Обычная жизнь обычного японца (СИ) - Баковец Михаил (книга регистрации TXT, FB2) 📗
«Не уверен, что совсем уж читать они не могут. Или не понимают, куда попали», — пронеслось в моей голове, когда я оценил наглость взглядов иностранцев. Любой нормальный человек задумается насчёт внешнего вида вагонов и его пассажиров. Эти же четверо в ус не дули, удобно устроились на лавках и рассматривали женщин, как товар на витринах магазинов.
— Что там? — поинтересовалась у меня Катя, обратив внимание на то, куда я смотрю. — О-о, женские вагоны. Надо же, а я думала, что это шутка про Японию. Впервые вижу. Только что-то не совсем они женские, хм.
— Они самые. И как всегда не без проблем в подобных новациях, — ответил я ей.
Буквально через минуту подошёл нас состав. Мы загрузились в переполненный вагон, двери закрылись и поезд понёс нашу парочку в сторону моего дома. В пути я внимательно следил за тем, чтобы какой-нибудь местный придурок не решил проявить местное извращённое качество менталитета в адрес моей знакомой. Как-то вдруг само собой вспомнились все истории про Японию, про которые я читал и слышал в интернете ещё в прежней жизни. В первую очередь о приставаниях к женщинам. именно из-за этой проблемы, превратившейся в глобальную, власти и запустили проект с женскими вагонами. К счастью, обошлось. Быть может свою роль сыграла европейская внешность Кати. Она отпугивала всех недоумков, которые знали, что только японка не станет поднимать шум, ощутив чужие пальцы на своих бёдрах. От прочих можно было ожидать немедленный скандал вплоть до ответного нападения. Или я зыркал слишком зло, заставляя таких индивидуумов держаться подальше от нашей парочки.
По мере поездки народу в вагоне становилось всё больше и больше. Под конец мы едва успели выбраться из него, с трудом протолкавшись к дверям. А то бы так и укатили до следующей станции.
— По сравнению с московским тут просто беда, — прокомментировала Катя, когда мы выбрались на поверхность. — Народу — ужас. А ещё всё так запутанно. А вот за точность графика вам огромное спасибо. Я в Москве иногда попадала на задерживающийся поезд. Иногда па пять минут, иногда больше. А тут буквально секунда в секунду
— Токио как бы не в два раза больше Москвы по населению, если брать ещё и пригороды, где метро катается. А по площади слегка поменьше, — ответил я ей. — Отсюда такая толкучка.
Больше всего я опасался услышать или увидеть в её глазах пренебрежение к моей квартирке. Отлично помню, что даже «бабушкина» хрущёвка в сто раз лучше моей халупы. Как минимум тем, что имеет отдельное помещение под санузел, отгороженное капитальными стенами. Ей после России мой угол должен казаться общагой.
Но вышло совсем наоборот. Сама девушка жила в чём-то похожим на хостеле, снимая комнату на двоих с ещё одной иностранкой, прибывшей на учёбу. На каждую из них приходилось ещё меньше квадратов. Санузел был общий на блок из трёх комнат. Только кухонный уголок имелся из квартирных удобств. И всё. Плюс у меня тут был невероятно идеальный порядок и чистота, благодаря моей Кей. По обмолвкам Кати у неё дома с этим были изрядные проблемы.
А дальше у нас было всё.
Глава 23
ГЛАВА 23
В очередной выходной день я собрался на прогулку к заливу. Сколько уже здесь живу, а на побережье так и не побывал. А ведь тут от моей квартиры рукой подать до моря. Не прям уж так чтобы можно дойти пешком и не запыхаться. Но если загорюсь такой мыслью, то мне понадобится всего несколько часов для этого. Но зачем? Есть же городской транспорт. Позвонил сначала Мизуки, потом Кате. Но обе мои знакомые отказались, отговорившись важными делами, которые их не отпускают даже в выходные дни. Пришлось идти одному. Я бы попросил Кей побыть рядом со мной в своём материальном облике. Но дзасики не могла находиться в таком виде слишком долго вне стен моей квартиры. Хоть и была привязана ко мне, а не к жилищу.
Ну, что я могу сказать о заливе? Море как море. Корабли и яхты наличествовали, поддувал ветерок, приносящий то свежесть, то чрезмерный аромат водорослей и корабельной химии и гари.
Вместе со мной возле залива гуляли сотни людей всех возрастов. Одиночки, пары, семьи с детьми, пожилые и группки молодёжи. Были и японцы, и иностранцы. Но местных жителей намного больше. Увидел очень много девушек и среди них встречались настоящие красавицы. Японки и другие азиатки, негритянки, европейки. Кое-кто из них тоже посматривал на меня. И когда наши взгляды встречались, то они мило улыбались.
Как-то вдруг само собой всплыла мысль в голове о случившихся в моей жизни изменениях. Особенно в плане личной жизни. Стоило мне забраться повыше по карьерной лестнице, как появились рядом девушки. Мизуки уже во второй раз со мной встретилась (сразу после моего перевода и получения расчёта, сводил её в знакомое кафе) и провела очередную ночь у меня дома. А сейчас и Катя. Невежливо так относиться к ним обеим. Скандал будет тот ещё, если узнают друг про дружку. Но с другой стороны — это просто свидание и обычный секс. Мизуки точно не желает семейной жизни, так как строит карьеру, которая у неё только-только началась. А Катя не скрывает, что ей со мной хорошо и интересно, но она в Японии не навсегда. Максимум на этот год, пока будет учиться. И про семью тоже не думает, как и первая моя знакомая. Так что моя совесть чиста и спокойна. Я никому не изменяю и никого не обманываю. Какой-нибудь женщине, конечно, такая философия придётся как битым стеклом по оголённым нервам. Ну тут уж извиняйте, сколько людей столько и мнений. Да и не об этом я, а про то, как всё поменялось снаружи после изменений внутри. Стал уверенно смотреть в будущее — и вот сразу же аура поменялась, стала притягивать к себе окружающих. А то раньше она же, только принадлежа, мягко говоря, лоху всех отпугивала.
Не удержавшись, я отстоял очередь перед колесом обозрения и прокатился на нём, оценив виды залива с высоты. Рядом со мной в кабинке оказались две девушки лет семнадцати-восемнадцати. Круглолицые и полненькие, с короткими причёсками, ярко накрашенные и с рюкзачками, украшенные покемонами у одной, и анимешными котиками у другой. Покемонщица вышла в свет в обычном школьном наряде. То есть, светлая блузка, короткая просторная юбка, чёрные гольфы и розовые сандалии. Её подружка щеголяла в платье с рукавами до локтей с коротким подолом, в маленькой жилетке жёлтого цвета, и тоже в гольфах в широкую чёрно-белую полоску.
— Вы первый раз здесь? — неожиданно обратилась ко мне школьница, когда колесо поднялось на две трети до верхней точки.
— Да. Так заметно?
— Очень, — слегка улыбнулась она. — Вы напряжены, господин.
— Немного не по себе. Высоты не боюсь, и понимаю, что ничего со мной здесь не случится, но сердце всё равно замирает.
— Скоро станет намного легче, — встряла в наш разговор её подружка. — Когда начнём спускаться.
В этот момент я отвлёкся. Моим глазам предстала вдалеке… статуя Свободы. Точная копия нью-йоркской, известной каждому человеку на Земле. Но как она оказалась тут?
— Вы не из Токио, господин? — опять спросила меня школьница.
— Из Токио. Но я всю свою жизнь провёл или в стенах школы, или в здании корпорации. Недавно получил повышение и вот решил немного побаловать себя прогулкой и экскурсиями.
— Поздравляю! — почти в один голос откликнулись девушки и наградили меня белоснежными улыбками.
— Спасибо, — улыбнулся я в ответ. — Ото Кудо, переводчик. Можно просто Кудо.
Школьницу звали Саико, а её однокурсницу — обе поступили в этом году на первый курс института после старшей школы — Реико. Мой русский внутренний хулиган тут же про себя их окрестил Сайкой и Рейкой. И если первая вполне оправдывала своё прозвище, эдакая булочка с изюмом. То вторая точно нет.
Саико в их паре была самая активная, начитанная и коммуникабельная. Она легко пошла на общение с незнакомым парнем, старше её на пять лет. Ну, или если и дальше ударяться в мистицизм, девушка попала под влияние моей ауры Уверенного Человека. Пока ехали в колесе, она мне рассказала историю появления столь удивившей меня статуи. Оказывается, ещё в самом конце двадцатого века на мелкий остров в токийской бухте во время какого-то там «года Франции», в честь крепкой дружбы с японцами французы решили на время установить в их стране свою национальную гордость — парижскую статую Свободы, которой было на тот момент что-то порядка ста с лишним лет. Сказано — сделано. Статую перевезли и установили на острове Одайбо в Токио. Мероприятие оказалось крайне удачным. Статуя стала новым чудом света для токийцев в частности и вообще для туристов. Это так сказалось на городе, что когда пришло время возвращать временный подарок обратно во Францию, то людей поразила великая депрессия. Никто уже не представлял Одайбо голым, без статуи Свободы. И тогда французы опять решили удружить японцам. Они отлили точную копию и подарили её Токио навсегда. Это произошло в двухтысячном году со слов моей новой знакомой. С тех пор статуя стала центром притяжения сотен тысяч, если не миллионов туристов каждый год. Она и колесо обозрения.
