Среди людей - Левантская Гюрза (книга бесплатный формат .txt) 📗
– Ну… счетовод Шукара, он сам…
– И ты писать, что есть правильно считать, которая ты есть должны? Они говорить, и ты ставить своя рука писать на бумага?
– Ну да…
Ира перевела взгляд на Дэкина и Атарина. Им не потребовалось разжёвывать, на их лицах была написана досада. Причина действительно лежала на поверхности. Вот она – привычка мерить всех по себе, которая так свойственна людям. В действии. Один из них был, переводя на наш язык, бизнесменом, и его обдурить, это ещё постараться надо, а второй занимал немаленькую должность и, уличи кого в попытке себя обмануть, мог решить проблему по-средневековому сурово. Обманщику бы точно по вкусу не пришлось испытать это на своей шкуре. В итоге из вида обоих выпало, что уровень образования отца Лории на порядок ниже их собственного и обмануть его для человека типа Шукара, умеющего давить авторитетом и властью, – плёвое дело.
– Это будет очень трудно доказать, – сказал Дэкин.
– Обвинение очень тяжкое, просто так его озвучить – можно самому загреметь в тюрьму. К тому же мы заинтересованная сторона, – сказал начальник стражи.
– Не надо сказать. Мы надо фискальная полиция!
– Что-что, простите?
– Эм… я дома иметь много люди большие деньги. Деньги много важно мой дом быть. Люди большие деньги нарушать правила, и есть… эм… стража! Быть стража для простой плохой люди. Для люди брать не свой вещи и люди брать чужой жизнь. И стража для люди с большой деньги есть. Называться фискальная полиция. Фискальная полиция уметь хорошо считать деньги и хорошо знать бумага. Люди король есть люди знать хорошо бумага и считать деньги? Надо Шукар смотреть бумага люди король. Люди король найти Шукар делать неправильно! Папа Лоппи мог не много долг! Шукар мочь говорить не есть правда! Есть неправильно долг, Шукар не мочь сказать: «Дай Лория мой Дом»!
– Но как уговорить короля проверить дела Шукара, если его нельзя обвинить напрямую? Любого доносчика тоже ждёт немилость, особенно если ничего не найдут. Его величество очень не любит, когда его людей гоняют попусту. Можно растерять всю репутацию, если попытаться выдвинуть обвинение без доказательств. Это в лучшем случае. А Шукар наверняка успел хорошо спрятать хвосты своих делишек.
– Я пойду на это, – сказал Дэкин, – это моя вина, что секрет дочери Хараны стал известен этой сволочи.
– Ты не можешь! Что будет с твоим Домом, если с тобой что случится? Кто позаботится о нём, ведь у тебя… нет наследника! Прости, я знаю, это больно слышать, но пойми: стоит чему-нибудь произойти, и хищники, подобные Шукару, разнесут твой Дом по камешку, поделят всё! А твоя жена, а другие женщины Дома?
– А что ты предлагаешь?
– Давай я. В конце концов, эта моя работа следить за законностью!
– И подставишь под угрозу свою должность? Вспомни, сколько всего ты сделал на своём посту! Кто заменит тебя, если придётся уйти в отставку? Нет, конечно, кого-то поставят, но я не думаю, что наши горожане будут этому рады. А об Азарике ты подумал? Что будет с его службой, если твоя репутация полетит к теням? У меня нет сына, но твой столь талантливый, неужели… Он и мне как родной!
– И что ты предлагаешь?
– Пока не знаю. Но у нас ещё есть время, придумаем что-нибудь. Мы должны!
Утром Ира еле выползла из кресла, в котором уснула. После её предложения мужчины ещё какое-то время проговорили, и она, не в силах больше бороться с напряжением последнего дня, уснула сидя с сознанием выполненного долга.
В доме уже кто-то суетился на кухне, слышны были мужские голоса. Она попыталась потянуть спину, распрямляя затёкший позвоночник. Поправив одежду, переплетя косу как могла, Ира пошла на звук позвякивающей посуды. В кухне было полно народу, все завтракали, среди вновь прибывших лиц она разглядела сына Атарина.
– Светлого утра, – поздоровался он.
– Светлого утра, Азарик. Рада есть вы видеть.
– Взаимно! Друзья, это чужеземка, о которой я вам рассказывал. Ирина, разрешите представить моих сослуживцев, – сказал он, указывая на троих юношей в военной форме, не старше семнадцати-восемнадцати лет.
– Очень есть приятно.
– Садитесь к столу, – сказал Атарин, указывая на свободный кусок лавки. – Мы скоро едем в город, надо окончательно со всем разобраться. Перекусите, а потом поднимайтесь к женщинам на второй этаж, они уже поели. Там сможете привести себя в порядок. Нам лучше поторопиться.
– Хорошо.
Ира не заставила себя долго ждать, быстро поела и поднялась наверх. Тут стояла тишина. Идти было страшновато: она не разговаривала с Цыран и Кессой с момента ссоры. Хотя, судя по всему, несмотря на все угрозы, хозяйка всё-таки выпустила тётку из-под домашнего ареста. Иначе что бы она тут делала? В компании скребущих на душе кошек она стала аккуратно приоткрывать двери, ища, где расположились женщины. Внезапно позади неё распахнулась одна из них, с разгону ударив по стене. Ира подпрыгнула на месте.
– Что стоишь столбом? – проворчала Кесса, будто не заметив, как она держится за сердце с перепугу. – Встала, как беднячка, на пороге. А ну марш умываться! Ну что стоим, иди, иди давай!
Она подошла сзади и буквально затолкала Иру в комнату. Не ожидавшая такого приёма Ира хлопала глазами и ёжилась – старушку с недавних пор она откровенно побаивалась. Цыран подошла и, обняв за плечи, тихо сказала:
– Спасибо.
– Нет, не спасибо. Я сказать Дэкин Лоппи помочь… Я идти беда ваш Дом.
– Плевка не стоит. Выкрутились пока – значит, растёрли, – сказала Кесса. – Марш умываться, кому говорю!
– Тётя!
Ира улыбнулась тому, что всё вернулось на круги своя. Цыран ворчит, Кесса не следит за выражениями. Она предпочла за лучшее не спорить и ловить момент, пока все остальные такие подобревшие. Лоппи сидела тут же на лавочке, уже укутанная в одеяния, положив голову на колени матери, медленно гладившей её по голове. Её взгляд, в отличие от вчерашнего затравленного, был спокоен, но она явно погрузилась в себя и вряд ли заметила изменения в комнате.
Сборы были недолгими. Сквозь открытое окно Ира слышала, как мужчины поправляют повозку и запрягают чугари. Эти животные тоже были родственниками лошадям, но, в отличие от архи, что выращивал Дэкин, были сильно ниже, шире и смотрелись комичнее – этакие ходячие тумбочки с головой и хвостами. Их ценили не за верховые качества, а за способность тягать крайне тяжёлые грузы. Этих зверей в Ризме масштабно не разводили, закупали со стороны, одалживали у соседей или обходились теми, что народились внутри домашнего хозяйства. Однако каждого берегли – помощники они были очень полезные, особенно в период пахоты или для неспешных дальних путешествий.
Дэкин, увидев её в окне, прокричал, чтобы они спускались. Мать Лоппи попрощалась с хозяйкой и её тёткой, не вставая с лавки, – Лоппи, лежавшая у неё на коленях, никак не реагировала и не двинулась с места. Женщины понимающе помахали руками. Напоследок Цыран погладила девочку по голове, прошептав: «Держись».
На улице Атарин отдавал последние распоряжения сыну и горячо благодарил его друзей, согласившихся охранять одарённое дитя в их отсутствие. Дэкин откинул дверцу повозки и помог забраться внутрь жене и родственнице.
– Ирина, садитесь, мы торопимся.
– Дэкин, это есть важно. Ждать я, – сказала она и убежала. Если и есть лучшее время, чтобы продемонстрировать Дэкину Смагу, то именно сейчас. Она обежала дом и понеслась по дорожке, буквально распираемая чувствами: с такими эмоциями обычно вручала родным долго выбираемые новогодние подарки. Смага пасся там, где Ира его оставила, на зов пришёл сразу, обнюхивая карманы. У неё ещё оставался изрядно высушенный и помятый корень синего равника, и она сунула растение ему под морду.
