Сепаратист (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич (лучшие книги читать онлайн .TXT, .FB2) 📗
— Ты ничего не перепутал? — удивленно переспросил я. — Где ты тут видишь паству, которой нужно лить в уши этот пафосный бред? Бедности у них нет… А про то, что целые провинции от голода и безработицы загибаются, это так, мелкие неприятности? Да и в метрополии все далеко не так радужно. Даже если неблагонадежных в расчет не брать.
— Это все именно мелкие неприятности, — поморщился священник. — Те, кто не смог приспособиться к новому строю неизбежно вымрут. Это нормально, и даже хорошо. Зато остальным будет дышать легче… Впрочем, с тобой действительно незачем об этом говорить. Ты непробиваемо упрям, как и все язычники, и не хочешь принимать доводов разума.
Пройдясь по камере, он снова повернулся ко мне.
— Тогда перейдем к делам нашим земным, — вздохнул священник. — Ты уже знаешь, что будешь расстрелян. К сожалению, не в моих силах это изменить, иначе ты был бы медленно очищен. Расстрел — это слишком легкая смерть для оскорбившего бога.
Чистый поднял руки, и в меня ударило лучом света. Он явно бил не в полную силу, но кожа все равно начала растворяться под действием оружия чистого.
— Это просто предупреждение, — пояснил священник, прекратив воздействие. Чистый подождал, пока я приду в себя, прежде чем начать говорить. — Чтобы ты знал, что упрямиться бесполезно. Мы с тобой будем встречаться каждый день до тех пор, пока я не узнаю то, что меня интересует.
Он снова принялся меня поджаривать — теперь несколько дольше. Я молча корчился, лежа на своей шконке. Он даже вопроса не задал. Где-то я читал, еще в прошлой жизни, что так делают специально. Чтобы заранее сломать допрашиваемого. И если жертва сама спрашивает, что ей сказать, значит, уже готова отвечать на вопросы. Поэтому я молчал. У меня совсем немного вещей, которые я считаю необходимым скрыть. С вопросами чистого пересечься не должны. Но прогибаться перед ним… Ярость. Ярость и дикая ненависть, вот что давало мне силы. Наконец священник прекратил.
— Итак, вопросы. — Зрение прояснилось, и я увидел недовольное лицо святоши. Похоже, что да, действительно, он рассчитывал на другую реакцию. — Где находится твоя напарница. Та, с которой тебя постоянно видели. Какие у нее способности. Отвечай. И помни, мой бог даровал мне способность чувствовать ложь.
Ну, это не сложно. Я постарался, чтобы на лице не проявилось облегчение.
— Ее зовут Ева. К какой семье принадлежит не знаю. Способности — быстрая и сильная. Где находится — не знаю.
— Не врешь, — удовлетворенно кивнул священник. — Расскажи, где ты видел ее в последний раз.
Я рассказал, мне не сложно. Уже понятно, почему он пришел. Кера не зря мне приснилась — она действительно сбежала. Точнее, Ева сбежала. И теперь её ищут. Даже вот ко мне пришли. Глупости, конечно. Священник даже не надеялся, что я как-то помогу в поисках, просто проверяет все возможные варианты. Однако и сдаваться раньше времени святоша не собирался.
— Когда в последний раз ты связывался с этой женщиной. — А вот с формулировками вопроса он мне прямо помогает. Не уверен, что скажи он «подруга» или «напарница», его чувства не показали бы ложь. Все же с Евой я почти не общался. А так я с чистой совестью ответил, что тогда же, когда видел в последний раз.
— Ты имеешь предположения, куда она могла пойти, после того, как поняла, что не выполнит твое задание?
— Понятия не имею, — ответил я, и тут же мысленно выругался.
— Ложь, — удовлетворенно кивнул священник, и снова приступил к пытке. В этот раз он не останавливался до тех пор, пока я не выдержал и не закричал. Вероятно, и дальше бы жег, очень уж ярко проступила на лице гримаса удовольствия, но пришлось прекратить — в камеру вошел жандарм.
— Святой брат, прошу вас, остановитесь! — попросил он. — Я понимаю вашу ненависть к этому ничтожному, но он должен быть жив и не поврежден сверх меры к моменту окончания суда. Молю! У меня приказ от иерарха Прима! Осужденные преступники должны предстать перед общественностью целыми и в сознании!
Да уж, спасает он меня не из жалости. Но я все равно был ему благодарен. Одежда давно рассыпалось, магия чистого лизала голое тело, медленно испаряя верхний слой кожи. Особенно жгло глаза — как ни зажмуривайся, свет проникал даже сквозь закрытые веки, а прикрывать лицо руками я боялся. Поняв, чего я опасаюсь больше всего, он на этом и сосредоточит усилия. Глаза мне нужны целыми, их не восстановишь.
— Ты, конечно, прав, добрый человек, — процедил священник. — Я действительно немного увлекся. Однако и этот язычник удивительно силен. Его даже святая магия берет с трудом. Тем не менее, одну ошибку ты все же совершил — это ничтожество теперь уверено, что останется живым и относительно целым. Как прикажешь его допрашивать?
Жандарм ощутимо побледнел — это нетрудно заметить даже в полумраке камеры.
— Святой брат, есть и другие способы, кроме дара господа нашего. Можно сохранить внешний вид арестованного, и даже оставить его относительно здоровым, но он все равно будет счастлив ответить на любые вопросы. Я прикажу приготовить необходимое, и завтра мы сможем их испытать.
— Очень надеюсь, что так и будет, — криво ухмыльнулся чистый. — Иначе мне придется наказать тебя. А ты, язычник, готовься. У меня к тебе будет еще много вопросов. Святые иерархи повелели выяснить, как ты смог столь долго противостоять нам. И я выясню, поверь.
Интерес ко мне у священника угас, он не прощаясь убрался из камеры, следом за ним — жандарм.
На завтрак мне принесли несколько засоленных до каменной твердости рыбин, и ни капли воды. Да уж, план простой. Наемся соленого, проснется жажда. Когда в следующий раз придут допрашивать, еще до начала допроса буду сговорчивей. Некоторое время я размышлял, что выбрать — голод или жажду. Решил все-таки жажду. Организму нужен строительный материал для восстановления повреждений, в том числе и соль. А жажду… жажду можно и потерпеть пока. Возможно, это решение было навеяно бурчанием в животе, но мне оно показалось достаточно разумным. Хотя в любом случае нужно прекращать эти издевательства. Что там Доменико говорил? Они изо всех сил затягивают судебный процесс. Мне это не на руку. Очень надеюсь, что Кера найдет брата, и мы сможем связаться еще раз.
Я аккуратно отрывал кусочки рыбы, забрасывая их себе в рот. Медитативное занятие, которое помогает размышлять, и к тому же отвлекает от вкуса соли во рту. Жажды еще нет, но кружечка пивка была бы очень кстати. Боги, как же давно я не пил пива…
Завтра на допросе нужно быть значительно внимательнее. Про Еву я ему все расскажу. Нельзя было врать, поторопился я. Что мне стоило сказать, что она непременно отправится на мои поиски? Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться. Уверен, сегодня охрана тюрьмы усилится, и не только жандармами. Чистых в Сарагосе достаточно, чтобы набить все здание до отказа. Впрочем, охрана и так неслабая, я уверен. Все планы Доменико по моему освобождению можно спускать в унитаз. Чистые просто не могут позволить себе меня отпустить. Это, можно сказать, вопрос репутации.
Мне очень понравилась оговорка о том, что они вынуждены отдать меня светскому суду. Значит, какие-то приличия им все же приходится соблюдать, и я даже догадываюсь, почему. Чистые совсем не церемонились с повстанцами, когда восстание только началось. Людей очищали чуть ли не тысячами. А потом, после смерти иерарха это резко прекратилось. Я-то все гадал, почему так. Испугались? Глупости, скорее должны были прийти в ярость. Однако вместо этого они затихли. Вместо чистых пришел легион Освободителей, который де-юре вообще является армейской частью. Устранились. Чистые демонстративно устранились от «мирских дел». Видимо информация о том, что они тут творили, распространилась в метрополии, и люди начали волноваться. Именно поэтому меня сейчас именно судят, а не пытают непрерывно, выясняя любые интересующие подробности, и, заодно, удовлетворяя чувство мести свое и своего мерзкого божка.
Нет, меня не отпустят. Какие бы планы ни строил Доменико, все, чего он сможет добиться — это сложить головы, свою и Керы. А значит, никаких попыток освобождения. Никаких попыток сбежать. Диего Кровавый должен умереть. Если раньше я еще сомневался, то теперь утвердился в своем решении окончательно.
