Справедливость для всех. Том 1. Восемь самураев (СИ) - Николаев Игорь Игоревич (книга бесплатный формат TXT, FB2) 📗
— Кроме того, подобные… предприятия создают опасные прецеденты. Нынешний «Пес» — идиот, жадный и глупый. Но он — человек чести высшей пробы, настоящий приматор. В отличие от выскочек Сибуайеннов. Сегодня он, завтра…
Старик позволил многозначительной паузе как следует проникнуть в уши графа, наведя на правильные соображения. И развил мысль далее:
— Научить уму-разуму, поставить на место зарвавшегося королька и его глупую свиту — это хорошо, это правильно и разумно. Однако гнать с трона, громить весь укоренившийся порядок в королевстве… Было бы чересчур вредно и несвоевременно. Поэтому я возьму на себя смелость предложить вам несколько… подправить решительную политику Его Величества. Вы, друг мой, опытный командир, храбрый воин, чьи достоинства не подвергаются сомнению. Будучи коннетаблем, вы сможете… подобрать верный баланс между победами и, скажем так… не-победами. Чтобы Оттовио почувствовал себя императором-воителем, однако все мы избежали радикальных… эксцессов. Вы сможете обставить все таким образом, словно решительный успех находился ближе вытянутого пальца, и лишь Господне вмешательство стало преградой. В конце концов, люди надеются и бросают вызов судьбе, но исход всякого дела определяет Пантократор.
Фийамон говорил неспешно и вдумчиво, выделяя ключевые слова паузами и ударениями.
— Демиурги с этим не согласились бы, — пробормотал Шотан, но старик будто и не расслышал ремарку.
— Победе над Северо-востоком — безусловное «да». В конце концов, императорский престиж следует поддерживать на высоком уровне. Без позолоченного гвоздя, на котором закреплена пирамида власти в Ойкумене, наступают хаос и анархия, они вредны для процветания и доходов. Но разгрому и тем более погрому достойной фамилии, всей целокупности королевской власти на северном восходе… столь же решительное «нет». Так я полагаю.
— Вы забываете существенное, — с тем же рассудительным спокойствием ответил Шотан. — Хаос и анархия вредны для вас. А мой доход как раз складывается из суммы безудержного насилия и разрушения. Там, где менялы горько плачут, солдат хохочет.
— Безусловно, — качнул головой старик, глядя на собеседника, как добрый дедушка, который обещает богатое наследство. — Упущенное вами должно быть соответствующим образом уравновешено и вознаграждено.
Пауза
— Что вы предлагаете за измену? — спросил граф, и слова его будто покатились тяжелыми камнями по гладкому столу из ценного дерева.
— Очень много денег, — сразу же отозвался патриарх. — Хорошие земли. И мне кажется, Ашхтвицер звучит как-то… неполно. Фийамон-Ашхтвицер, так гораздо лучше, как считаете?
— Кто? — резко и быстро вопросил Шотан.
— Кааппе.
— Войти в семью через брак с младшей дочерью… да еще с подмоченной репутацией…
Граф намеренно позволил себе лишнее, на грани оскорбления, а если подумать, то и переступив эту грань. Но если мытарь, в самом деле, решительно желает получить результат, интересно, какова будет реакция.
— Не все младшие дочери одинаково… ущербны… — герцог ухитрился вложить в одну фразу столько скрытого смысла, что граф пожалел о своей провокации. Старик явно знал — и прямо намекнул о своем знании — что Безземельный осторожно предлагал Вартенслебену породниться. И получил столь же аккуратный, намеком, но все же решительный отказ. Старая полудохлая скотина! Конечно, формально граф-солдат герцогу не ровня, но, учитывая, что род Ашхтвицеров старше западных парвеню, а также общую близость к Трону… Можно было бы и пойти навстречу сподвижнику! Как будто рука Флессы прям такое сокровище, что лишь сам император достоин ее коснуться. Учитывая, что стерва давно уже не девственна и вообще сосредоточение распутства. Да за такое «сокровище» нужно еще приплачивать сверх приданого!
— И в вашем положении младшая дочь — лучший выбор. Наиболее перспективный, — закончил мысль патриарх.
— Поясните, — резко потребовал граф, думая, что его пытаются унизить. Дескать, и мелочью перебьешься.
— Наградой в данном случае будет не сама по себе рука моей младшей дочери, — терпеливо разъяснил вредный, но умный старик. — Но возможности, что открываются разумному человеку путем вхождения в столь благородный и почтенный род, как семейство Фийамон. При этом таковое вхождение не должно выглядеть платой за что-либо. Ведь мы все чуждаемся пересудов и слухов, не правда ли?
Он криво улыбнулся, прищурив правый глаз, да так и не раскрыв сомкнутые веки. Теперь Фийамон глядел на Шотана одним лишь оком, и стеклянная поверхность зрачка словно поглощала без остатка весь свет, падавший от ламп.
— Женитьба на Кааппе выглядит естественно, как продолжение теплой и нежной дружбы, что связала двух благородных людей. При этом желто-зеленая повязка сделает вас полноценным членом семьи, который сможет пользоваться всеми привилегиями и правами Фийамонов. Кроме того, будучи супругом прелестной Кааппе, вы сможете расширить свои увлечения.
Шотан дернул щекой, и старик ехидно уточнил:
— Не те увлечения, о коих вы подумали. Я имел в виду взыскание долгов. Моя малышка, как вы должно быть знаете, ведает именно этой ветвью нашего семейного дела. И когда сильный муж помогает рачительной супруге, это всеми будет воспринято с пониманием. Кроме того, подобное положение сделает вас менее… зависимым от судьбы Оттовио.
— Мое положение у Трона незыблемо, — отрезал Шотан. — Если что-то и может ему всерьез угрожать, это вами задуманная и предлагаемая измена.
— Так и есть, — немедленно согласился герцог, обезоружив собеседника, но тут же многозначительно добавил. — Сейчас и в некотором будущем. Однако мне ли напоминать вам, что бытие человеческое не предопределено и подвержено всяческим колебаниям? «Как вообще смертный может с уверенностью говорить „завтра в моей жизни случится это и то“, когда судьба его лишь малая песчинка в шестерне, что вращается дланью Господней, а дьявол подобно твари подлой и шкодной, подсыпает песок в дивный механизм?» Бывает, что люди возносятся из небытия к высотам богатства и могущества, но случается и наоборот. Вкусы меняются, развлечения приедаются, характеры дурнеют, прежние друзья… надоедают.
— Император пожаловал мне владения. И привилегии, — Шотан постарался, чтобы его скульптурно-гладкое лицо сохранило мраморную неподвижность. Однако, следует признать, старик уязвил точно и больно, как опытный боец.
— А то, что император даровал, он же в силах забрать, — подхватил Фийамон. — Не говоря о том, что даже императоры смертны. Притом, случается, внезапно смертны…
И вновь Шотану понадобилось нешуточное усилие, чтобы «сохранить лицо». Формально патриарх не сказал ничего провокационного, всего лишь констатация очевидного, не более того. Однако выражение морщинистого лица и едкий тон вопияли: «я знаю, как закончил дни Хайберт Готдуа!»
— А новые владыки склонны обзаводиться новыми фаворитами. Которым потребуются подарки вкупе с прочими изъявлениями благосклонности сюзерена…
Отвратительная в своей правдивости мысль повисла над столом, как облако зловонного дыма. Шотан и рад был бы отмахнуться с брезгливостью, однако… все так и обстоит, если быть честным перед самим собой. Граф сделал головокружительную, невероятную карьеру для того, кто вознесся, не имея ни друзей, ни денег, ни положения, не оглядываясь на отчий дом, забрав лишь старую клячу и рваную кольчугу. Даже меча ему не досталось, фамильная ценность была перезаложена трижды, пока в конце концов не сгинула в сундуках поганого купчишки, собиравшего реликты Старой империи. Но у всего есть оборотная сторона. Что быстро пришло и не закреплено со всей надежностью браком, давними традициями, принадлежностью к семье приматоров — то и уйти может столь же стремительно.
Старый хрен предлагал не просто деньги вкупе с прочими ценностями, а положение, то, что можно использовать как щит на всю последующую жизнь, а также передать потомкам. То, что при верном подходе уже не зависит от милостей Оттовио, чье положение, ежели говорить прямо и честно, далеко не столь великолепно, как все полагают…
