Дизель решает все - Маришин Михаил (книга жизни .txt) 📗
Это обстоятельство и вынудило меня выехать в командировку в Ленинград. Точнее, Берия, рассудив, что договориться нам гораздо проще напрямую, чем через товарища Орджоникидзе, просто мне приказал.
Едва только 23 января начало светать, дежурная машина нашего завода доставила меня с Женей Акимовым, наработавшим хорошие связи в Северной столице, на центральный аэродром. Дело в том, что Лаврентий Павлович, отправляя меня в Ленинград, посоветовал лететь самолетом, как раз подворачивалась оказия.
— Заодно и дизель-мотор в полете оценишь, — лукаво улыбнувшись, добавил наш «главком».
Народу на летном поле было необычайно много, но весь он кучковался около какой-то авиетки. Причем там были и фотографы, сумерки изредка озарялись магниевыми вспышками. На всем остальном обозримом пространстве ни самолетов, готовых куда-либо лететь, ни людей не наблюдалось. У меня начали появляться подозрения, что я опоздал на свой «рейс», потому, поймав первого попавшегося человека, просто спросил:
— Товарищ, а самолет на Ленинград, что, уже улетел?
— Как улетел? Вон он стоит! — махнул техник рукой в сторону авиетки. — До вылета еще митинг будет. Не раньше чем через полчаса стартует.
Не веря своим ушам, я подошел к толпе и спросил еще раз, верно ли это мой самолет. На что сразу же получил встречный вопрос:
— А вы, собственно, кто?
— Любимов, Семен Петрович — растерявшись, ответил я, — конструктор дизелей.
— Товарищи!!! Все в сборе! Можно начинать!
Пока я пытался сообразить, что происходит, в кабину самолета, через боковую дверь залез летчик и, с помощью подъехавшего аэродромного стартера на Форд-АА, запустил мотор. Одновременно, используя небольшую приступочку для посадки в самолет как трибуну, к собравшимся обратился довольно молодой человек, радость которого прямо-таки лучилась на окружающих.
— Товарищи! Сегодня у нас знаменательный день! Мы отправляем в первый междугородний полет наш новый «исполкомовский самолет», «летающий Форд» — АИР-5. Этот аэроплан целиком создан энтузиастами завода имени Менжинского при поддержке ОСОАВИАХИМА в свободное от работы время. Наши товарищи приложили все усилия, чтобы выполнить задание партии и дать нашему воздушному флоту нужные машины. Я, как конструктор, хочу выразить особую признательность товарищу Чаромскому и присутствующему здесь, товарищу Любимову за мощный и экономичный авиационный дизель-мотор, благодаря которому АИР-5 может восемь часов держаться в воздухе и покрыть расстояние в тысячу шестьсот километров! Таким образом, он может совершить полет в Ленинград и обратно без дозаправки. Мотор АИР-5 использует в качестве топлива керосин, и его всегда можно будет заправить в любом уголке нашей страны. Это будет настоящий самолет-труженик, самолет, который обеспечит чуткое руководство со стороны партии большевиков по всему СССР. Надежность же его такова, что оба конструктора и самолета, и двигателя, я и товарищ Любимов, без сомнения совершат этот показательный перелет. Да здравствует наша партия большевиков, строящая могучую авиацию! Да здравствует наш воздушный флот! Да здравствуют наши советские люди! Ура!
Приплыли. Ну Лаврентий, поросенок этакий, я тебе это еще припомню! Хорошо хоть, наученный горьким опытом, оделся потеплее. Плевать на то, как буду в тулупе и валенках в Питере выглядеть, главное туда долететь. Если бы знал, на каком аппарате меня отправят, так еще бы ружье с собой прихватил, мало ли где грохнуться случится. И ведь отказаться, не потеряв лицо, нельзя! Полет показательный! Отведай, мол, из моего кубка!
Пока выступали энтузиасты, представители ОСОАВИАХИМА, я про себя молился, чтобы у этой авиетки прямо сейчас крылья отвалились. Просить, чтобы мотор вышел из строя, было чревато. К сожалению, пока все не выговорились, чуда не произошло, а меня дернул за рукав Акимов.
— Товарищ Любимов! Надо бы что-то от нас сказать!
— А что тут скажешь, Женя? — и, нечаянно попав в паузу, когда все вдруг замолчали, обреченно подвел итог: — Поехали!
Пока забирались в самолет, познакомился с летчиком Пионтковским. Вроде мужик основательный, будем надеяться, не подведет. А вот с авиаконструктором Яковлевым я умудрился с ходу повздорить, наотрез отказавшись лететь на заднем сидение этого «воздушного Форда», откуда в случае чего не выберешься. Тем более, что никаких парашютов предусмотрено не было. Резоны, что впереди устроено дублирующее управление, что сзади удобнее, не могли сдвинуть меня с моей позиции. Александру Сергеевичу пришлось смириться.
АИР-5, плавно разогнавшись по летному полю на широких лыжах, легко взмыл в воздух. При этом самолет ощутимо дрожал весьма крупной дрожью, что заставило меня сразу после взлета обратиться к присутствующим с вопросом.
— Это нормально, что нас так трясет? На грузовике мотор гораздо ровнее работает!
— Нормально! — перекрикнул рев двигателя услышавший меня Пионтковский. — Я уже три месяца на нем летаю, мотор всегда так работал.
Ну нормально так нормально, остается только наслаждаться, ибо все равно ничего сделать нельзя. Между тем, наш пепелац, выйдя на железную дорогу Москва — Ленинград, пошел вдоль путей к намеченной цели. Успокоившись, я стал разглядывать открывающиеся окрестности.
Солнце, еще не оторвавшееся от линии горизонта, алело на юго-востоке, и любые неровности рельефа, дома, деревья, телеграфные столбы, даже малейшие бугорки, отбрасывали на розовом снегу длинные тени. Морозный воздух был густ даже на взгляд, что отметил и Пионтковский, ткнув рукой в безоблачное небо, привлекая мое внимание и перекрикивая грохот мотора.
— Мороз! Сегодня и на четыре тысячи можно попробовать забраться!
— А что так мало? Чаромский же сделал двухскоростной нагнетатель! Мне говорили, что до семи тысяч высотность подняли!
— Пожалел товарищ Чаромский на мотор АИРа его ставить! Дорого! Ну да ладно, все равно нашему «форду» высотность без надобности.
— Да! Главное взлетно-посадочные характеристики и удобство! — присоединился к нашему орущему дуэту Яковлев.
— Какое удобство?! Издеваетесь? Вы бы хоть глушители поставили! Десять-пятнадцать сил роли не сыграют, зато голова болеть не будет! И отопитель заодно! Хорошо хоть из щелей не дует!
— Вот вы и ставьте! Вы же двигателист! А нам какой мотор дали, такой и используем! А обогрев здесь есть! На больших оборотах горячий воздух от компрессора отобрать можно! Он для обогрева стекол используется, иначе бы все замерзло уже!
Не найдя с ходу, к чему бы еще придраться и замкнуть на окружающих свое раздражение, я только неопределенно махнул рукой. Устал, мол, кричать. Да и по совести говоря, мужики ничем не виноваты, это я лопух, подошел к перелету со своими мерками. До Аэрофлота здесь — как медному котелку до ржавчины. Немного повозившись на своем месте, располагая ноги так, чтобы не задевать педали двойного управления, решил не терять времени даром и благополучно заснул.
Тунн! Бам-бам-бам-бам! По корпусу самолета будто часто-часто долбили молотком, и он весь от этих ударов сотрясался. Разом разлепив глаза, я инстинктивно схватился за штурвал и рванул его на себя, Пионтковский в этот момент отвлекся на отключение двигателя и не смог мне помешать. АИР-5 резко задрал нос и в полной тишине показалось завис в воздухе.
«Все абзац», — подумал я про себя как-то совершенно спокойно и отстраненно. Но самолет, подумав немного, не сорваться ли ему в штопор, принял другое решение и, перевалив горку, плавно стал планировать к земле. Конечно, это заслуга пилота, которому хватило выдержки и мастерства предотвратить катастрофу, но впечатление живой машины было прямо-таки стопроцентное.
На наше счастье, прямо по курсу оказалось заснеженное поле, пересекаемое железной дорогой, вдоль которой мы и шли. Спустя пару минут мы уже катились по плотному насту на лыжах, а я вспомнил, как дышать. Едва остановившись, я выпрыгнул из самолета и попытался стремительно удалиться от аппарата на минимально безопасное расстояние, но не смог, пробив ледяную корку и провалившись с ходу больше чем по колено. Плюнул в сердцах — от судьбы не уйдешь, так хоть лицо сохранить и уйти с гордо поднятой головой!
