Оглянись в темноте (СИ) - Рымжанов Тимур (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT, .FB2) 📗
Факт свершившийся, вопрос в другом, мне-то что делать? Бежать из города? А смысл? Оставаться? Власть сменилась, жителей пограбят, недовольных казнят, а дальше будем привыкать жить при новом короле. Вырезать весь город вряд ли станут. Не принято, иначе работать будет некому. Но надо ли в этом убеждаться самому? Взять с меня нечего. Штаны, сандалии, да рубаха, вот и все, что у меня есть. Я даже не помню, когда последний раз в руках держал деньги. Ремесленный район отсюда недалеко, кварталов пять, через южную площадь… маршрут я помню, но вот пошевелиться все еще трудно, я даже встать уверенно не могу: шатает и тут же теряется ориентация в пространстве. На высоте двадцатиметровых городских стен, в таком состоянии, лучше быть осторожней. Так что тихонько переворачиваюсь на живот и без резких движений ползу к той самой лестнице, по которой еще днем взбирался, волоча охапку дров.
Стоило только чуточку приподнять голову, как тут же к горлу подкатил комок. Меня чуть не стошнило. Эдак я и со стены спуститься не смогу, уж точно не на своих двоих. Может ползком? Сумерки сгущаются. Хорошо бы в темноте успеть добраться до дома. Преодолевая тянущую боль в мышцах, ползу в направлении лестницы, оставляя за собой размазанный кровяной след. Рана на виске опять открылась. Как не вовремя. А вот и лестница. На ногах пробежал бы это расстояние меньше чем за несколько секунд, а тут, вынужден как червяк ползти, огибая трупы и лужи крови.
По лестнице, которую буквально нащупал, спускаться было легче, но с каждой секундой состояние становилось все хуже. В глазах появились темные пятна, руки и ноги перестали слушаться, а я сам буквально терял сознание. Как оказался внизу, уже не помню, последним воспоминанием стал момент, когда я опираюсь на какую-то доску и, перевернувшись на спину, просто проваливаюсь в бездонную пропасть забвения.
Странно складывается жизнь у людей. Вот, казалось бы, жил в большой стране. Не самой благополучной, но по правде говоря — грех жаловаться, на хлеб с маслом хватало, на бюджетный телефон, даже на отпуск кое-какие деньги умудрялся скопить. Жил тихо, небо коптил и вдруг… бац, и все. Всего то остановился у заправки и вошел в магазин — купить воды в дорогу и оплатить бензин, когда огромная грузовая фура на полном ходу влетела в заправку, снося все на своем пути. Никто и сообразить не успел, когда все вокруг запылало факелами огня. Ударной волной взрыва вынесло окна и двери. Ну и тех, кто был в магазинчике, расшвыряло на добрый десяток метров. Как оказался в реанимации уже не помню, ну а там и вовсе, приходил в себя только на несколько мгновений с четким пониманием, что живым из этой палаты уже не выберусь.
И вот, теперь валяюсь в другом теле с пробитой головой, под городской стеной. Весь в крови, в грязи, но чувствую, что шанс выбраться у меня все еще есть. Тут как фишка ляжет…
Очнулся уже утром. Восходящее солнце бросало на меня теплые лучи сквозь проемы среди домов. Очнуться-то я очнулся, вот только стоило открыть глаза, как я тут же понял — со мной что-то не так. Ярко освещенный двор под стеной виделся мне как сквозь мутную дымку. Словно смотришь из темной комнаты на ярко освещенную улицу сквозь пыльное стекло. Солнечный свет, попадая в глаза, вызывает острую, жгучую боль, да такую, что те начинают непроизвольно слезиться. Как же неприятно. Голова и так раскалывается на части, а тут еще с глазами что-то очень нехорошее. Никак последствия удара по голове.
Левой рукой осторожно ощупываю косой шрам от брови до уха. Припух, болит, но явно подсох. Надо бы обработать рану, а то, если загноится, придется ампутировать вместе с головой.
С глазами — совсем беда. Если свет и тень еще хоть как-то различаю, но стоит сместиться в неосвещенную часть двора, все становится совсем мутным. Вот только потерять зрение для меня сейчас станет очень неприятным сюрпризом. Как я дальше жить таким калекой буду? Вот тебе приятель и первый квест: выжить в осажденном городе с частичной потерей зрения. Ладно, попробуем, тем более, что выбора у меня все равно нет. Ночью кое-как отлежался, вроде стало полегче, а с остальным разберусь позже. Видок у меня сейчас, надо сказать, как у восставшего мертвеца. Что в действительности, не очень-то далеко от правды. Но это не повод расслабляться. Надо добраться до мастерской, там у меня есть сменная одежда и, кое какие, припасы. Есть очень хочется, да и отоспаться бы еще пару суток не помешает, что-то я совсем плох.
В попытке встать на ноги, тут же натыкаюсь лбом на кладку косых каменных укреплений. Тут у стены таких откосов много, а вот я сейчас больше похож на слепого котенка, натыкающегося на каждый угол. Надо подыскать какую-нибудь палку, чтобы ощупывать пространство перед собой. Знаю, что вокруг навалено много трупов и еще, черт знает, чего, но выбора у меня нет –придется выкручиваться.
Шаря в пыли возле лестницы, в попытке найти какую-нибудь жердь, я вдруг подумал, что не могу вспомнить своего имени. Знаю, что окликали меня Ард. Но что-то не похоже это на полноценное имя. Ладно, если что, сошлюсь на частичную потерю памяти. Что совсем не удивительно, при таких-то повреждениях головы.
Наконец, после недолгого ползанья по двору, мне попалось копье. Хорошее, прочное, но вот наконечник придется отломить. Потому что, если меня схватят с копьем в руках, то, тут же, поволокут на виселицу, без суда и следствия или, просто, прибьют на месте. Простолюдинам вроде меня брать в руки оружие можно только в одном случае — в рядах ополчения. Так что, нащупав в камнях довольно большую щель, я плотно воткнул в нее наконечник и потянул в сторону. Копье долго сопротивлялось, но в какой-то момент все же треснуло и обломилось. У меня в руках осталось только древко, чуть выше меня в высоту. Доберусь до мастерской — отпилю или обстругаю разлохмаченный и треснувший кончик, чтобы не выглядел обломком. Чувствую, что эта палка-выручалка мне еще пригодится. Именно сейчас она больше актуальна как костыль, на который можно опереться, и уже во вторую очередь как средство проверки дороги под ногами. Голова все еще кружится и передвигаться очень тяжело, а вот когда вошел в тень дома под стеной, зрение чуточку улучшилось, но все равно, такое ощущение, что смотришь на мир словно через мутную полиэтиленовую пленку. Можно различить размытые силуэты предметов, углы домов, пятна света и тени, и даже какие-то оттенки. Но по ощущениям, все равно слепой. В данном варианте радует, что перед глазами не полная тьма, а можно, хоть как-то, ориентироваться.
Ждать больше нечего, пора идти. Сейчас, насколько могу слышать, в городе затишье. Так что потороплюсь и скорей доберусь до дома, там и привести себя в порядок смогу и поесть, и отлежаться. Узнав о моем недуге, мастер, конечно, выгонит. Жаль, но, если подумать, зачем ему нужен слепой подмастерье? Тут, от зрячего то толку было немного, хоть парень и мог выполнить часть работ, которые не хотел делать мастер. Старый пьяница, то и дело, сваливал на подручного простую работу по лужению и рихтовке, по выколачиванью отливов и расковку свинцовых уплотнителей. Жестянщик — не кузнец, а что-то вроде слесаря, медника. Пайка, лужение, жестяные работы, кровельные… эдакий универсал. Дверные и навесные замки, кстати, тоже ему на починку приносят. Мастер насчет замков — большой специалист.
О своей дальнейшей судьбе я пока не задумывался. Тут бы до знакомого места без приключений добраться, а уж дальше, если выгонит, пойду к храму. Милостыню, разумеется, просить не стану, но может монахи чем помогут, хоть рану обработают, и то хорошо.
Все-таки прорыв в густонаселенный город вражеских войск, это зрелище не для слабонервных. Хорошо, что башка у меня почти не варит, а мир вокруг как в тумане. Улицы завалены трупами тех, кто оказывал сопротивление, не позволяя разграбить честно нажитое. В воздухе чувствуется смрад гари, дерьма и крови. Выбитые окна и двери домов, распахнутые настежь калитки и ворота в проулках. На грязной мостовой тела людей, лошадей, дворовых псов, все вперемешку. В какой-то момент даже был рад, что плохо вижу. Не знаю смог бы смотреть на все это имея прежнее, полноценное зрение. Мне хватало, с избытком, и косвенных признаков творящегося на улицах бардака.
