Истринский цикл: Лекарь. Маг. Военачальник. Серый властелин (сборник) - Щепетнов Евгений
– Положите их на возок – холодно!
Охранники обоза подхватили раненых, другие обступили возок и поставили его ровно, на полозья, сняв с павшей лошади. Раненых разложили на дне возка, Марьяна, не замечая холода, занялась Степаном. Он уже очнулся и попытался что-то сказать, указывая на товарища, типа его вначале. Она резко прикрикнула:
– Молчи!
Стянула с него меховой сапог, подбитый железом, рванула штанину, располосовав ее до паха, вместе с теплым бельем, обнажила разрез в ноге, посеченные жилы и мышцы под коленом. Сосредоточилась – сухожилие стало срастаться, мышцы медленно, но верно вернулись на место, забелела новая кожа на месте разреза. Ап! Все. Готово.
Степан ловил ртом воздух, выгнувшись дугой – в запарке она забыла его обезболить, а процесс заживления, вытягивающий из человека силы, не был ласковым прикосновением любимой женщины. Она досадливо провела у него над головой, он сразу успокоился и вздохнул. Подпитала ауру:
– Все, вставай. Здоров. Лови лошадей.
Степан, немного прихрамывая, но все более и более утверждаясь в шаге, слез с возка и пошел к топтавшимся в стороне коням, что остались от бандитов. Потом опомнился, остановился и стал разглядывать работу Марьяны.
Вокруг собралась толпа людей, которые с восторгом и ужасом наблюдали за работой целительницы. Конечно, они видели, как справляются лекари с ранами, но то было не столь эффектно, тем более что этим сейчас занималась очень красивая девушка, простоволосая, в изрезанной чуть не на полоски одежде, сквозь которую проглядывало белое нижнее белье.
Марьяна склонилась над утыканным стрелами парнем:
– Так, одна стрела в ключице – не страшно. Эта – прошла навылет легкое – вот тут отвратительно. Так, стрела в ляжке – ерунда, парень, будешь жить. Стрелу в ключице двигаем вперед, вперед… упс – наконечник вылез. Стрелу ломаем, оп – залечила. Стрелу из ноги так же – есть! А вот в груди… Застряла у позвоночника, не хуже чем тогда у Борислава. Хотя тут полегче – воспаления нет. Но на месте никак не сделать – неудобно и Силы мало уже.
– Господа! Сколько осталось до трактира?
– Примерно с версту, уважаемая… – ответили из толпы несколько голосов.
– Помогите, прошу, моему охраннику поймать лошадей – наших перебили. Надо везти раненого к трактиру, я тут его не смогу поднять, устала.
– Василий, Аксен, Бран, быстро помогайте парню! Шеметом! Шеметом! Смеркается уже и холодно, нам еще версту пилить до трактира!
Все побежали в стороны, а командир охранников подошел к Марьяне и накинул на нее шубу.
– Оденьтесь, госпожа, холодно, да и прикрыться вам надо… – Он скользнул взглядом по ее изрезанному платью и безрукавке.
Только сейчас Марьяна заметила, как оборвана и изрезана ее одежда.
Вспомнила, ключица! Она пошевелила плечом. Нет, не болит, уже срослась. «Ай да Влад… ну кудесник», – подумала она с теплотой и оглянулась: в возок уже запрягали коня, двух других привязали сзади, раненого охранника укрыли пологом, подложив под голову узелок.
Она внезапно опомнилась, побежала, заглянула в возок – ф-фухх, деньги на месте. В памяти воскресла картина: во время боя бандиты что-то кричат – но воспоминание ускользало, и окончательно его перебил начальник охраны каравана:
– Госпожа, разговор есть. Что вы будете делать с оружием и броней разбойников? И кони опять же… – Он потупил глаза и быстро взглянул на Марьяну: – Ну, пятерых мы уложили, а остальные все ваши…
– Командир, без проблем. Пятеро – полностью ваши, мы же берем трех коней, оружие с убитых нами, их броню и ценности – что есть на них. Остальное – кони, одежда и все что угодно – ваше. Я думаю, так будет справедливо.
– Хорошо, госпожа. Я предложу вам так: коней, что остались от убитых вами, ну тех, что уцелели, давайте пока не будем делить, а сделаем так: по приезде в Лазутин – а вы ведь туда направляетесь? – Марьяна согласно кивнула, – мы коней продадим, поделим деньги пополам, и вы заберете свою долю. Вот это будет совсем справедливо. Мы ведь только немого помогли, вы все сделали сами. Я бы вообще ничего не стал брать, но мои люди меня не поймут, понимаете?
– Конечно, капитан, я вам благодарна, вы порядочный человек.
Командир смутился и сказал:
– Грех обобрать такую воительницу, как вы, я восхищен вами, и все мои люди. Да и мало ли что? Кто знает, что там в будущем, может, еще и ваша помощь понадобится… – Он лукаво усмехнулся и посмотрел на целительницу: – Вы непростая женщина, лучше с такими дружить.
Марьяна улыбнулась. Капитан был умным человеком.
– Хорошо, капитан, забирайте всех остальных лошадей, потом найдете меня и отдадите, что посчитаете нужным. Я остановлюсь в гостинице «Белый журавль», это возле школы магии, знаете?
– Знаю, конечно. Меня звать Владислав. Или просто Слава. Если что, в гильдии меня знают. Да ладно, спешить надо, в трактире поговорим еще. Ведь вы заночуете? До города еще верст двадцать будет, а уже смеркается. Не стоит ехать на ночь глядя, да еще с ранеными.
– Да, ну самом собой, заночуем. Прошу вас, последите, чтобы ценности с трупов не поперли, а то солдаты шустрые – вмиг пристроят что надо, – подмигнула она наемнику.
– Так вы еще и умница! Ну вот не был бы я женат сразу на пяти женщинах в трех городах, обязательно бы вас умыкнул – ценность вы бесценная, а не девушка! – Капитан засмеялся, ему вторила Марьяна. – Ладно, прослежу. Все сложат в возок, а там уже разберетесь на месте.
Через час караван медленно двинулся по дороге и о произошедшей схватке напоминали лишь пятна крови на белом снегу, вытоптанная площадка, трупы лошадей и голые человеческие тела, оставленные на поживу воронам и лисам. Никто не оглядывался на них: это издержки профессии грабителя – вот так остаться на белом снегу. Да и шибко ненавидели их караванщики, как и все купцы во все времена и во всех мирах…
Влад
…Влад, проводив Марьяну – она выехала еще спозаранок, только начало рассветать, – угрюмо побрел в клинику. Ему было грустно и как-то не по себе – он не привык прятаться за спиной женщин, по его понятиям, впитанным с молоком матери, понятиям, идущим от его казацких предков, мужчина всегда добытчик, воин, организатор, а женщина обеспечивает тыл, семья, хозяйство. А тут ему пришлось отправить бабу навстречу опасностям, волнениям… да еще с такой крупной суммой.
Эти деньги даже для многих дворян были очень весомой суммой, а уж для простых людей – тем недосягаемым сокровищем, за которое можно сделать что угодно: убить, ограбить, продать душу дьяволу.
На душе у него было гадко и не оставляло какое-то странное чувство: вроде что-то недоглядел, проворонил, проспал… Вроде бы все предусмотрел – а что-то на душе неспокойно. Какое-то предчувствие – и все тут. Он постарался выкинуть из головы все дурные мысли, но они никак не уходили.
Клиника бурлила – уже стояла очередь. Люди, как оказалось, ночевали в лесу, рядом с домами. Кто-то ставил палатки, а кто-то устроился в возках, накрывшись меховыми одеялами и шубами. Ему даже стало немного стыдно за то, что больным пришлось ночевать на улице. Ну а что он мог поделать – не в свою же постель их класть?
Маша с Феклой обсуждали какие-то хозяйственные проблемы, мол, свинина не свинина, и попытались втянуть его в разговор. Он отмахнулся от них, как от назойливых мух, и автоматически, не подумав, сказал: «Не царское это дело!» – на что у них сразу отвалились челюсти. Он поморщился, мысленно укорив себя: «Все время забываюсь, вот и на сей раз ляпал что-то из прежнего лексикона», но они тут же забыли его прокол и опять начали горячо спорить. Он прекратил склоку, прогнав взмахом руки Феклу и подозвав Машу:
– Ты смотрела, что там за больные? Кассу ведешь?
– Веду, господин лекарь. Вот сегодня прибыли три купца, двое крестьян. С купцов я уже получила за прием и осмотр по десять золотых, все записала. Если будет лечение дальше – мне скажете, я приму остальные деньги. Продала настоек укрепляющих десять штук, по золотому, Арина выдала со склада, все отмечено.
