Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ) - Аредова Дарья Владимировна (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗
— Каким образом? – поинтересовался я. – У меня каждая минута на счету.
— И тем не менее, ты свернул с дороги когда я тебя позвала.
Я фыркнул. Блестящий довод, ничего не скажешь. Одно слово – ребенок. Хоть и нечисть – а все равно ребенок, да и только.
— Я все равно не знал, куда идти.
— Тебе плохо?
— Да нет, – искренне удивился я. А девочка улыбнулась.
— Это просто воздуха не хватает. И хватит тебе обзывать себя нехорошими словами. Ты не прав. Этот воздух вреден, только и всего. И темнота – она вредна. Люди не могут жить под землей.
— Ладно, доктор, – я поднялся, – диагноз ясен. Что я могу для тебя сделать?
Девочка аж встрепенулась. Еще бы – столько времени под плитой торчать.
— Освободить меня не получится, тут бульдозер нужен. Но ты можешь отпустить меня из-под плиты. – Детские глазищи подернула пелена слез. – Пожалуйста.
Ну что ж. Если это все, чем я располагаю... К тому же, в компании все равно веселее.
Я вытащил нож и опустил руки в воду. Мало что сохранилось, видимо, лежит она тут уже достаточно давно, да еще и едкая вода ускоряет процесс разложения. Сверху намело песка и вязкой липкой грязи, о происхождении которой я предпочел не теоретизировать. Мусор неприятно царапал обожженные ладони, руки замерзли и плохо подчинялись. Тем не менее, откопал я ее достаточно быстро, правда с определением, где что есть, пришлось повозиться. Я успел разозлиться на свою извечную дурацкую сентиментальность, когда порезал ладонь осколком стекла, едва не свалился в воду да спугнул маленькую тварь, успевшую тяпнуть меня за руку и вскарабкаться на плечо. Согнав тварь щелчком, я, наконец, сообразил, что бесцеремонно залез в ее гнездо, а именно – в череп. С минуту понадобилось на выполаскивание из грязи пряди волос и срезание ее вслепую под водой. Не подумайте, что я такой уж эстет, просто мне, знаете ли, неудобно таскать кости в карманах.
Крови и так достаточно. Я вытащил из кармана носовой платок, завернул в него грязный комок, некогда бывший волосами и, при помощи фонарика и ранки на руке, начертил символ. Прикреплению души меня научили фанатики из Храма. Они хорошие ребята, когда не мечтают меня сжечь. Я на них за это не обижаюсь – фанатики есть фанатики, что с них взять. Фанатики и старые книги...
Девочка с нескрываемым облегчением поднялась из воды. С платьица потоками стекала вода.
— Спасибо тебе, – выдохнула она и, дотянувшись, осторожненько поцеловала в щеку. Правда, я не почувствовал. – Теперь я у тебя в долгу... Ты даже не представляешь, как это больно... все время в темноте...
Мне показалось, что она дрожит. Если может дрожать призрак.
— Эй, довольно уже, – позвал я. Еще мне продолжения душераздирающего детского рева не хватало, ага. Я ж тогда совсем впаду в депрессию, а мне Лесли надо искать. Вот, две вещи в мире не выношу – черный мор и детские слезы. И то, и другое способно расшатать мне нервы очень даже ощутимо. – Ладно. – Я поднялся и сунул сверток в карман куртки. – Идем.
Аретейни
— Дэннер! – заорала я, кидаясь следом за командиром, но тут кто-то перехватил меня за пояс. Обрез.
— Стой, кому сказали! – прохрипел Джонни, очень, по всей видимости, стараясь удерживать меня бережно и не стукнуть разок по голове, чтобы успокоилась – поскольку вырывалась я изо всех сил. Кажется, у меня снова начался легкий приступ клаустрофобии, или что-то вроде того – я страшно испугалась, когда Дэннер и Лесли исчезли в черной пасти коридора. Мне навязчиво казалось, что им оттуда уже никогда не выбраться, что в темноте притаились опасные твари, которые...
Твари!.. Да тут и есть этих тварей до черта! Очнись, это тебе не Москва...
Я вырвалась, Джонни отлетел назад и, кажется, придавил Нэйси – а я понеслась, не разбирая дороги. Шаги стучали где-то впереди, затем пропали. Я остановилась. Тишина и темнота. Что-то шелестит на потолке над головой, вода тихонько журчит, и кто-то плещется в потоке. Может, я свернула не туда?..
Справа, там, где, по моим предположениям была стена, вдруг тяжело, со скрежетом когтей по камню, завозилось нечто огромное. Я невольно вскрикнула, рванулась назад, поскользнулась и полетела на пол, а сверху нависло, навалилось, обдав влажным горячим дыханием, от запаха которого едва не стошнило – было бы, чем.
«Ну, все» – успела мелькнуть неожиданно спокойная мысль – как вдруг позади кто-то резко затормозил, шаркая подошвами о камни – и вспыхнул огонь.
Вместе с трескотней автомата коридор озарили быстрые синие звездочки, посыпались, со звоном стукаясь, гильзы. Тварь обиженно взвыла и с грохотом метнулась куда-то в стену, едва не разворотив ее. Секундой позже я сообразила, что в стене отверстие, мелькнул черный длинный бронированный хвост с толстой иглой-жалом на конце, затем раздался где-то впереди и ощутимо ниже пола грузный всплеск.
— Ба-бах! – весело засмеялся нервный мужской голос. Я обернулась.
Позади меня стоял худой чернявый патрульный – Артемис, кажется, так его зовут. Взгляд совершенно остекленевший и какой-то нездоровый.
— Артемис? – осторожно позвала я, поднимаясь. – Ты Артемис?..
— Не, я Кондор, – отозвался патрульный и – разразился резким, пронзительным хохотом. Ма-ма... У него явно с головой не в порядке... Мне сделалось страшно – сами представьте картину: темный коридор заброшенной канализации, опасные монстры и сумасшедший с автоматом.
— Рыжий – идиот! – уверенно сообщил мне Артемис и, стащив высокий шнурованный ботинок, для чего ему пришлось изрядно повозиться, протянул мне ногу. – Ну, будем знакомы! Ты будешь... хм... Лидия-младшая! Или, нет... Лидия-с-сиськами, во! – Тут он не удержал равновесия и свалился на пол.
— Осторожнее! – вскрикнула я, кидаясь к нему и пытаясь надеть ботинок обратно. Артемис поднял лихорадочно блестящий взгляд.
— Н-но я тебя буду звать просто Лидия, идет?
— Таня я. Аретейни. Сокращенно – Тей или Таня.
— Лидия, – упрямо повторил Артемис, отрешенно наблюдая за процессом надевания ботинка. – А Лидию рыжий чаще других трахает. Он, вообще, трахает все, что движется. И тебя разведет. Будешь Лидия.
Мне почудилось, будто кто-то подошел сзади и опрокинул на голову ушат ледяной воды. Руки упустили шнурок Артемисова ботинка.
Это как же так... ничего он ко мне не чувствует?.. Просто хочет затащить в постель?..
Быть не может... неправда... глаза... глаза не лгут. Словами можно обмануть, но взглядом – никогда. И аура... он не похож на лжеца.
А я... вот, дура! Словно малолетка какая-нибудь – сама втюрилась – так и все, нашла себе Мечту во плоти.
Нет, быть не может... ну, кому ты веришь, ласточка?.. Он же не в себе...
Слова отзвучали в сознании мягким, теплым голосом Дэннера, и «ласточка» резанула по сердцу осколком стекла.
Вот, насколько я на нем зациклилась. Уже и думаю его голосом. А с чего это, собственно, Артемису ошибаться, он же его всю жизнь знает – будь он хоть десять раз сумасшедший. А в голову упорно лезли воспоминания о том, как он меня поцеловал после боя – и голова эта немедленно начинала кружиться, и откуда-то из груди рвался теплый упругий огонь.
— Жил на свете попугай, – карикатурно-скрипучим голосом завел Артемис. – Попугая звали Гай. Он жил в сказочном лесу, пил жемчужную росу. Вот охотники пришли! – С этими словами Артемис вскинул на меня автомат, но я продолжала неподвижно сидеть в какой-то прострации, бессильно уронив руки. – ...Посадили Гая в клетку...
— Вставай, Артемис. – Я поднялась и потянула его за свободную руку. – Идем.
— На пыльных тропинках дале-еких планет останутся наши следы!
Мы шли по тоннелю, и я тащила патрульного за руку, а он спотыкался, хоть и глядел постоянно себе под ноги, и бормотал что-то.
Дэннер мне ничего не обещал. И в любви не признавался. И правда, наиболее логична версия Артемиса. Это только я могла влюбиться за несколько часов – к тому же, у меня был повод. Зеленоглазый патрульный спас мне жизнь. Он достаточно обаятелен, красив, боеспособен, немногословен, ухитряется быть разумным взрослым человеком и безнадежным романтиком одновременно. Складывается типичный психологический портрет соблазнителя.
