Неживая вода - Ершова Елена (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
– А… что я говорил, теть Рада? – спросил Игнат, и голос его оборвался.
Та пожала плечами, ответила беспечно:
– Нехорошее что-то… да что хорошего в болезни-то придет? Позади это теперь.
– А все же, что именно? – Игнат поднял пытливые глаза, и ответ заставил его внутренне содрогнуться.
– Что-то про воду, – ответила Рада. – Ты повторял «мертвая вода».
5
Игнат шел на поправку удивительно быстро: спасибо от природы крепкому организму и своевременной помощи фельдшера Марьяны Одинец. Юноша безропотно принимал все назначенные ему лекарства, делал медовые компрессы и нахваливал бульоны тетки Рады, которые та исправно поставляла «бедному сиротке».
Несмотря на окончательное выздоровление, несколько ночей после явления мертвой Званки Игнат спал плохо: вскакивал на любые шорохи, будь то шелест шин по скрипучему снегу, или треск угля в печи, или мышиный писк где-то под полом. Прислушивался, вглядывался в темноту тревожным взглядом. Игнат пробовал спать при свечах, но вскоре отказался и от этой затеи: любая тень в колеблющемся свете вырастала до потолка, шевелилась и дышала, вызывая в памяти то надломанную фигуру мертвячки, то неподвижные тени у плетня из далекого прошлого. Но вскоре призраки вовсе перестали беспокоить Игната, и он принялся потихоньку отлаживать собственный дом, а дядька Касьян помог наладить электрическую проводку.
– А парень ты рукастый, – одобрительно гудел Касьян, глядя на то, как Игнат ловко выпиливает стропила для крыши. – Где таким премудростям выучился? Неужто, в приюте?
– В приюте, где же еще? – добродушно улыбался Игнат. – Нас всех кого плотницкому, кого сапожному, кого токарному ремеслу обучали.
– Ну, молодец! Я всегда говорил твоей бабке, что толк из тебя выйдет! Зря только дурачком называли.
На это Игнат не нашелся, что ответить.
Следующие несколько недель ушли на то, чтоб законопатить щели и начерно перекрыть прохудившуюся крышу. Вместе с деревенскими мужиками Игнат ездил в лес запасаться древесиной. Дело продвигалось медленно, но верно, чему Игнат был даже рад – так оставалось меньше времени на невеселые раздумья, да и постепенно он сдружился со многими жителями деревни.
Игнатовых ровесников в Солони осталось мало. Трофим и Севка уехали искать лучшей жизни в большом городе, Степка по пьяни утонул в Жуженьском бучиле, да тело так и не нашли. Поговаривали, болотники забрали, да только нужен был болотникам этот нахальный верзила. Еще трое из знакомой Игнату компании переженились, и у двоих уже и народились дети. Но говорить с ними Игнату было не о чем, а потому он предпочитал общество более взрослых мужиков, таких, как Касьян, или хромой, подстреленный на охоте браконьер Матвей, или Солоньский долгожитель Ермолка, который после полштофа умел выдавать такие затейливые истории, что слушатели за животы от смеха хватались. А бабы сплевывали через плечо с непременной присказкой: «Тьфу! Седина в бороду – бес в ребро».
У него-то, этого смешливого деда, замшелого, как лесной пень и разомлевшего после очередного возлияния, Игнат и спросил однажды, а слышал ли тот про мертвую воду.
– Про мертвую, говоришь? – дед положил свои узловатые артритные руки на самодельную клюку, прищурился, выискивая в памяти нужные слова. – Слышал, а как же. Да нешто тебе бабка Стеша не рассказывала?
– Может, и рассказывала, – осторожно ответил Игнат. – Да сколько лет прошло…
Он присел рядом на покосившуюся лавчонку. От натопленной печи исходило тепло, от деда веяло овчиной и брагой. И эти запахи успокаивали Игната. Это был ему понятный и знакомый мир, где нет места встающим из гроба покойникам.
– Да зачем тебе мертвая вода, когда есть огненная? – дед Ермолка встряхнул початую бутыль с мутной желтоватой жидкостью. – На вот, испей!
– Не пью я, деда, – отнекивался Игнат. – Ты мне все ж про мертвую расскажи.
Дед снова приложился к горлышку, крякнул, занюхал рукавом. Старческие глаза наполнились слезами.
– Хороша бражка, – проговорил он. – Значит, про мертвую…
Дед подбросил в печь несколько чурочек, покряхтел, присаживаясь снова.
– Есть такое поверье, – размеренно начал говорить Ермола. – Что в конце зимы с востока прилетает вещая птица. Крылья у нее соколиные, лапы совиные, а голова человечья. И так она летит, что вслед за ней приходит черная буря. Видел буреломы, те, что к западу от Жуженьского бучила находятся?
Игнат кивнул головой. Туда, в далеком детстве, бегал он со Званкой за голубикой. Да только не доходил до бурелома – страшно было идти между высохшими остовами рыжих сосен, утопая по самую щиколотку в хлюпающей вязкой воде. А впереди, насколько хватало глаз, простирались искореженные, изломанные, нагроможденные друг на друга деревья. Их сваленные в кучу стволы образовывали крепкую, высокую стену, словно она была выстроена не природой, а руками человека. Словно оберегала людей от чего-то таинственного… но не уберегла от нави.
– Разве это не после войны осталось? – спросил Игнат.
– Может, и после войны, – согласился дед. – Только когда я сам пацаненком был, бегали мы туда в поисках штыков, солдатских касок, да военной техники. Только не всегда находили.
– Так ведь все, что после войны осталось, чистильщики убирали да всю грязь вывозили, – заметил Игнат, и уж в чем в чем, а в истории последних столетий он понимал толк, и память имел крепкую.
– Чистильщиков я и сам видел, – снова не стал спорить дед Ермола.
Он снова прервался на полуслове, откупорил бутыль, сделал глоток. По комнате начал разливаться стойкий сивушный аромат.
– Видел, – продолжил Ермола потом, как ни в чем не бывало. – Приходили в серых скафандрах, в шлемах. Все измеряли что-то, да по лесам шастали. Последние из них, должно быть, ведь сколько лет после войны наши Южноудельские земли в Божеский вид приводили. Только не дошли они до бурелома. Даже до бучила не дошли.
– Как не дошли? – удивился Игнат. – А что же случилось?
– А кто их знает, – пожал плечами дед. – Может, приказ от командования получили. Может, решили, что нет тут никакой опасности. Только быстро они лагерь свой свернули да за один день убрались от этих мест подальше.
Игнат удивленно покрутил головой. То, о чем сейчас рассказывал дед Ермола, шло в разрез с тем, о чем говорили на уроках истории в интернате.
Первая война, случившаяся больше века назад, принесла с собой холод и смерть. Зима, длящаяся годами, сделала непригодными для жизни самые крайние северные области, вызвав гибель урожая и голод. Люди бежали на юг, отвоевывая территории, не зараженные радиацией и ядовитым пеплом. Поэтому вскоре за первой войной случилась вторая, но длилась недолго, всего два года и закончилась победой Южноуделья над северо-западным Эгерским королевством. Потом наступило затишье, а лет через десять после окончания войн заново началось освоение севера, что принесло с собой надежду на возрождение и новую жизнь. По миру пошли специально обученные отряды чистильщиков, уничтожающие все, что могло угрожать человеку. Были проверены каждый кустик, каждый камешек по всей территории Южноудельных земель.
Так было написано в книжках.
– Не читал я книжек твоих, – отмахнулся дед. – Да и ты б поменьше себе голову всякой ерундой забивал. Слыхал ведь поговорку? Горе-то отсюда, – он постучал обломанным черным ногтем по своему выпуклому лбу. – От ума. Те, умные, тоже о себе много возомнили. А как с необъяснимым столкнулись – так сразу и дали деру. И не приходили больше на эти земли ни чистильщики, ни военные. Относительно спокойно жили…
Дед замолчал снова, но Игнат понял, что вертелось у него на языке.
Жили спокойно до явления нави.
– Так что же птица? – нетерпеливо спросил Игнат.
– Да, птица, – дед закряхтел, удобнее устраиваясь на лавке. – Вот и получается, что пролетела она тут еще до нашего с тобой рождения. Пролетела – как языком лес подчистила. Остались одни голые сосны да бурелом по эту сторону. Говорят, и по другую такой же есть, а между ними будто дорога проложена – это место, где она правым крылом махнула. Да только и я, сколько живу тут, никогда дальше бучила не ходил.
