Истринский цикл: Лекарь. Маг. Военачальник. Серый властелин (сборник) - Щепетнов Евгений
Она, конечно, была не такой сильной в этом, как Влад, но парочку бандитов унесла бы с собой. Марьяна подняла руки, между ними заплескалось пламя, и тут в нее ударила стрела, всей силой стального наконечника вышибив из нее дух. Если бы не белье, заколдованное Владом, ее бы пришпилило к возку, как бабочку. Но сейчас она была отброшена к его стенке с такой силой, что сознание помутилось и зазвенело в голове.
Файрбол, конечно, сразу рассосался, не родившись. Концентрация была потеряна, тем более что Марьяниной сильной стороной никогда не была боевая магия. Вот чирей залечить, или руку вправить… Сани налетели на упавшую лошадь, чуть не перевернулись, встав на дыбы, ее мотнуло по полости, как пустую куклу, и больно ударило обо что-то боком.
Вдруг ей вспомнилось, что вопил Влад, когда кромсал тех разбойников. Он беспрерывно повторял одну фразу: «Вы думаете, что врач только вправляет кости, а не ломает их?!» Она ощутила дикий гнев, ярость, – неужели все повторится? Насилие, боль, унижение… Нет, суки, вам придется вначале убить меня! В возок уже лезла какая-то борода, хрипя и радостно матерясь, она опять ощутила неудобство в левом боку, вспомнила – меч! Меч же лежит, дура! Марьяна протянула руку влево, выхватила из ножен тихо шелестнувший гибкий клинок и выставила его перед собой. Разбойник с удивлением посмотрел на приставленную к его груди полоску металла и тяжело навалился на нее, булькая кровью, лившийся из перекошенного рта.
Она напряглась и отбросила его вперед, потом скинула с себя шубу и осталась в сарафане. Выпрыгнув, увидела, что вокруг возка идет бой. Ее охранник на лошади – она вспомнила его имя, Степан – вертелся ужом между бандитами, ловко вращая саблей и сверкая ей на солнце. Второй охранник бегал вокруг возка, используя его как прикрытие, – он старался подрубить ноги лошадям, рассчитывая, видимо, лишить нападавших преимущества – ведь пеший конному не соперник, гибель пешего воина при столкновении с конными предрешена… если только он не обучен драться и в такой манере. Семен же хлеб зря не ел и обучал своих подчиненных на совесть. Охранник уже «ссадил» несколько человек, пока разбойники не сообразили – соскочили с коней и бросились на него толпой.
Второй охранник тоже лишился лошади, присоединился к товарищу, и они заняли оборону у возка, прикрывая выскочившую Марьяну. В воздухе разносились крики, ржание раненых животных, распространялся запах крови… Клаш-клаш-дзз-зынн-нь! Клинки мелькали, как молнии. Охранники держались – уже трое бандитов валялось на снегу, глядя в небо мертвыми глазами. Клаш-дзынь-вж-ж-жик – свистнула стрела, охранник отбил ее мечом, но вторая тут же вонзилась ему в плечо, как будто из него выросло небольшое экзотическое деревце с перьями на вершине.
Скорость бойца упала. Они встали спина к спине – клаш-клаш-дзз-зинн-ннь – переломилась сабля одного из разбойников, и он упал, проткнутый охранником Марьяны. Бойцы все еще держались – и благодаря выучке, и благодаря тому, что бандиты мешали друг другу, наступая толпой и желая скорее покончить с путешественниками.
Марьяна отстраненно подумала: «Идиоты, им надо отбежать и расстрелять их из луков, а не лезть напролом!» Как будто отвечая на ее мысли, атаман разбойников взревел:
– Идиоты! Валите эту сучку и забирайте деньги из возка! Потом их добьем! Скорее!
Она увидела, как к ней бегут трое разбойников. Марьяна покрепче перехватила меч в руке, к ней рванулись охранники, чтобы попытаться прикрыть, но увязли в схватке с противниками, не позволявшими им сделать ни шагу.
Первый бандит налетел, от души занеся кривую восточную саблю, намереваясь снести ей голову одним ударом. Двое других полезли в возок. Вж-ж-жик – сабля проходит над ее головой, впритык к волосам – Марьяна пригнулась – рука бандита вместе с зажатой в ней саблей улетела в сугроб. Она перехватила двумя руками меч и рубанула поперек его туловища, как будто втыкая топор в сосну. Какие там уроки мужа, какие там искусства боя – там сплошные рефлексы и мастерство, а тут была ярость, помноженная на мощь усиленных мышц и связок и заколдованный клинок. Хак! – меч застрял где-то в районе позвоночника, перерубив тело бандита практически пополам. Выдернула. «Ах суки, мои деньги брать!» Меч задран высоко над головой – хак-кк! Голова вместе со шлемом расколота пополам, тело, еще не осознав, продолжает движение, и сабля бьет женщину в ключицу, перерубает ткань безрукавки, сарафана, и останавливается перед заговоренным бельем, всей силой ударяя в ключицу и перебивая ее.
Марьяна застонала, но меч не выронила – она держала его в другой руке. Второй бандит был убит за полсекунды – ей почему-то показалось, что он двигается замедленно, и даже со сломанной ключицей ей было легко встретить его удар, уклониться и перерубить шею.
Осмотрелась – охранников уже добивали: Степан стоял на одном колене, с трудом отбиваясь от наступающих, а второй охранник еле шевелился под ногами, будучи утыкан тремя стрелами. Она подняла меч повыше и с диким воплем понеслась к им, чтобы ударить нападавших сзади. Волосы ее развевались по ветру, по лицу были размазаны потеки крови, а глаза сияли пламенем – враги опешили и на секунду отвернулись от охранников, чем воспользовался Степан: подрубил одному ногу и добил его сверху вниз клинком.
Марьяна налетела на толпу и начала, не обращая внимания на сыплющееся удары, рубить их, как заросли конопли на огороде, при этом она страшно вопила, визжала и восклицала между ударами:
– Хакк! Что, думали лекарь только вправляет кости?! – Удар. Хакк-хакк! – Он еще и ломает кости! Что, думаете, лекарь только вправляет кости?! Нет…
– Бежим! Бежим! Сучка одержимая! Заговоренная! Бежим, братья!
Разбойники помчались к коням, пытаясь их поймать, но кони хрипели, отпрыгивали, напуганные шумом, кровью. Марьяна не давала врагам уйти, рубила в спину… Перед ней выскочил здоровенный рыжий мужик, видимо вожак, он попытался остановить ее, ударив саблей в бок – она как будто не заметила этого и снесла ему плечо вместе с зажатой в руке саблей, затем, не останавливаясь, побежала за остальными – в живых оставалось человек пять.
Вдруг откуда-то полетели стрелы. Убегавшие разбойники попадали, настигнутые несколькими воткнувшимися в них оперенными снарядами. Марьяна остановилась и огляделась – вокруг упавших плясали на конях несколько всадников. Они быстро спешились и подбежавших к раненым охранникам и к ней. Вдалеке она увидела купеческий обоз, медленно вытягивающийся из-за леса. Марьяна опустошенно села на снег и заплакала… Руки дрожали, одежда была порублена – если бы не подарок Влада, все, смерть.
К ней подошел высокий мощный воин и с уважением поздоровался:
– Приветствую вас, госпожа. Я начальник охраны вон того каравана. Мы услышали звуки боя и постарались прийти на помощь… Увы, немного опоздали… Впрочем, вы и сама справились очень даже успешно. Надо сказать… я потрясен.
Марьяна слушала его как сквозь туман, потом вспомнила:
– Охранники! Охранники мои живы?!
– Живы пока, но… – воин погрустнел, – плохи. Я их знаю – они из нашей гильдии. Жаль, но скорее всего не выживут. Одного стрелами нашпиговали, у другого ранение в живот и повреждена нога. Ну вот так вот. Все под Богом ходим, не плачьте. Они честно выполнили долг.
Марьяна вскочила на ноги.
– Быстро, быстро несите их на возок! Я лекарь!
Она побежала к раненым, воткнула возле них меч – прямо в землю, вертикально, так, что его рукоятка стала раскачиваться как маятник – определила автоматически, какой из них тяжелее, и сходу вошла в транс. Черпнула Силы и влила ее в ауру раненого – та засияла посильнее, человек задышал ровнее – стрелы в его теле заколебались в такт дыханию.
Осмотрела Степана – ранение в живот было проникающим, но кишки целы. Ввела пальцы в дырку, образовавшуюся в кольчуге и одежде от вошедшего клинка, рванула со всей силы – кольчуга с одеждой расползлись, как гнилые, – некогда снимать. Положила руки на живот, замерла… Кровь, толчками покидающая тело, остановилась, рана стала зарастать… остался только еле заметный шрам. Жизни уже ничего не угрожает. Кровь из подрубленной ноги тоже уже не идет – связки потом срастим. Надо убрать раненых со снега – мороз вытягивает силы. Решительно подняла глаза на обступивших ее изумленных людей – она и не заметила, когда подошел обоз.
