Воля павших - Верещагин Олег Николаевич (читать книги полные TXT) 📗
Олег ошалело моргал. Такая постановка вопроса ему, выросшему на принципе, что мужчина выбирает себе пару, а не наоборот, казалась почти кощунственной. А Бранка продолжала:
– Я понимаю, вижу – дружбу замарать боишься. Так?
– Так, – кивнул Олег, и она погрустнела. Потом спросила:
– А правду ли говорил, когда уйти с тобой предлагал? Или плел?
– Правду, – твердо ответил Олег.
– Ушла бы, – вздохнула Бранка. – Ушла бы, Вольг, с тобой – ушла бы… Да ведь одно в баснях ради любви все кидают и на край света бегут. А в жизни такое есть, что не кинуть. Земля родная – как ее кинешь?
Олег молчал. На языке вертелись кощунственные слова, что в его мире многие родную землю «кидают» во всех смыслах даже не ради любви, а просто так. Но он чувствовал – Бранка не поймет. Да и самому ему эти мысли казались сейчас неуместными. Наконец он выбрал нейтральную тему:
– Ты странная девчонка, – искренне сказал он, глядя на Бранку. – Наши не такие.
– Троерукие? Или глаз во лбу? – усмехнулась она.
– Не такие, – повторил Олег.
И Бранка ответила:
– Пошли спляшем.
Неподалеку гудела волынка, подвывали рожки и слышался смех. Олег протянул Бранке руку:
– Пошли.
Наколка дала о себе знать ночью, как только Олег уснул. В суматошном сне вновь пришедший Перун коснулся своим тупиком груди мальчишки – и прикосновение обжигало, как пламя. Олег проснулся от этой боли.
Грудь горела. Олег полез под рубашку – опухоль захватила всю левую сторону, была горячей даже сквозь повязку. Казалось, татуированная рысь вгрызается в тело. Знобило и выкручивало суставы, как при высокой температуре. Сейчас мальчишка раскаивался в своем дневном решении. «Загнусь еще от заражения крови, – с испугом подумал он. И вспомнил, что горцы ничем не болели. За все то время, пока он тут был, он не видел ни единого случая, если исключить травмы, раны и все такое. – Значит, и лечить такое они не умеют… У, блин!»
Уснуть не получалось, хотя очень тянуло. Стоило задремать – тупик Перуна возникал из качающейся мути и касался груди, вызывая новую острую вспышку боли. В конце концов, Олег сел, прислонился к тележному колесу и приготовился ждать, когда боль спадет.
Было душно. Волны тяжелого воздуха грузно перекатывались над Ярмарочной Долиной, небо затянули слои туч. Звуки казались слишком отчетливыми, стояла гробовая тишина в природе – ни ветерка, ни посвиста птиц, ничего. «Гроза будет», – подумал Олег, невольно кривясь от боли. Судя по всему, не он один плохо спал – тут и там среди телег шатались люди.
Сидеть было тошно. Усталость брала свое. Тело просилось в сон, боль из него выдергивала. Проклиная все на свете, Олег поднялся, не обуваясь и не застегивая ремня, сунул наган в карман джинсов и отправился шататься вокруг в надежде найти собеседника.
Росы на траве не было – еще один верный признак грозы. Когда он встал, то увидел нависшую над дальним краем, над горами, жуткую фиолетовую тучу. Тучу пришивали к горам белые стежки неслышных молний. Гроза шла покруче той, что они с Бранкой пережили в лесу.
Посматривая в сторону тучи, переступая через спящих и досадливо вздыхая, Олег выбрался на край лагеря. Постоял и углубился в лес, решив окунуться в ручей – если не целиком, так хоть головой, чтобы уж проснуться на самом деле. В лесу духота и тишина казались еще тягостнее. Деревья стояли молча, раскинув ветви, словно тоже не могли дождаться грозы. В их молчании была какая-то угроза – Олег почувствовал себя неуютно и остановился на опушке, вглядываясь в затемневшую лесную глубину. Там перемещались тени, корчились, приплясывали, и мальчик отвел глаза – перед грозой баловались уводни, разная пакость наслаждалась напряжением в мире. В такие минуты нечисть и нежить была особенно опасна, а большинство обычной нелюди просто попряталось по норам и дуплам. Олегу послышался человеческий голос, отчетливо позвавший на помощь, он напряг слух – зов повторился, и Олег узнал голос – звала его мать.
Скаж схлынул, мерзостишка перестаралась – рассудок подсказал Олегу, что его родных тут быть не может. Но в то же время явственно послышавшийся родной голос всколыхнул другую боль – в душе, боль и тоску. Подобрав увесистый сук, Олег яростно метнул его в тени, процедив:
– Вот вам… – и услышал негромкий стеклянный смех.
Смеялась мавка – почти человеческое существо, девушка с огромными зелеными глазищами на худеньком лице, в Вересковой Долине их не было, Олег только слышал о них. Она сидела в развилке дуба шагах в десяти от Олега, невысоко над землей, смотрела, склонив голову к плечику. Разговаривать мавка не умела, как и вся нелюдь – но была умнее самых умных животных; Олег часто задумывался, что они такое – все эти сказочные для него и обыденные здесь существа. Тупиковая ветвь эволюции? Или еще что-то? Во всяком случае, мавка была безвредной, она просто наслаждалась грозой, но по-доброму.
Олег махнул рукой, мавка замахала в ответ и снова засмеялась своим странным смехом. Потом ловко перескочила на ветки повыше и бесшумно исчезла в листве.
А Олег увидел Йерикку.
Рыжий горец стоял около того самого дуба – обхватив ствол насколько хватало рук и прижавшись лбом к грубой трещиноватой коре – стоял неподвижно, будто сросшись с деревом. Казалось, он спит стоя.
– Эй! – окликнул Олег.
Йерикка вздрогнул, медленно обернулся. Лицо у него было бледным, глаза смотрели непонимающе, словно он впервые увидел Олега или вообще плохо соображал, на каком свете находится. Потом моргнул и как будто узнал друга.
– Это ты… Почему не спишь?
– Тебя ищу, – невесть зачем соврал Олег. – Ты чего с дубами обнимаешься?
– В себя прихожу, – дернул плечами Йерикка. – Мы с Чужим пленного допрашивали.
– А… – Олег осекся и понимающе кивнул: – Ясно… Тошно?
– Ты себе и представить не можешь, – криво перекосил рот Йерикка – это не то что улыбкой, даже усмешкой назвать было нельзя. – До того пакостное дело… Хорошо, дуб помог.
– Дуб? – Олег смерил взглядом почтенное дерево. – Ну конечно… В каком смысле помог?
– Деревья – они живые, – охотно пояснил Йерикка, отряхивая ладони от коры, на них отпечатался ветвистый рисунок. – У них тоже есть Огнива, как у людей, и отдают они ее щедро, надо только уметь попросить и знать, к какому подойти… Хочешь попробовать?
– Я? – удивился Олег. Он готов был поверить, что здешние жители умеют разговаривать с деревьями, но… – А как? У меня не получится.
– Иди сюда. – Йерикка махнул рукой. – Нет, не к этому, я у него и так слишком много забрал, чахнуть начнет, если еще взять… Вот подходящий.
Он подтолкнул Олега к брату-близнецу дуба, возле которого стоял сам, такому же кряжистому, раскидистому и мощному. Олег задрал голову – ему показалось, что из кроны глядят на него спокойно и оценивающе внимательные глаза Дерева.
– Что делать-то? – шепотом спросил мальчик.
– Обними его, – тоже негромко приказал Йерикка. – Прижмись лбом. И постарайся ни о чем не думать. Просто замри.
Чувствуя себя немного глупо, Олег выполнил сказанное. Жесткая кора давила на лоб. Под босую ногу попал корень, стоять оказалось неудобно. И вообще…
…Что-то мягко толкнулось в ладони мальчика. Словно ИЗНУТРИ дерева выросли и прикоснулись к его рукам мягко и дружелюбно другие руки – сильные и добрые. Тук. Тук. Тук. Размеренный пульс отдался в лоб, ровно забился в висках – и Олег понял, что ощущает, как ЖИВЕТ ДЕРЕВО. Странная прозрачная бодрость потоком переливалась из-под коры в тело Олега, в мускулы и мозг, отгоняя неприятные мысли, печаль, усталость, напряжение и даже боль в наколке. Казалось, можно было слышать, как шепчутся в глубине леса деревья, как неслышно спешит за добычей волк в версте отсюда, как озабоченная белка перед грозой не спит на дне своего дупла, поводит носиком, как по корням из земли в ствол дуба переливаются соки – и дерево растет, набирает силу… а вместе с ним набирает силу и растет он, Олег. Это было чудесное чувство – настолько неожиданное и радостное, что Олег негромко засмеялся и тут же сердито обернулся на Йерикку, который тронул его за плечо со словами:
