь.
Ой!..
Я пыталась поглядеть через плечо твари и пыльное стекло будки, и кажется, даже увидела почти смутные очертания настоящей Алисы, а тварь вдруг со всего размаху толкнула меня в грудь, и я полетела на пол. То есть, это я так думала, что на пол, пока не почувствовала мягкое тепло огонька. И все вспыхнуло ослепительным желтым светом.
А дальше наступила темнота.
Аретейни
Ой, мамочки... Все. Нету меня...
Скажете, я дура? И без вас знаю. О-ох, японский эшелон...
Все было, разумеется, совершенно не так, как описывают поэты, и этого следовало ожидать, я и вполне себе ожидала. И что вслед за праздником, как правило, наступает мучительное похмелье, знала, разумеется, наперед. Поддавшись эмоциям, я – взрослый разумный (ну, это я фигурально, вы не думайте) человек – отдавала себе отчет обо всем, что сейчас со мной творилось... до тех пор, пока Дэннеру отчего-то не вздумалось меня поцеловать. Все, крыша, до свиданья. Любовь, Светлые Чувства, все дела – сплошной эпос, а как дальше жить – нет, ну когда ж нас это интересовало-то.
Да и чего я вам рассказываю – сами, небось, все прекрасно знаете.
Во-первых, больно. Все же в девицах бегать четверть века с целью дождаться Великой Любви может исключительно безнадежная дура, то есть, я. Даром, что дура в сфере женской анатомии и связанных с таким вот идиотизмом проблем осведомлена прекрасно.
Во-вторых, стыдно. Вот, вы что бы на его месте обо мне после этого подумали? Впрочем, можете не озвучивать. Просто покивайте мне и нарисуйте на лице вселенскую скорбь. Благодарю, товарищи.
Ну, а в-третьих... По поводу Ответной Великой Любви со стороны Дэннера иллюзий я не питаю абсолютно никаких – хоть на то мозгов хватает. Можете меня поздравить. Вдруг, у меня еще есть шанс не загнать себя в самую глубокую задницу?.. А то в моральную выгребную яму я уже нырнула без акваланга и теперь, вероятно, ищу на дне жемчужницы. Иначе что мне еще там столько времени делать?.. Ну, если только от людей прятаться, потому как от стыда я всей душой мечтала провалиться сквозь землю, а еще лучше – отмотать время назад и заставить своих родителей пользоваться контрацептивными препаратами, для верности еще впарив им ящик презервативов и приклеив их все на отца эпоксидной смолой. А мать – на принудительную стерилизацию, вместе с генетически неполноценными членами общества.
