Справедливость для всех. Том 1. Восемь самураев (СИ) - Николаев Игорь Игоревич (книга бесплатный формат TXT, FB2) 📗

— Как прикажете, Ваше Величество. Я посмотрю и посчитаю возможное сокращение в разных вариантах. Полагаю, можно урезать расходы, по крайней мере, на треть. Но здесь потребуется дотошная проверка.

— Всего на треть? — вновь удивился повелитель. — Но мне столько людей не нужно!

Зеленый мальчишка, хмыкнул про себя герцог. Все-таки это пока молодой щенок с мягкими зубами… Уже хочет кусаться, однако не очень соображает, в чью глотку можно вцепиться.

— Сто тридцать шесть бономов, — напомнила Биэль. — Все из хороших семей.

— Ясно, — император сморщился, будто раскусил наикислейшее яблоко. — В таком случае, окажите мне любезность, обдумайте, кого можно рассчитать, а кому сократить содержание. Не вижу смысла тратить деньги в преддверии великих и значимых событий.

— Мне понадобится приказ Вашего Величества, — сказала маркиза. — И три недели, чтобы провести дотошный аудит.

— А счетоводы?

— Благодарю, Ваше Величество, — Биэль обозначила вежливый поклон. — В моей свите найдутся соответствующие мастера.

— Хорошо. Составьте эдикт, который наделяет вас наибольшими полномочиями, я его прочитаю и подпишу. Сочтите все до последней четверти монетки.

Шотан, как один двух наиболее вероятных выгодоприобретателей грядущей экономии лучился довольством и не скрывал этого. Князь наоборот, помрачнел. Судя по всему, его старания обеспечить Двор пехотой были далеки от безоговорочного успеха.

— Будет исполнено, — приняла указание Биэль.

Сделав три шага в одну сторону, затем в другую, Оттовио продолжил необычный совет вопросом уже к Гайоту:

— Любезный друг, соблаговолите сообщить, как прошли переговоры с вашими старейшинами, а также советами тухумов?

Морщинистая кожа на лысине горца покраснела, он кашлянул, однако на вопрос ответил с военной четкостью и прямотой:

— Постольку-поскольку. Я не добился успеха и не потерпел поражения. Договоры с уже нанятыми полками будут перезаключены, однако, с повышением жалования. Новые воины будут, однако не ранее следующей осени.

— То есть в сражениях весны и лета, ежели таковые случатся, на ваши подкрепления рассчитывать не стоит, — уточнил император.

— Увы, нет, — опустил взгляд князь.

— Почему? — строго вопросил Оттовио. Шотан криво ухмыльнулся, демонстрируя аккуратно, на самой границе допустимого, пренебрежение к «гряземесам» и удивление — дескать, не много ли чести договариваться с какими-то пешцами? Герцог Вартенслебен лишь нахмурился, ему, в отличие от кавалерийского командира, была куда более очевидна польза хорошей пехоты в затяжных кампаниях. Соответственно Удолар отчетливее сознавал неизбежные проблемы для Двора.

— Остров, — столь же лаконично и деловито сообщил Гайот. — Посланники соленого нужника предлагают жалование на треть больше, чем в состоянии позволить себе Корона. Сразу на два года. И монета у них получше.

— Хорошей монетой уже расплачиваются или пока лишь обещают? — быстро уточнил Курцио.

— Обещают, — озадаченно сказал Гайот. — Сейчас ведутся переговоры о номинале с взвешиванием и опечатыванием эталонов.

— Значит, готовятся открыть запечатанные сундуки «черного дня» с денежным резервом, — негромко прокомментировал Курцио.

— Это хорошо? — вклинился в разговор Шотан.

— Это интересно. Неприкосновенное золото — своего рода жертва богам, добровольный отказ от существенной доли богатства ради благосклонности Двух. И в то же время крайняя мера на тот случай, коль основы будут потрясены, и существование Острова окажется под угрозой. Этот резерв опечатали свинцом более двухсот лет назад и с той поры не трогали. Если Тайный Совет готовится оплачивать военные расходы из такого источника, значит казна опустела. С другой же стороны, Сальтолучард может бросить на свою чашу весов запас хорошего золота…

«… а мы — нет» не прозвучало, однако все в зале хорошо расслышали непроизнесенное.

— Любопытная новость. Благодарю, я приму ее к сведению, — подытожил шпион.

— Всегда к вашим услугам, — отозвался Гайот и вернулся к пояснениям. — Часть тухумов колеблется.

— А как же нерушимое слово горских наемников? — ядовито спросил Шотан. — Неужто старые договоры больше ничего не стоят?

Красноречивый взгляд князя исчерпывающе показал все, что горец подумал о наглом аристократе, вслух же Гайот промолвил:

— Прежние договоры заключались с покойным императором, а затем с регентами… тоже покойными. Если подойти к толкованию грамот… изобретательно, то с императором Оттовио у Столпов нет никакой писаной договоренности. Лишь «право традиции», но не обязанность службы. Кроме того, есть немало тех, кто жаждет продавать копья мимо союзной казны, по договору с нанимателем один-на-один.

— Не ваша ли это забота, избавить Двор и нашего Императора от хлопот, причиняемых строптивцами? — Шотан, разумеется, снова не упустил возможность провернуть нож в ране.

— Моя, — набычился Гайот, — и я выполняю ее хорошо.

— Неужели?

— Да, — еще мрачнее отозвался горец. — Поэтому Столпы нынче воюют сами с собой, а не на стороне наших врагов.

— То есть пехота истребляет самое себя, — злорадно уточнил граф.

— Да. В то время как могла бы дружно маршировать под знаменами Алеинсэ.

— Достаточно! — Оттовио поднял руку в белой перчатке с золотыми ободками перстней поверх тонко выделанной замши. — Хуже всего, когда начинается раздор меж добрыми друзьями. Этого я не потерплю.

Герцог сделал пометку в блокноте, будто записывая обещание повелителя, чтобы не забылось.

— Мой Император… — князь говорил медленно и через силу, преодолевая откровенное нежелание, однако подчиняясь нужде.

— Да?

— Избранные люди… те, кто принимают окончательные решения, оставаясь в тени, из старых родов, безвестные для обычного взгляда, но влиятельные… донесли до моего внимания, что есть одно обстоятельство… которое могло бы сильно подкрепить желание Императора.

— Желание? — не понял Оттовио. — Подкрепить?

— Пожелание Вашего Величества иметь в своем распоряжении хорошо вооруженные и обученные полки в полной готовности и во всякое время. По прежней цене и условиям, на которых заключались договоры минувших лет. Это возможно. Но…

Князь умолк, вытирая платком затылок. Тощий хохолок седых волос промок, слипся и казался мышиным хвостиком, приклеенным ради забавы.

Оттовио стиснул зубы, рассерженно дернул кистью и поджал губы.

— Брак? — спросил он.

— Да, — Гайот буквально выдохнул слово, радуясь тому, что произнес его кто-то иной. — Если бы Император счел возможным оказать честь Столпам и породниться… выбрав из перечня наилучших, чистокровных девиц… Это решило бы многие проблемы. Родственные связи имеют значение в наших краях. Зачастую намного больше чем на… плоских землях.

— И, разумеется, эта девица, наилучшая, чистокровная, в родстве с вами? — отрывисто и без всякой куртуазности уточнил Оттовио.

Князь выпрямился, резко и оскорбленно, поджал губы, ответил, впрочем, с вежливой холодностью, не позволив раздражению выплеснуться на сюзерена:

— Так было бы лучше всего, разумеется. Мне казалось, моя служба вполне угодна моему Императору и радует его сердце. Но это необязательно. Сгодится любая иная девушка, коль будет соответствовать определенным требованиям. И происходить из достойного рода, который имеет значимое положение. Все мы, в конце концов, ведем имя свое от Инала Светлого и Матери Луны.

Князь отчетливо выделил голосом слово «значимое», намекая со всей откровенностью на то, что «значимость» подразумевается отнюдь не для равнинного дворянства. Курцио слабо улыбнулся — он единственный в совете понимал смысл поговорки Гайота насчет Луны. Суть ее заключалась в том, что на заморочки с древностью рода, столь значимые для «плоских земель», горцы клали всяческие оскорбительные предметы и не считали себя хоть в чем-то ниже прочей аристократии.

Шотан открыл и закрыл рот, граф явно собирался в очередной раз съязвить, но глядя на хмурый профиль императора, неожиданно передумал.