Спасите меня, Кацураги-сан! Том 12 (СИ) - Аржанов Алексей (книги бесплатно без регистрации TXT, FB2) 📗
— Сегодня после приёма сможете? — Окабэ Акира устало протёр глаза. — Кошмар… Я не спал уже несколько дней. Постоянно думаю об этом. Мой сын с медициной никак не связан, у него своя сеть автомастерских. А внук… Если мы его потеряем, я никогда себе этого не прощу.
— Попробуем сделать всё, что возможно, — сказал я. — После приёма сразу приду к вам — и после этого поедем к вашему внуку. А после этого я очень рекомендую вам отдохнуть. Возьмите отгул, хотя бы два-три дня поспите спокойно. Сами же понимаете, разрушить нервную систему очень просто, а вот восстановить — это вопрос совсем другого калибра.
— Вы правы, Кацураги-сан, зайду сегодня к главному врачу. Не думаю, что Акихибэ-сан мне откажет, — ответил инфекционист. — Что-то у меня совсем уже нет сил работать. Ещё и дежурства — сами понимаете.
Мы договорились встретиться около главного входа в поликлинику, после чего я направился в свой кабинет. Там уже наверняка скопилась куча народу.
По дороге к своему этажу я думал о том, как мне предстоит лечить внука Окабэ Акиры. Это может оказаться крайне непросто. Если я не ошибаюсь, сябу раньше носил другое название. Филопон. Этот наркотик выдавали военным во времена Второй мировой войны. Как в виде пилюль, так и в виде инъекций. Одной из его основных особенностей было «обострение зрения». Это помогало многим военным, особенно лётчикам. Потому его также называли «кошачьи глаза».
Если история не врёт, в те времена его давали даже тем, кто трудился на производстве, чтобы увеличить эффективность их работы. Те же камикадзе, которые таранили на своих самолётах противников, нередко находились под воздействием этого препарата.
Правда, после войны его запретили, но тем, кто смог пережить войну, пришлось тяжко, поскольку этот препарат вызывал привыкание. По статистике почти два миллиона человек были зависимы от филопона, когда война подошла к концу.
Его запретили законодательство, однако, несложно догадаться, что с чёрного рынка он никуда не исчез.
С этими мыслями я прошёл мимо толпы своих пациентов и даже сам не заметил, как оказался в своём кабинете.
— Кацура-а-аги-сан! — протянула Сакамото Рин. — Как же хорошо, что вы вернулись! Я уже устала говорить о том, что нас с вами слишком часто разлучают. Будто нам и вовсе не суждено работать вместе!
— Да будет вам, Сакамото-сан, — рассмеялся я. — Меня не было всего… Месяц?
— Да, месяц! А перед Новым годом вы ещё на две недели уезжали. Кошмар какой-то, я мечусь между всеми врачами, которым требуется дополнительная помощь. А хотелось бы работать в своём кабинете! — заявила Сакамото Рин.
Хотел бы я её обрадовать, но не мог. Слишком велика вероятность, что меня будут отрывать от рабочего места ещё много раз, чтобы разобраться с вирусом «Фебрис-12». Но ей об этом знать незачем. Скорее всего, «ВОЗ» будет просить главных врачей оформлять такие отъезды, как командировку. Или вовсе принудят меня к увольнению. Об этом Теодор Гебреус меня предупреждал.
— Что ж, тогда не будем терять времени! — воскликнул я. — Приступим к совместной работе. Пациенты, скорее всего, уже заждались.
Я и сам не заметил, как вновь втянулся в рабочий процесс. Пациенты входили и выходили, щёлкались, как орешки. Одни ушли на дообследование, потом зашли следующие. Следом вернулись предыдущие с готовыми анализами — и так далее.
Однако один пациент вызвал у меня особое удивление. Он сильно отличался от остальных, которые в основном страдали ОРВИ, гипертонией и остеохондрозом.
— Здравствуйте, Кацураги-сан, — вяло поклонился молодой мужчина. — Меня зовут Такидзава Хидео.
— Вижу, вы есть у меня в списке, — кивнул я. — Присаживайтесь и рассказывайте, что вас беспокоит.
— Да даже не знаю, с чего начать… — вздохнул он.
— Вы бы знали, как часто я слышу эту фразу, — улыбнулся я. — Перечислите всё, что вас не устраивает. А я уже сам разберусь, что из этого состряпать. Не беспокойтесь.
— Так, хорошо, — кивнул он. — В общем, месяц назад меня начали беспокоить головные боли. Заметил, что голова кружится часто, независимо от того, чем я занимаюсь. Может такая проблема возникнуть и на ровном месте. И… Ещё бессонница. Сплю очень плохо. А иногда вообще не сплю.
— Угу, — фиксируя симптомы в медицинской информационной системе, кивнул я. — Что-то ещё? Так, минуточку, погодите…
Я пригляделся к лицу Такидзавы Хидео. На его щеках и лбу виднелись красноватые пятна. А вот это интересно… Может быть, это как-то связано.
Чёрт… У меня в голове тут же возник «Фебрис-12». Но нет, я не стану уподобляться врачам, которые подозревают суперинфекцию у каждого своего пациента. Для начала опрошу его, внимательно осмотрю и только после этого буду делать какие-то выводы.
— А сыпь у вас давно появилась? — поинтересовался я.
— Да вот буквально пять дней назад, всё лицо испортила! — воскликнул Такидзава. — Да ладно лицо… Вы на руки мои посмотрите.
Он протянул вперёд руки, и я обнаружил, что на их тыльной стороне виднелись пузыри. Надутые, заполненные серозной жидкостью. Видимо, ранее на тех же местах были такие же красные пятна, как и на лице. Что ж, это особенно неприятно, ведь отсюда можно сделать вывод, что вскоре и его лицо покроется пузырями.
— Зуд, жжение есть? — уточнил я.
— Ужасные! — воскликнул Такидзава. — Чешется так, что я едва себя сдерживаю. Руки и шею уже до крови расчесал, а лицо… Стараюсь не трогать, но очень хочется.
Такидзава продолжил описывать зуд, а я обратил внимание на его руки. Проблема, вижу, не только в зуде. Руки трясутся. Тремор. Вряд ли он пришёл на приём с похмелья. Не похож он на человека, который злоупотребляет алкоголем. Видимо, проблема не только в коже, но и в нервной системе. Хотя это очевидно, если учесть, что он страдает от головных болей и бессонницы.
— В целом у меня уже есть общая картина, но если остались ещё какие-нибудь жалобы — перечислите их, — попросил я.
— Да легко, — усмехнулся Такидзава Хидео. — Видите ли, Кацураги-сан, я никогда не был очень уж эмоциональным человеком. А теперь… Могу и над фильмом всплакнуть. И даже от воспоминаний каких-нибудь порой слёзы наворачиваются. В общем — перепады настроения очень резкие. И явных причин для этого нет. А порой становится так плохо, что даже в обморок падаю. Честно, я не шучу и не преувеличиваю! Просто беру… и теряю сознание.
Такидзава совсем поник. Видимо, озвучив все симптомы, решил, что ему уже никто не поможет.
— Не беспокойтесь, Такидзава-сан, я уже начинаю понимать, в чём проблема. И поэтому у меня к вам будет просьба. Я хочу, чтобы вы дообследовались. Сейчас же сдадите мочу и кровь, направления вам выдаст моя медсестра. А к концу сегодняшнего приёма вернётесь ко мне. Больничный я вам выдам на период лечения, когда будет ясен диагноз.
— Точно! — воскликнул он. — Моча! С мочой всё очень плохо!
Так… Вот теперь всё действительно сложно. Кожа, нервная система, психика и мочевыделительная система. Если честно, объединить всё это в один диагноз крайне непросто. Может, у него несколько заболеваний одновременно? С таким я уже много раз сталкивался.
— Кацураги-сан, мочу точно нужно сдать, я поэтому заранее её и принёс, но… Может быть, вы посмотрите? — спросил Такидзава.
— На что? На мочу? — удивился я.
— Да, — кивнул он. — Думаю, вас это сильно удивит. По крайней мере, я сегодня утром просто одурел!
— Хорошо, доставайте, — кивнул я.
И каковым же было моё удивление, когда из сумки пациента появилась банка с мочой. С сине-фиолетовой мочой!
— Э-э-э… — тихо протянула Сакамото Рин.
— Вот и я о том же! — воскликнул Такидзава Хидео. — Будто я краску выпил!
Вот теперь до меня дошло, что происходит с моим пациентом. Одного цвета мочи мне хватило, чтобы догадаться. Такой специфический оттенок моча приобретает только в одном случае.
— У вас это впервые, Такидзава-сан? — уточнил я.
— Да, раньше этих симптомов вообще не было, — ответил он.
Я активировал «анализ» и внимательно осмотрел его тело. Никаких нарушений, кроме дистрофии в нервной системе мне обнаружить не удалось. Опять же не хватило «молекулярного анализа». Но я и без него понял, в чём проблема.
