Убийца яутжа (СИ) - "Sascha_Forever_21" (читать книги txt) 📗
Мягкие губы и влажный, тёплый язык скользнули по рисунку татуировки, выводя его и согревая Киан’дэ дыханием. Алиса повела ниже, целуя ключицу, и поразилась, что он не препятствует ей.
Напротив, его рука легко сжала ее плечо, двигаясь с него на спину. Каждое прикосновение обжигало, и Алиса уже прильнула к нему всем телом…
«Не сейчас» — вдруг прозвенело в ее голове, и она нехотя оторвалась от хищника.
— Что-то не так? — неуверенно спросила она, положив ладонь на его глубоко вздымающийся, твёрдый живот. — Ты…
«Все так. Но завтра у меня бой. Я приду после» — Киан’дэ в подтверждение своих слов провёл рукой, покрытой перчаткой, по ее скуле, и вгляделся в глаза. Алиса призналась себе, что у хищников во взгляде было что-то гипнотическое — что-то нечеловеческое, а потому она только кивнула.
— Я приду, чтобы посмотреть на тебя. И буду ждать после, — сказала она, доверчиво прижимаясь к его ладони щекой.
Киан’дэ застыл, что-то обдумывая, и после, устало сморгнув с глаз пелену, развернулся и молча вышел из комнаты.
Рената уютно лежала на его предплечье, слушая, как снаружи воет ветер в древесных кронах. Согреваясь в излишне тёплых руках яутжа, она задремала, проваливаясь в сон. А затем — что было неожиданно — забавно чихнула.
Киан’дэ усмехнулся, прикрыв глаза и положив руку на ее плечо. Зевнув, Рената засопела и постепенно заснула крепче.
Осторожно переложив ее на подушку, Киан’дэ собрался уходить в лагерь к себе, но не сдержался, чтобы напоследок посмотреть на неё еще раз. Он хмыкнул, и в его глазах мелькнула нежность.
А может, остаться?
Он перевёл взгляд на окно и нехотя посмотрел в высокое темное небо, притянувшее его внимание. Он должен найти корабль и покинуть Землю, если не хочет навредить ей.
Он не будет думать об этом сегодня. Киан’дэ активировал специальный режим маски, после чего, обняв Ренату сзади, тут же крепко уснул.
Это был сон.
Он резко открыл глаза и поискал ее взглядом. Да, это все ему приснилось. Воспоминания недавнего прошлого…
Хищник вновь откинулся на койку, мрачно пялясь в потолок. Ночь пролетела, как одно мгновение. Вернулся он к себе рано, но вместо того, чтобы уснуть, тщательно начистил своё оружие и проверил экипировку.
Сегодня, в свой последний бой, он не должен оплошать. Нужно выйти победителем, чтобы уже завтра утром активировать все бомбы.
====== 42 ======
Бесшумный, как призрак, он чуть склонил набок голову — уже по привычке делая так, когда он задумчив или сконцентрирован.
Раз за разом наблюдая за уманами, их обычаями и нравами, он понимал, как далеки их миры — его и Ренаты, и в то же время, как они похожи.
Сегодня он пришёл к ее дому, но неожиданно даже для себя расхотел заходить внутрь. Он так же бесшумно удалился, как и пришёл, удостоверившись, что Рената заперла за собой дверь, и рысцой добежал до стены, в два прыжка перемахнув через неё.
В вечернем Локвуде полиция и добровольцы патрулировали улицы, а простые жители в основном запирались в домах. Было холодно и промозгло. Киан’дэ запахнул поплотнее накидку, активировал в маске ночной режим, хотя его зрение и без того прекрасно справлялось в темноте, и медленно вошёл в лес, отключая камуфляж.
Чтобы что-то приготовить на ужин, нужно поохотиться. Хищник недолго бродил по сумеречному лесу. Вскоре он набрел на разбредшееся между деревьев стадо оленей. Он осторожно подкрался к ним, следя за ветром и не создавая никаких звуков. Дыхание и поступь его были легкими, но, несмотря на это, косули точно чувствовали в темноте присутствие опасности.
Олениха поблизости мягко снимала губами кору с дерева, привстав на задние копыта и опираясь передними о ствол, и она даже не сообразила, что случилось, когда хищник сбил ее с ног и одним ударом перерезал горло.
Стадо кинулось врассыпную, исчезая скачками между деревьев в мглистом тумане, а Киан’дэ достаточно легко поднял на плечи олениху и пошёл к своему лагерю.
Он быстро освежевал тушу, снял с неё шкуру, на будущее разделив мясо оленя на равнозначные куски. Ну, такого количества ему хватит на неделю. Он потреблял достаточно, чтобы оставаться в форме и в силах, а сейчас, зимой, он должен был, как и любой теплолюбивый хищник, питаться гораздо лучше обычного.
Он отнёс требуху, голову и ноги дальше от лагеря, оставив это на растерзание лесным зверям, и, вернувшись, хорошенько прожарил оленину и поднял маску, чтобы поужинать.
Сидя в одиночестве под звёздным небом, он думал о том, стоит ли ему вернуться назад, домой.
Домой… странно это. Он тоскует по Яутжа Септима? Вроде нет. По чему тосковать, если там у него ничего нет? Тем не менее, какой-то инстинкт звал его прочь с Земли.
Он снял маску и расставил верхние жвалы, выдыхая пар в холодный воздух. Убить одного из прибывших на Землю одиноких охотников, взломать систему его корабля и улететь, исчезнув из поля зрения всех — это ему по силам. Он может провернуть это когда угодно. Киан’дэ коснулся горячего мяса клыками, разорвал его на мелкую часть и вдруг замер.
Но улететь — значит, потерять Ренату. Хотя его и так ждёт потеря. Сколько в среднем живет уман?
Семьдесят, восемьдесят, девяносто лет? Яутжа живут несоизмеримо дольше. Когда Рената состарится, он ещё будет в расцвете лет. Он увидит ее смерть.
На Яутжа Септима редким наложницам знатных хищников делают регулярные инъекции. Они позволяют продлить качество жизни и сохранить здоровье на долгие годы, отложив старость и смерть. Но для него и для Ренаты это недоступно.
Так может, не портить ей жизнь и просто исчезнуть? Она ещё очень молода, она может встретить хорошего умана, завести с ним семью и родить потомство. Это можно было бы назвать хорошим исходом всех событий.
Не нужно было тогда поддаваться соблазну! Он должен был просто вернуть ее в город, откуда она родом, и уйти. Вернуться к Патрону. И жить спокойно и размеренно.
Там он хотя бы знал, что ему делать и что его ждёт. Здесь — нет. Свобода, о которой он порой думал, тяготила его. Сказать откровенно, свободным он никогда не был.
Он был не волен выбирать свою судьбу, будучи изгоем, и рано или поздно его бы ждали смерть или подчинение.
Возможно, уйди он сейчас, он бы нашёл на одном из рубежей таких же изгоев, как он. Может, он бы даже смог найти себе подобную самку, своего вида.
Тряхнув головой, он отверг эту мысль и отвернулся от ночного неба.
Он подумает обо всем позже… а пока — просто поужинает и ляжет спать, чтобы ночь прошла быстро и не оставила времени на выбор.
Он встряхнулся, вышел из-под потока воды в душе и прошёл к раковине. Вчера он убрал с пола осколки, но стеклянные крошки ещё поблёскивали на полу. Киан’дэ надел кожаные штаны, поверх закрепил чёрный саронг, уже превратившийся в лохмотья, и натянул на руки перчатки. Зачем он это делает? Прячет метки. А ещё? По привычке, чтобы не оставить следов.
В складках саронга не видно всего оружия, которое он носит при себе. Закрытая одежда говорит о его статусе: воины такого не признают, им достаточно лёгких доспехов, прикрывающих только жизненноважные органы. Но Киан’дэ — не воин.
Складки саронга и рваные уже от времени края его робы движутся вместе с ним во время боя, так что некоторые удары маскируются при помощи летящей ткани. Багровая кожа и татуировки делают его приметным, но одеяние все скрывает.
Он накинул на плечи длинную тунику без рукавов, подвязал ее кожаным поясом и повесил на него кнут, нож и — уже на бёдра — пару чёрных бластеров нового прототипа. Он не имел права носить наручные клинки, телескопическое копье и плазмапушку, но его оружие было ничуть не хуже вооружения обычного Охотника.
Киан’дэ про себя звал их «классиками» и относится к ним бездушно, потому что и для него они были чем-то вроде трудных мишеней. Он повёл левой рукой, разрабатывая ее: вчера при тренировке будто мышцу защемил. Думал, спазм пройдёт в горячей воде, но нет.
