Справедливость для всех. Том 1. Восемь самураев (СИ) - Николаев Игорь Игоревич (книга бесплатный формат TXT, FB2) 📗
Елена жадно всматривалась в бетьяра, искала некие следы вырождения, особенной жестокости на челе, в общем то, что можно было бы назвать «печатью злодейства». И не находила. Ни окровавленных по локоть рук, ни лохмотьев человечины в зубах, ни отрезанных голов у седла. Обычный всадник, лекарка таких навидалась за годы жизни «здесь». Средних лет, недавно бритый, но лицо уже обметала седоватая щетина. Рожа простоватая, широкая, но взгляд очень внимательный, цепкий, совсем как у телохранителя-грызуна Флессы, имя которого Елена запамятовала. Шлем неплохой, пусть и лишенный забрала. Кираса, ярко выделяющаяся на общем фоне амуниции — еще лучше, очень дорогая и качественная вещь, не по чину разбойнику. Два меча — кавалерийский у седла и второй на поясе, для ближнего боя. Еще и клевец на длинной рукояти, аляповато и дорого украшенный. Кольчужные рукава и чулки блестят, начищенные, прочая одежда добротна и вполне богата. В общем бетьяр смотрелся как обычный барон, вполне преуспевающий. Два элемента лишь выбивались из образа — отсутствие герба плюс десяток золотых и серебряных цепей, висящих на груди, поверх стали. Ни люди чести, ни мещане, ни купцы так украшения не носили. Цепь считалась обязательным атрибутом для сколь-нибудь состоятельного человека, чем выше положение, чем дороже аксессуар. «Парадная» герцогская цепь Флессы вообще имела звенья толщиной с детский мизинец. Однако такая драгоценность надевалась в единственном экземпляре, без исключений.
И чем больше лекарка смотрела на серые и желтые украшения — толстые и тонкие, простые и декорированные — тем прочнее укреплялась неприятная ассоциация. Все это напоминало… да, пожалуй — фотографии немецких оккупантов с многочисленными часами на руке. Неправедные трофеи, выставленные напоказ.
— Варвары, — процедил сквозь зубы Дьедонне и по-мужицки сплюнул. — Дикари…
— Э?.. — не поняла Елена.
— Кираса, — пояснила арбалетчица, поскольку барон сделал вид, что не расслышал вопрос от бабы неясного происхождения и статуса.
— Не понимаю.
Пока злодейский всадник поглаживал коня по холке, успокаивая животное, Гамилла кратко пояснила, что на бетьяре кираса, которая была некогда очень хорошей, кованой не просто на рыцаря, а на жандарма. Теперь же броня изуродована — проймы уширены варварскими пропилами, чтобы сделать ее более удобной для пешего боя. Судя по блеску, надругательство сие произошло недавно, и сотворить подобное могла только полная скотина. В голосе арбалетчицы звучала неподдельная мука знатока и ценителя, но Елена осталась в недоумении — если хозяину так удобнее, отчего бы не подогнать броню под задачи? Впрочем, лекарка оставила мнение при себе.
— Я вижу здесь не только грязных смердов, но и людей достойных! Так что предлагаю просто, без изысков, — звучно сообщил бетьяр. — Вы чужаки, вам здесь делать нечего. Собирайтесь и уходите. Прочее вас не касается.
Повисло тяжелое молчание.
Арнцен поглядел на соратников, губы у мальчишки дрожали, тощие светлые усики несмотря на холод покрылись капельками пота. «Рыцаренок», судя по всему, хотел возопить что-нибудь духоподъемное и благородное, но сдерживался, видя, как более старшие и опытные хранят молчание.
В очередной раз случился обмен красноречивыми взглядами — все дружно гадали, кто выступил глашатаем, а также лицом, принимающим решения. В конце концов (и неожиданно для Елены) Раньян поправил саблю и зычно ответил:
— Думаю, мы останемся.
В свете заходящего солнца и огней бретер снова казался прежним убийцей без страха и сомнений. Мрачный, сосредоточенный, бледный, как вампир. Пальцы в толстой перчатке с кажущейся рассеянностью оглаживали рубин в рукояти сабли, даренной королем.
— Двум сообществам достойных людей в этом клоповнике тесновато, — предположил «живодер».
— Похоже на то, — согласился Раньян.
И так главное было сказано, недомолвок не осталось.
Теперь немного помолчал бетьяр, внимательно и поочередно глядя на лица противников. затем он перевел взгляд на знамя «господина Отайго», которое дисциплинированно держал Марьядек.
Елена ждала типичный вопрос про герб и семью, но парламентер спросил неожиданно и, кажется, искренне удивляясь:
— А вам-то все это зачем?
— Надо, — кратко и завершенно сообщил Раньян, и Елене показалось, что бретер снова покосился на нее.
— Это глупо, любезные господа.
Казалось, «живодер» вполне искренне пытался даже не уговорить оппонентов, а уяснить для самого себя, что тут происходит и чем руководствуются эти удивительные люди разношерстного облика. Судя по виду Раньяна, с его уст готово было сорваться что-нибудь вроде «полностью согласен», но вслух бретер ответил:
— И все же мы останемся здесь. А вам лучше проследовать дальше.
— Увы, дорога проходит сквозь… — бетьяр махнул в сторону ворот, иллюстрируя сказанное действием и показывая, что обойти Чернуху никак невозможно.
— И слева, и справа очень удобные тропинки, — сумрачно посоветовал Раньян. — Пройдут и всадники, и телеги.
«Живодер» оперся на переднюю луку рыцарского седла, похожего на скамейку. Как человек, никуда не спешащий и готовый обсудить интересные вещи. Еще немного помолчал и задумчиво сказал, рассуждая вслух:
— Клоповник зажиточен, и все же оплатить вам такую защиту не сможет. Не стоит провиант и всякое барахло такого риска. Деньги здесь какие-то есть, но время осенних платежей и податей минуло, так что звонкого серебра осталось немного. Так в чем ваш профит? Хотите вымутить землю у местного владетеля? Что не сумел защитить, над тем больше не властен?
— Тебе не понять, — честно вымолвил Раньян.
— Возможно, — с легкостью согласился бетьяр. — Возможно. И все равно глупо, с какой стороны ни глянь. Ведь вы такие же, как мы.
— Мы не равны, — покачал головой бретер.
— Отчего же? — главарь по-прежнему честно удивлялся и старался уяснить позицию будущих врагов.
Его конь фыркнул, перебрал ногами, и за частоколом, почуяв соперника, громко засопел Барабан, щелкая зубами, как настоящий волк.
— Гляньте на себя, — предложил бетьяр. — Если вы не таковские, где ваша свита, где вассалы и гербы? Подлинные, а не вот это…
— Этот не хуже прочих, — насупился бретер, но «живодер» замечание проигнорировал.
— И кто вступится за вас, кто объявит меня кровным врагом, если я всех порешу? — спросил бандит.
«Если» звучало очень похоже на «когда». Злодей ухмылялся под козырьком шлема, и молчание было ему ответом. Елене казалось, что Артиго буквально скрипит зубами, однако маленький император не издал ни звука.
— Ты пореши сначала, — тихонько шепнул Марьядек, но крепкой уверенности в его словах не было.
— Мы одинаковы, — подытожил враг. — Люди меча, люди войны. Нас все ненавидят и желают невзгод, но и мы никому не обязаны. Мы не сеем и не пашем. Мы не просим, а берем. И какой вам прок стоять за навозных свиней до конца? Что вы за это получите кроме жратвы и злобных взглядов за спиной?
— Пожалуй, ничего, — буркнул Дьедонне, вытирая лицо беретом. Судя по истрепанности головного убора, служил он главным образом как платок, в том числе носовой. Барон страшно потел в тройной защите, однако стоял твердо и уже не казался шатким забулдыгой.
— Так что драться нам резону нет. Уходите, мы вас не тронем. Не по доброте душевной, а просто связываться неразумно, профита мало. Ступайте на юг или север, как захотите, а дорога на восток наша. Или… — главарь ухмыльнулся. — Присоединяйтесь.
— Дорога полсотни рыл не прокормит, — негромко, но звучно высказался Бьярн, опираясь на меч в ножнах. Легкий ветерок трепал жидкие волосы, расчесывал белесые пряди.
— Ну, так с полусотней рыл можно и на добычу побольше замахнуться, — еще шире улыбнулся бетьяр. — Не все же деревни обносить. Я вот от городка какого-нибудь не отказался бы. Зиму лучше проводить за толстыми стенами, грея зад у теплой печи, с жирным окороком на тарелке. Не так ли, братья мои? — обратился он через плечо к понемногу стягивающейся банде.
