Убийца яутжа (СИ) - "Sascha_Forever_21" (читать книги txt) 📗
— Поэтому мы и не привыкаем к своим хищам. Смысл? Дани привыкла. И что теперь? — Амилия поднялась с пола и равнодушно посмотрела на меня. — У них есть на нас влияние. Это какое-то физиологическое привыкание, просто химия. Но делать этого не советую: скоро у тебя тоже будет новый хозяин.
Я упрямо покачала головой.
— Нет. Он на остальных непохож. Он не сдаётся. Никогда.
— Но не может же он всегда побеждать? — разумно возразила Амилия. — Он же живой, Рената. И однажды найдётся тот, кто будет сильнее.
Однажды Патрон взял Киан’дэ, ещё молодого и не обстрелянного к’хана — тогда ещё без статуса «ультра» — в небольшое путешествие к лидеру соседнего клана.
Они долетели туда на небольшом космическом корабле, не предназначенном для дальних перелетов. На борту было всего несколько хищников: он сам, Патрон и два телохранителя. Предполагалось, что появиться Патрон должно был инкогнито, без свиты.
— Будь начеку, — приказал он Киан’дэ. — Это жестокие и сильные воины, на их счету — много прекрасных трофеев и боев. Когда я дам тебе знак и кивну, ты должен будешь убить всех, кто окажется в одном помещении со мной.
Убить всех? Киан’дэ почувствовал, как по спине ползёт холодок. Убить всех… а сможет ли он это сделать, или у него кишка тонка
Он кивнул, согнув спину перед Патроном.
— Хорошо. Иди, готовься.
И он правда ушёл готовиться: его успокаивала только медитация, в которую он вошёл за полчаса до приземления, хотя нервы его были на пределе.
Тогда он ещё не знал, на что способен.
… Это была страшная бойня. Киан’дэ не ожидал, что сможет справиться со всеми врагами Патрона, но он целенаправленно уничтожал каждого, одного за другим.
Когда один из присутствующих аттури уже отчаялся, он схватил бластер с пояса мертвого товарища и начал палить в Киан’дэ. Но хищник легко уворачивался и вогнал свой ритуальный серп так глубоко в прочный череп врага, что вытащить его смог, лишь наступив на голову убитого ногой.
Тихо зарычав, он осмотрелся в поисках живых и двумя точными выстрелами прикончил сразу обоих яутжа, едва шевелившихся.
Итак, в зале стояли трое: он сам, Патрон и оставшийся в живых телохранитель.
Патрон выпрямился, величественно озираясь и глядя на поверженных врагов, а Киан’дэ подошёл к нему и припал на одно колено, будучи довольным выполненной работой. И конечно, он не ожидал жестокого удара в лицо когтистой рукой своего хозяина.
Удар был так силён, что Киан’дэ, не смевший уклониться и сопротивляться, упал на спину, поражено глядя на яутжа.
— Ты бестолковая тварь, — пророкотал хозяин, и Киан’дэ сжал в кулаки руки. Почему он недоволен? От гнева в глазах хищника, только что сделавшего невозможное и убившего пятнадцать лучших воинов соседнего клана, побелело. — Я велел тебе не оставлять в живых никого, кроме меня.
Короткое понимание как молния озарило Киан’дэ, и он быстро встал на ноги и надвинулся на телохранителя. Снимая со спины своей серп, он провернул его в руках, подкрадываясь к быстро сообразившему яутжа.
Но было уже поздно.
Киан’дэ размял плечи, тряхнул руками, гудящими от боли, и продолжил тренировку, несмотря на усталость.
Тренироваться как когда он только учился быть ультрак’ханом — это то, что он давненько не делал. Но теперь он тренировался регулярно и постоянно, круглый день. Оттачивал удары и уклоны, чувствуя, что сейчас требуется быть готовым. К чему? Он не знал, просто ощущал напряжение, растущее вокруг себя.
Он остановился и отложил в сторону глефу, тяжело дыша и присаживаясь прямо на пол.
Он надел на остывающее и влажное от пота тело рваную накидку и покрыл голову капюшоном, не желая, чтобы кто-то снова пялился на его маску.
Натягивая на руки перчатки, он спрятал оба клейма «грязная кровь» на ладонях, оставленные некогда еще при пленении, когда его вели на ритуальной убой.
В прорезях и дырах уже неприлично рваной накидки, выглядевшей уже скорее как лохмотья поверх плотно сидящей кожаной брони, виднелись серебряные татуировки, ярко выделявшиеся на влажном теле. Застегивая на спине ножны и поднимая глефу, Киан’дэ вышел из зала, где продолжали тренироваться другие яутжа, проводившие его долгим взглядом.
Он чувствовал: его боялись. И это не могло его не радовать.
Сейчас он направлялся к госпиталю, чтобы хорошо знакомая ему уманка немного подлечила его. Спокойно пройдя в отсек мимо охраны, он направился по стерильному коридору и вошёл к уманке без разрешения, как и всегда.
Он увидел, как она сидит за рабочим столом и в руках держит фотокарточку, человеческий снимок.
Вздрогнув, она повернулась к Киан’дэ и шмыгнула носом, стараясь незаметно утереть слёзы с глаз.
— А, это ты, пугало… — грубовато сказала она, но Киан’дэ ничуть не обиделся. — Что у тебя опять?
Он вздохнул и, распахнув накидку, показал на незаживающий уже целую неделю бок. Рана осталась после последнего сражения.
— Ладно, раздевайся.
Он послушно снял накидку и броню, оставшись по пояс обнаженным. Уманка закатила глаза и цокнула, глядя на широкую косую рану, протянувшуюся от низа живота до подмышки.
— И ты был очень занят, чтобы пораньше обратиться ко мне? — уточнила она. Киан’дэ сухо рассмеялся, в то время как уманка уже набирала сыворотку в шприц, а после вонзила иглу ему в живот.
Киан’дэ равнодушно смотрел, как она вкалывает сыворотку-гормон, позволяющую ранениям быстрее затягиваться. А после она вколола новую дозу прямо в открытую рану, сняв перед этим повязку. Это заставило хищника поморщиться.
— А ты терпеливый, здоровяк, — ухмыльнулась она, похлопав хищника по предплечью и неожиданно скользнув пальцами по его валарам. — Тебе же их обрезали? Как ты это выдержал?
Умные, проницательные алые глаза сощурились, но Киан’дэ как обычно молчал.
— Ладно. — Вздохнула она. — Понимаю, у тебя времени ни на что нет, график расписан по секундам. То с женщиной своей развлекаешься, то в зале пропадаешь, то на арене. Я за тобой слежу, между прочим. За успехами своего любимого пациента.
Хмыкнув, хищник прилёг на каталке, зная, что это лекарство обладает снотворным эффектом.
Уманка присела рядом с ним, когда он уже погружался в сон. Закрыв глаза, хищник уронил голову назад, дыхание его стало ровным и глубоким.
Задумчиво, уманка провела ладонью по его животу, оглаживая рваные края раны, и наложила повязку, плотно перебинтовывая хищника. Закончив, она подняла его тяжелую жилистую руку и, замешкавшись, сняла с ладони кожаную тонкую перчатку.
На ладони — клеймо с иероглифом, и девушка не раз видела такое: это значит, что он — дурная кровь и изгой. Такие метки ставят яутжа своим пленникам. Когда-то он был в плену…
Она присела поудобнее, положив руки ему на грудь и порхая пальцами по хорошо развитым мышцам, по широким плечам, удачно подчёркнутым узором татуировки, и спускаясь ниже. Эти прикосновения дарили ей приятное тепло, зародившееся в позвоночнике.
Улыбнувшись своим мыслям, девушка приподнялась и провела тыльной стороной ладони по гибкой длинной шее, касаясь краев маски на откинутой назад голове.
Неожиданно, улыбка ее померкла, и она тихо прошептала что-то, мрачнея и отсаживаясь. Воспоминания о другом яутжа больно пронзили ее сердце, но хуже было другое: этот хищник тоже нестерпимо нравился ей, но, как показывает ее практика, должен был рано или поздно погибнуть.
Она склонилась над его маской и тихо прижалась к подбородку губами, ведя ими к острой скуле. Внутри начало пробуждаться желание, но она обуздала его, отпрянув.
Надев на когтистую руку перчатку и сердито оттолкнув ее от себя, она подумала о той женщине, которую тогда привела к Киан’дэ. Рената, так ее зовут. В груди кольнула ревность, но девушка тряхнула головой.
— Это же не он, — прошептала она, возвращая себя в реальность. — Просто крутой засранец, которого мне жаль хоронить.
Встав, она отошла в сторону и подождала ещё тридцать или сорок минут, пока хищник не придёт в себя.
